Вячеслав Игрунов, 1987 г.

Пустота в центре

(Статья, созданная на основе неопубликованной серии статей "Перестройка - это значит пересмотры")

Удивительно наблюдать за судьбой социальных нововведений: появляясь, они раскалывают общество на тех, кто саркастически предрекает провал или злобно обличает, - и тех, кто восторженно машет флагом надежды. Но, вживляясь в социальный организм, новшества теряют краски: чтобы работать с целым слаженно, не кромсая его ткани, новации смягчают свою остроту - и надежды день ото дня тускнеют, колючие взгляды гаснут, погружая общество в будни эмоциональной приглушенности.
Ассимиляция новых механизмов, выхолащивание их реформаторской сути - правило, когда такие механизмы вводятся поодиночке в сложную и настроенную структуру. Конечно, так случается не всегда. Великие реформы и революции тем и отличаются от попыток лечить чахотку микстурой от кашля, что вводят целый комплекс новых социальных институтов, не просто подновляющих фасад там, где грозит обвал, а подводящих новый фундамент под новые стены. В темпе революционного преобразования старые механизмы не успевают "обкатывать" нововведения, ибо рушатся один за другим, уступая место очередным новинкам, изначально по-иному взаимно соединяемым.
Мы, если хотим, чтобы наша перестройка не повторила печального опыта "новой экономической реформы" 1965 года, не должны желать лавинообразного наращивания преобразований. Опасно вводить разрозненные новации: попадая в среду реликтов и перерождаясь, они дискредитируют идею и, обрастая сопутствующими механизмами, сами требуют пересмотров и новых вмешательств. В социологии, как и в медицине, опасно ошибаться в дозировке.
Но поскольку очевидно, что вопрос не только в дозировке - не поставлен диагноз! - быть может, истинные сторонники перестройки сегодня не среди тех, кто торопит с непродуманными и разрозненными решениями? Ведь дело не просто в обеспечении темпа.
Социальные институты - не линейные схемы, однообразно решающие определенную задачу. Их работа скорее напоминает работу генов: они нагружены множеством функций, гибко проявляющихся в зависимости от выбора. И это касается всех институтов: изменив характер заработной платы в стремлении к смене производственных установок, мы изменим и отношения собственности, и регуляторы потребления, и социальную стратификацию - а через нее и социальную психологию, и социальные идеалы... Нельзя пытаться внести новшества в структуру, не меняя всей гаммы отношений.
Мудрость реформаторов уступает мудрости жизни, десятилетиями, столетиями оттачивающей общественные структуры. Они, реформаторы, создают только остов, где социальные институты отлаживаются по главным параметрам. Полноценно, автоматически такие структуры не работают, стыкуясь в слишком малом числе звеньев и зачастую не "включая" многих, очень многих механизмов. "Ручное управление", авторитарная гармонизация общественных механизмов - основной, но неизбежный бич радикальных реформ и революций. Чем глубже преобразования, тем серьезней первоначальные рассогласования функций и тем значительней роль волевых решений. Как правило, это означает появление на исторической арене новой яркой и сильной личности.
Сегодня, когда мы находимся перед сложной чередой реформ - перед революцией, о которой заявлено официально и которой ждет большинство населения, мы должны решить: в какой степени мы хотим усиления авторитарности?

* * *

Революции, сотрясая весь общественный механизм, ведут к обновлению через каскады катаклизмов, не только образуя новые структуры и открывая пути, но и беспощадно разрушая. Погибает и то, что безнадежно устарело, и то, что нелепо попало под бездушное колесо истории или оказалось отрезанным от магистрали развития. Чаще всего в руинах оказываются наиболее тонкие творения социального гения, ибо они, будучи наиболее совершенны, тысячами нитей связаны с различными образованиями социума и для своего существования нуждаются в стабильности, в коадаптации элементов социальной структуры. Когда распадается тот или иной общественный институт, расползается общественный слой, такие структуры лишаются опор и рушатся, погребая под обломками бесчисленные жертвы.
Итогом революций являются установления простые, лишенные тонкости, а потому работающие без взаимного согласования. Проходят годы, и, уворачиваясь от жестко соударяющихся шестеренок, социальные архитекторы воздвигают ажурные конструкции, которые, облекая углы и зубья, гасят скрежет ведущего механизма. Но чем радикальнее совершенный переворот, тем шире распространена в результате цепи катастроф нравственная эрозия. Чем привычней люди взирают на жертвы, тем медленней совершенствуется социальная структура и тем длительней страдания и долговечней диспропорции.
Революция сегодня не лозунг, брошенный с высокой трибуны, - это констатация реальности. Многие произносят это слово с гордостью, иные с восторгом борца, но я вслушиваюсь в него не только с надеждой, но и с трепетом. И хотя нам пока не грозит социальный обвал, уже угадываются контуры тектонических разломов.
Сумеем ли мы избежать катастрофы? Смешны попытки спрятаться от угрозы, остановить или ограничить принудительными рамками процессы, начатые после Апреля, - тектонические волны в обществе распространяются неотвратимо, как и под земной корой, заставляя целые континенты незримо для человеческого глаза наползать друг на друга. Разумеется, важно ослаблять деструктивные толчки, но не для того, чтобы стоять на месте, а чтобы устремиться вперед, обгоняя невольный процесс, избегая навязанных решений. Но, чтобы двигаться успешно, надо знать - куда.
Именно потому, на мой взгляд, самым неотложным проектом, которым должно быть озабочено правительство, является научно-теоретический или координационный центр перестройки. Чтобы не отставать от событий и не констатировать "проблему" там, где проблемы уже переросли в кризис, необходимо в кратчайшие сроки начать работу над комплексным анализом нашего общества - и выработкой синтетического проекта преобразований.

* * *

Чем в большей степени недавние схемы страдали худосочной кабинетностью, тем меньше они могли стать проводником в движении вперед. Чтобы обрести телесность, полнокровность жизни, новые общественные проекты следует вырабатывать не в узком кругу однопрофильных специалистов, но, напротив, в диалоге экономистов и литературных критиков, психологов и партийных лидеров, экологов и социологов, историков и демографов...
Новизна задачи предопределяет и новизну структуры: никогда прежде у нас не вырабатывались важнейшие документы в условиях раскованного и неформального общения. Теперь же это необходимое условие. Как добиться совместимости в условиях полной свободы обсуждений? Полной - если даже не вся информация, получаемая и вырабатываемая Центром, будет социально безопасной. Столкновение столь противоположных требований очерчивает весьма непростую проблему руководства Центром.
Прежде всего, разработка проекта нашего будущего должна вестись в условиях максимальной ответственности, исключающих вторжение социальной демагогии и использование работы Центра в интересах политиканских групп. Опасения подобного рода до сих пор вели к закрытости всех мало-мальски острых разработок и исследований и подчинению коллективов, ими занимающихся, строгому бюрократическому контролю, способному заглушить живую мысль. Сейчас же надо выработать новую концепцию ответственности. Ответственности внутренней, основанной не на повседневной подконтрольности и наказуемости, а на осознании причастности к великим и опасным процессам истории.
Но привьется ли такой стиль в предлагаемом Центре? Тем более, что в его работе обязательно должны принимать участие самые ответственные функционеры государства. Как совместить высокую компетенцию, приносимую временем, научным стажем, и полную независимость, с течением времени утрачиваемую на работе в государственных учреждениях?
Существует, правда, возможность смягчить проблемы, вызываемые утратой внутренней свободы, равно как и самоуверенностью, и высокомерием ученых, долгое время работавших в атмосфере, сводящей к минимуму критические обсуждения. Одной из таких возможностей является приглашение к сотрудничеству иностранных коллег. Каким быть их участию, решит жизнь - и здесь следует отказаться от наперед заданных ограничений, но, напротив, стоило бы испробовать разные варианты.
Возможно, разумно заключать длительные, скажем - годовые, контракты с отдельными учеными. Возможно, разумно приглашать их для обмена мнениями на более короткий срок - месяц-два. Не следует заранее отвергать и правомерность периодических конференций и семинаров. Вероятно, существует множество других форм и все они могут сосуществовать друг с другом, но надо, наконец, осознать, что без такого сотрудничества нам будет намного труднее взглянуть свежим взглядом на наши проблемы и охватить неисчислимые грани проекта.
И тем не менее, есть серьезные основания с особой осторожностью относиться к идее разработки стратегии перестройки в централизованном порядке. Возможно, следовало бы создать, вернее, допустить возникновение конкурирующих центров. В частности, следовало бы организовать научно-экономические игры с непостоянным контингентом участников для проигрыша различных сценариев экономического развития, перестройки общества в целом.
...Вместо того, чтобы расточительно тратить время на построение в келейных условиях эфемерных, несводимых друг с другом прогнозов, на проведение представительных, но неделовых совещаний, надо искать пути немедленного вовлечения всех компетентных ученых, производственников, администраторов в интенсивные совместные разработки сценариев перестройки и ближайших планов. А для выработки прогнозов на отдаленную перспективу следует сначала подвергнуть пересмотру отправные идеи и базовые ценности.

* * *

Приступив к перестройке, потому что всем очевидна невозможность существовать по-старому, мы поначалу не задали себе самых главных - мировоззренческих вопросов. Поразительно, до какой степени эмпиричны наши высказывания об экономических, правовых или нравственных проблемах, до какой степени обособленно мы пытаемся их решить.
Совершенно ясно, что нас не удовлетворяет не только экономическое состояние общества. Однако не лежат ли в основе всех разнообразных деформаций, которые нас угнетают, одни и те же причины? Не является ли весь букет неувядающих безобразий выражением в разных сферах нашей культуры одних и тех же пороков, лежащих в самой глубине нашего мироощущения?
Да, хорошо, когда разрабатываются эффективные методы управления экономикой, но я не могу не задуматься, хороши ли те люди, которыми можно управлять, с которыми можно жить, лишь позвякивая серебром? Что ж, возможно мы выработаем удачные методы экономического стимулирования, но не будут ли они год за годом, десятилетие за десятилетием укоренять и закреплять психологию чистогана?
Нет, я не ханжа, не лицемер. Я не хочу возврата к фальшивым образам идеального строителя светлого будущего, диктовавшего презрение к реалиям и ведшего к удручающей несправедливости. Труд в обществе должен быть оплачен, оплачен справедливо и сполна - для этого придется вовсе не косметически менять систему заработных плат по всей нашей экономической структуре. Однако нам надо при этом не потерять из виду совесть. Я категорически утверждаю: есть сферы трудовой деятельности, где во все времена заработок не должен быть определяющим фактором.

* * *

Разумеется, главное - это способствовать развитию максимально динамичной и продуктивной экономики. Но вот вопрос общего плана: а нужна ли нам максимально продуктивная экономика? Нужна ли нам экономика, которая своей структурой предполагает постоянное напряжение внимания, постоянную вовлеченность, концентрированность на деловых проблемах, тревогу о темпе..? Вероятно, нам нужно найти образ экономики, которая была бы оптимальной, которая требовала бы от человека лишь частичной вовлеченности, оставляя значительную часть его времени жизни духа.
Мне симпатично в древности наличие религиозных ритуалов и обилие праздников - они оберегали человеческий дух. Труд был источником существования, средством для обеспечения праздника, но не источником бесконечного накопления. Я не хочу идеализировать ранние общества - стремление к обогащению проявилось чрезвычайно рано, хотя в разных обществах по-разному и на разных этапах социального развития. Однако пока экономические интересы не становятся доминирующими и имущественное состояние в иерархии ценностей не выходит на первое место, духовность сохраняет свою полноценность, и в повседневном бытии совесть и человечность признаются более важными, чем закон и сытость.
Разумеется, все мы заинтересованы в эффективной экономике. Это императив времени. Но тот путь, по которому сегодня идет совершенствование нашей экономической системы, означает прежде всего интенсификацию человеческой вовлеченности. Ощущается тяга - и я думаю, вполне понятная тяга - к повторению опыта обогнавших нас по уровню потребления (и экономической эффективности) стран. Но можем ли мы без глубокого мировоззренческого переосмысления перенимать даже положительный их опыт? Не следует ли, пока не поздно, подумать о возможностях и предпосылках гуманизации экономической жизни? Вот вопрос, который сейчас часто задают демагоги в попытке противостоять неизбежным переменам. Но этот же вопрос должен задавать себе каждый, кто обеспокоен духовной эрозией мира. Этот же вопрос, безусловно, возникнет и в координационном Центре перестройки, и в любой структуре, ставящей те же цели. И ответ на него может стать отправной точкой всех наших будущих пересмотров.

См. комментарий автора 2001 года и статью "Перестройка - это значит пересмотры".  

Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!