3 октября – это начало новейшей истории России

Для редактора этого сайта 3 октября 1993 года был просто хорошим солнечным  днем. Я тогда училась на II курсе биолого-химического факультета МПГУ, и впереди оставалось еще почти 4 года спокойной безоблачной жизни. В это воскресенье мы с моей преподавательницей поехали загород брать пробы, а когда под вечер пришли на биостанцию, к нам навстречу выбежала испуганная сотрудница со словами: «В Москве революция!» Для меня это было неожиданностью – я была совершенно аполитичным человеком и плохо ориентировалась в происходящем в стране – как, впрочем, и многие мои однокашники. Только спустя время я узнала о причинах этой трагедии и о том, как сильно события того воскресенья изменили всю нашу жизнь.

А тогда – тогда стояла чудесная золотая осень, на нашем факультете – кстати, расположенном  совсем рядом с Останкино, на улице Кибальчича - отменили на целую неделю занятия, и мы наслаждались этим внезапным подарком – осенними каникулами. Каникулами, во время которых снайперы на крышах стреляли в людей, а история в России меняла свой ход.

Теперь  я  преподаватель, а моим студентам столько же лет, сколько было мне в 1993 году. И я рассказываю им об истории той страны, которую они уже не помнят – но о которой должны знать. Рассказываю, слава Богу, со слов очевидцев и участников тех событий. Вячеслав Игрунов – один из тех людей, кто был в гуще происходившего 3 – 4 октября. Более того, 3 октября – поворотный день и в его личной судьбе. Сегодня утром, 3 октября 2003 года я беседую с ним.

- Что лично для Вас эта дата – 3 октября -  и какую роль она сыграла в Вашей жизни?

- Вообще 3 октября было одним из самых значительных событий в истории последних 20 лет. 3 октября – это начало новейшей истории России. Естественно, оно должно было сыграть важную роль в жизни каждого, кто имел отношение к этой истории, кто как-то работал на нее. Во-первых, 3 октября – это событие, которого, в общем-то, мы все ждали, постольку поскольку приблизительно в течение года, до 3 октября, в стране постоянно нарастала напряженность, которую нельзя было просто так устранить. Борис Николаевич Ельцин и его окружение вело реформы, следствием которых является существующее политическое и экономическое устройство нашей страны. С другой стороны, парламент сопротивлялся этому ходу реформ. И практически неизбежно было столкновение. Мы ожидали, конечно, что это может вылиться даже и в гражданскую войну. К счастью, этого не случилось. Мини-война, которая произошла вокруг Белого Дома, унесла жизни полутора сотен людей и на этом все закончилось. Это, я бы сказал, счастливый исход. Хотя виновники этой трагедии все-таки преступники.

Во-первых, 3 октября  нельзя рассматривать отдельно от указа 1400 Президента, отдельно от государственного переворота, совершенного Ельциным.  Естественно, сам переворот мгновенно активизировал все силы страны и, естественно, наши, силы той группы людей, которая впоследствии создала блок ЯБЛоко. Естественно мы попытались разрешить эту ситуацию как могли. Взгляды у нас были разные. Мы никак не могли договориться из-за  сильного расхождения. Явлинский, например, хотел оцепить Белый Дом и заблокировать этих людей, полагая, что это будет лучшим выходом из ситуации. Ельцин так и поступил впоследствии, возможно и без совета Григория Алексеевича. Чем это закончилось, Вы знаете – кровопролитием. Я же предлагал Явлинскому созвать Совет Федерации, т.е. учредить своим призывом Совет Федерации.

Очень много тогда обсуждалась возможность создания такого органа. И так как события этому способствовали, Явлинский, который был человеком, обладавшим самым высоким рейтингом доверия в стране, на мой взгляд, должен был бы это сделать. Но он говорил, что это бандиты, и пусть они сами между собой выясняют отношения, а после этого уже обратятся к нему, и он им наладит экономику, и станет Президентом». Я пытался ему объяснить, что Президент нужен в критические моменты, а не когда идет спокойное развитие. И уже одно это делало невозможным нашу совместную работу. Он не хотел вмешиваться в события, а я требовал вмешательства в события.

Впоследствии Кирсан Илюмжинов стал инициатором созыва Совета Федерации. Явлинский подписался под этим документом, но, во-первых, сам факт произошел достаточно поздно, а во-вторых,  во главе стоял Кирсан Илюмжинов, совсем не тот человек, который должен был стоять. Это не сыграло никакой роли. А 3 числа я выступал на «Московской трибуне» и остался в меньшинстве. Меня поддержал один человек, все остальные высказались против. Я требовал мирного разрешения конфликта… Я спорил с московской интеллигенцией, которая желала кровопролития. «Удавите гадину!» -  так была сформулирована позиция, а я наоборот обвинял в случившемся Ельцина, который совершил государственный переворот, который форсированным образом пытался навязать реформы стране. Это было очень драматическое заседание. Возвращаясь с него, уже в метро я узнал о том, что начались кровавые события вокруг Белого Дома. Но когда я  разыскал Явлинского, это было вечерком, я ему предложил, чтобы тот немедленно выступил по телевидению, призвал обе стороны уйти в отставку и назначить одновременные выборы. Такая идея носилась в воздухе, многие об этом говорили, но этот нулевой вариант мало кого устраивал, поэтому решение такое не принималось. В этот момент, в момент, когда потекла кровь, это можно было сказать. Он подумал и сказал мне: «Ты так считаешь?» Я говорю, да. «Ну, хорошо, я буду думать». Через час я его увидел на экране, где он призывал правительство, которое только что расстреляло 140 человек, принять все меры для подавления мятежа¹.

После этого я перестал звонить Явлинскому. Должно было пройти дней пять, пока Явлинский меня нашел и стал убеждать вернуться, поскольку он решил уйти в парламент. До этого не хотел – это была моя идея, что надо привести фракцию в парламент. А он хотел быть президентом. Я ему объяснил, что с ним мне не по пути, что если он поддерживает бандитов, то, я, видимо, на другой стороне. Он начал объяснять, что, возможно, это была ошибка, что, может быть, он неправильно оценил, но ведь я же согласен с ним, что надо было прекратить кровопролитие. Ну конечно, согласен, кровопролитие надо было прекратить… «Ну вот и приходи! Ты хотел идти в парламент  - ну вот, мы идем. Мы взяли твою идею». Я сжал зубы, потому что понимал, что если в этот момент не вернуться в политику, все остальное будет бессмысленно. Я пришел к Явлинскому, согласился, и с этой минуты стал формировать список. Вот что значило для меня 3 октября.

Интервью взяла Лена Шварц.

¹Более подробно о том, что делал и говорил Явлинский в сентябре - октябре того года см. в материале Григорий Явлинский в октябре 1993 года