Вячеслав Игрунов, 1987 г.

См. письмо В. Игрунова к А. Беляеву и комментарий автора 2001 года 

Перестройка – это значит пересмотры

Статья вторая

Удивительно наблюдать за судьбой многих социальных нововведений: появляясь, они раскалывают общество на тех, кто саркастически предрекает провал или злобно обличает, и тот, кто восторженно размахивает флагом надежды. Но, вживаясь в социальный организм, новшества стремительно теряют краски: чтобы работать слаженно с целым, не кромсая его ткани, новации утрачивает свою остроту – и надежды день ото дня тускнеют, как и колючие взгляды гаснут, погружая общество в будни эмоциональной приглушенности. Конечно, так случается не всегда, но ассимиляция новых механизмов, выхолащивание их реформаторской  сути - правило, когда такие механизмы вводятся поодиночке в сложную и настроенную структуру. Великие peформы и революции тем и отличаются от инфантильных попыток лечить чахотку микстурой от кашля, что вводит целый комплекс новых социальных институтов, не просто подновляющих фасад там, где грозит обвал, а строящих новый фундамент под новые стены. В темпе революционного преобразования старые механизмы не успевают "обкатывать" нововведения, ибо рушатся один за другим, уступая место очередным новинкам, с самого рождения своего по иному взаимно соединяемыми.

Поэтому, если мы хотим, чтобы наша перестройка не повторила печального опыта "новой экономической реформы" 1965 года, мы не должны желать лавинообразного наращивания преобразований. Опасно вводить без плана отдельные новшества: они, попадая в  среду реликтовых образований и перерождаясь, не только дискредитируют идею, но и, обрастая сопутствующими механизма, сами требуют пересмотров и новых решений. Случается, как в заболевшем организме: недостаточная доза лекарства может подавить иммунитет, но не справиться с инфекцией. Возбудитель болезни тем временем привыкает к препарату - ищи новый! В социологии, как и в медицине, опасно ошибиться в дозировке.

Но так как очевидно, что сегодня вопрос не только в дозировке - не поставлен диагноз! - быть может, истинные сторонники перестройки не среди тех, кто торопит с непродуманными разрозненными решениями. Beдь дело непросто в сохранении темпа. Следует избегать беспорядочности и хаоса, с неизбежностью влекущими за собой крушение.

Социальные институты - не линейные схемы, однообразно решающие определенную задачу. Их работа скорее напоминает работу генов: они нагружены множеством функций, гибко появляющихся в зависимости от выбора. Эту многоплановость следовало бы проиллюстрировать.

Семья - институт, целью которого является упорядочение сексуальных отношений. Однако, выполняя эту роль, на протяжении тысячелетий своего существования она претерпела такие изменения, что патриархальная семья, интегрированная в род, мало похожа на современную короткоживущую нуклеарную семью. И даже изменения, произошедшие всего за несколько последних десятилетий можно считать радикальной ломкой. Связаны ли эти перемены с новым взглядом на сексуальный порядок? Безусловно, да. Но сама перемена взгляда вызвана изменившимся социальным статусом женщины.

Регулируя сексуальные отношения, семья выполняет ряд сопряженных функций: деторождение, передача культурного наследия от поколения к поколению и социализация молодежи, экономическая деятельность, структуризация социума и т.д. Но как форма семьи накладывает отпечаток на реализацию всех этих функций, так и изменения в характере любой из них отражается на жизни семьи. Поэтому, изменив социальный статус женщины, мы неизбежно меняем и характер потребления, и роль семьи в социализации нового поколения, и вслед за эти, и сами представления о значении брака в жизни человека. И если за тем ослабляется связь между сексуальными отношениями и деторождением, от недавно процветавшей моногамной семьи остаются лишь упрямо поддерживаемые старшим поколением идеалы. В итоге на смену приходит генерация с совершенно новой социальной психологией, новыми установками и ценностями, что раньше или позже преобразует и идеологию, и структуру общества.

И это касается всех институтов: изменив характер заработной платы в стремлении к  смене производительных установок, мы изменим отношение собственности, регуляторы потребления, социальную стратификацию, а через нее и социальную психологию, и социальные идеалы. Нельзя пытаться внести новшества в структуру, не меняя всей гаммы отношений.

Мудрость реформаторов уступает мудрости жизни, столетиями оттачивающей общественные структуры. Они, реформаторы, создают только остов, где социальные институты отлаживаются по главным параметрам. Полноценно, автоматически такие структуры не работает, они стыкуются в слишком малом числе звеньев, зачастую не "включая" многих, очень многих механизмов. По удачному выражению Г. Павловского, приходится переходить с "автопилота" па "ручное управление". "Ручное управление", авторитарная гармонизация общественных механизмов - основной, но неизбежный бич радикальных реформ и революций. Чем глубже преобразования, тем серьезней первоначальные рассогласования функций, тем значительней роль волевых решений. Как правило, это означает появление на исторической арене новой яркой и сильной личности.

Сегодня, когда мы находимся перед чередой реформ, перед революцией, о которой заявлено официально и которой ждет большинство населения, мы должны решить, в какой степени мы хотим усиления авторитарности. И мы должны помнить, что непродуманность, несистемность нововведений только ycиливают потребность в "твердой руке".

ЧТОБЫ ДВИГАТЬСЯ УСПЕШНО, НАДО ЗНАТЬ КУДА

Революции, сотрясая весь общественный организм, ведут к обновлению через каскад катаклизмов, образуя не только новые структуры и открывая новые пути, но и беспощадно разрушая. Погибает и то, что безнадежно устарело, и то, что нелепо попало под бездушное колесо истории или оказалось отрезано от магистрали развития. Чаще всего в руинах оказываются наиболее тонкие творения социального гения, ибо они, будучи наиболее совершенны, тысячами нитей связаны с различными образованиями социума и для своего существования нуждаются в стабильности, в коадаптации элементов социальной структуры. Когда распадается тот или иной общественный институт, расползается общественный слой, такие структуры лишаются опор и рушатся, погребая под обломками бесчисленные жертвы.

Итогом революций являются установления, простые, лишенные тонкости, а потому работающие с металлическим лязгом, но зато способные функционировать без взаимного согласования. Проходят годы и, уворачиваясь от жестко соударяющихся шестеренок, социальные архитекторы воздвигают ажурные конструкции, которые покрывают углы и зубья, гасят скрежет ведущего механизма. Но чем радикальнее совершенный переворот, чем шире распространена в результате цепи катастроф нравственная эрозия, чем привычней люди взирают на жертвы, тем медленнее совершенствуется социальная структура и тем страдания и долговечней диспропорции.

Во времена революций сильная власть в состоянии вводить установления, которые принципиально несводимы к одному целому, и тем самым, закрепить свое существование в качестве незаменимого элемента. Тогда на пути совершенствования общества могут возникать непреодолимые барьеры. Непреодолимые до новой революции. Именно поэтому общество должно быть заинтересовано чтобы в ходе преобразований сильной власти принадлежала возможно меньшая роль. Но это не самоцель: отсутствие твердости при неадекватности решений едва ли менее опасно.

Революция сегодня – не лозунг, брошенный с высокой трибуны, - это констатация реальности. Многие произносят это слово с гордостью, иные с восторгом борца, но я вслушиваюсь в него не только с надеждой, но и с трепетом. И хотя нам пока не грозит социальный обвал, уже угадываются контуры тектонических разломов.

Сумеем ли мы избежать катастрофы? Смешны попытки спрятаться от угрозы, остановить или ограничить принудительными рамками процессы, начатые после Апреля – тектонические волны в обществе распространяются так же неотвратимо, как и под земной корой, заставляя целые континенты незримо для человеческого глаза наползать друг на друга. Разумеется, очень важно ослаблять деструктивные толчки, но не для того, чтобы стоять на месте, а для того, чтобы устремиться вперед, обгоняя процесс, избегая принудительных решений. Но, чтобы двигаться успешно, надо знать куда.

Именно поэтому, на мой взгляд, самым неотложным проектом, которым должно быть озабочено правительство, является научно-теоретический или координационный центр перестройки. Чтобы не отставать от событий и не констатировать проблемы там, где они уже переросли в кризис, необходимо в кратчайшие сроки начать работу над комплексным анализом нашего общества и выработкой синтетического проекта преобразований.

Чем в большей степени наши недавние схемы страдали худосочной кабинетностью, тем меньше они могли стать проводником в движении вперед. Чтобы обрести телесность, полнокровность жизни, новые проекты следует вырабатывать не в узком кругу однопрофильных специалистов, но напротив – в диалоге экономистов литературных критиков, психологов и партийных лидеров, экологов и социологов, историков и демографов…

Новизна задачи предопределяет и новизну структуры: никогда прежде у нас не вырабатывались важнейшие документы в условиях раскованного и неформального общения. Теперь же это необходимое условие. Мы не создали форм, в которых могли бы свободно сотрудничать столь разные специалисты, представители разных иерархических уровней, как науки, так и управления. Поэтому никаких, - наперед заданных, организационных ограничений здесь нельзя предполагать. И это, конечно, породит чрезвычайные сложности. Как добиться совместимости при полной свободе обсуждений? Полной - даже если не вся информация, получаемая и вырабатываемая Центром, будет социально безопасной. Столкновение противоположных требований очерчивают весьма непростую проблему руководства Центром.

Прежде всего, разработка проекта нашего будущего должна вестись в условиях максимальной ответственности, исключающей вторжение социальной демагогии и использование работы центра в интересах политиканствующих групп. Опасения подобного рода до сих пор вели к закрытости всех мало-мальски острых разработок и исследований и подчинению коллективов, ими занимающихся, строгому бюрократическому контролю, способному заглушить живую мысль. Сейчас же необходимо вырваться из пут идеологизирующей косности, покрывающей собственную ограниченность апелляцией к заплесневелым лозунгам, выскользнуть из ежовых рукавиц жесткой регламентации, пресекающей неординарность, неожиданность, новизну. Нам надо выработать новую концепцию ответственности. Ответственности внутренней, основанной не на повседневной подконтрольности, наказуемости, а на осознании причастности к великим и опасным процессам истории. Проблема управления Центром - это проблема личности человека, ученого-гражданина, руководителя-мыслителя.

Прежде всего следует разработать новое представление о подчиненности Центра, ибо подчинение в наших условиях до сих пор означало ориентацию на Запрос. В нынешних НИИ квалифицированные специалисты постоянно вынуждены действовать вопреки профессиональному долгу, ориентируясь на запросы руководства, административное давление. Большая часть ученых-обществоведов, полагая, что от нажима не уйти, смирилась, добровольно избрала для себя двоемыслие как норму, приняв неписаные правила игры. Такой подход нанес непоправимый удар по квалификации специалистов, ибо теперь даже у лучших налицо нерасчлененность представлений: многое из того, что говорилось в силу необходимости, некритически усвоилось новым поколением ученых как парадигма.

Культ руководителя, стремление попасть в тон, которое обеспечивает преуспеяние, привели к тому, что даже крупные ученые не могут высказать в высокопоставленное лицо неприятную истину, хотя это сегодня вопрос не столько безопасности, сколько такта, этикета. Стремление быть удобным ведет не только к творческому бесплодию, но и к опасной дезинформации. В условиях перестройки, казалось бы, открывается широкое поле для пересмотров. Пересмотров в области теории и в области взаимоотношений в науке, политике, администрировании. Увы!

Достаточно было руководителям страны выразить оптимистические ожидания, чтобы в различных проектах и прогнозах показатели стали подгоняться под контрольные цифры. Естественно, если государственный деятель, ориентируясь на выборочные газетные публикации, делает предположение об ожидающемся экономическом эффекте от внедрения той или иной идеи или технологии. Но недопустимо, когда экономист делает то же самое, некритически закладывая в прогнозы приросты, отдающиеся от реформ природно-хозяйственного механизма. Единичный эксперимент, вдобавок не исследованный в деталях, может служить для ученого ориентиром, но не основанием для разработки базовых данных государственного плана. Чтобы достигнуть "удобного" эффекта, квалифицированному экономисту не надо прилагать чрезмерных усилий. Для подгонки факторы берутся но верхней оптимистической оценке /что, в принципе, допустимо/, а когда их не хватает для выхода на "нужный" уровень, достаточно "чуть-чуть" подправить несколько коэффициентов - и надо вызывать бригаду Шерлоков Холмсов, чтобы выяснить истину.

Но привьется ли такой стиль в предлагаемом Центре? Тем более, что в его работе обязательно должны принимать участие и самые ответственные функционеры государства. Как совместить высокую компетенцию, приносимую временем, научным стажем, и подлинную независимость, с течением времени утрачиваемую на работе в государственных учреждениях?

Существует, правда, возможности смягчить проблемы, вызываемые утратой внутренней свободы, равно как и самоуверенностью и высокомерием ученых, долгое время работавших в атмосфере, сводящей к минимуму критические обсуждения. Одной из таких возможностей, способствовавших бы росту самокритичности и открытости мысли, является приглашение к сотрудничеству иностранных коллег. Каким быть их участию, решит жизнь – и здесь следует отказаться от наперед заданных ограничений, но, напротив, стоило бы испробовать разные варианты. Экономист и социолог С. Белановский предлагает заказывать западным специалистам разработку сценариев – как отдельных реформ, так и перестройки в целом. Разумеется, такие сценарии заведомо не смогут стать /быть может, за некоторым исключением/ основой для разрабатываемых Центром проектов, но они смогли бы вскрыть явления и процессы, которые, примелькавшись нашему глазу, не обращают на себя внимания, являясь, тем не менее, существенным для понимания общественного развития. Возможно, разумно заключать длительные, скажем, годовые, контакты с отдельными учеными. Возможно, разумно приглашать их для обмена мнениями на более короткий срок – месяц – два. Не следует заранее отвергать и правомерность периодических конференций и семинаров. Вероятно, существует множество других форм и все они могут сосуществовать друг с другом, но надо, наконец, осознать, что без такого сотрудничества нам будет намного труднее взглянуть свежим взглядом на наши проблемы и охватить неисчислимые грани проекта.

И, тем не менее, есть серьезные основания с особой осторожностью относиться к идее разработки стратегии перестройки в централизованном порядке. Возможно, следовало бы создать, вернее, допустить возникновение конкурирующих центров. Один из вариантов сводится к утверждению кооперативного издательства общественно-экономической литературы, которое могло бы объединить независимых ученых. Я думаю, можно было бы найти разумные решения таких вопросов. В частности, следовало бы организовывать научно-экономические игры с непостоянным контингентом участников для проигрыша различных сценариев экономического развития, перестройки общества в целом.

Сегодня у нас для этого, пожалуй, нет базы, отсутствует, по сути, сам жанр сценарных разработок, но такие институты, как Центральный экономико-математический институт или Институт экономики и прогнозирования научно-технического прогресса АН СССР могли бы попытаться подготовить подобные программы. Между тем, чем занимается, к примеру, последний институт? Разработкой "Комплексной программы научно-технического прогресса СССР на 1991 – 2010 годы" – надуманного документа, разросшегося уже до сорока томов, которым вряд ли кто воспользуется, кроме самих разработчиков, хотя в нескольких томах есть интересные главы, посвященные, в основном, анализу нынешнего состояния экономики. Бессмысленная растрата человеческих сил на фоне острого дефицита в идеях и квалифицированных кадрах.

Вместо того, чтобы расточительно тратить время на построение в келейных условиях эфемерных, несводимых друг с другом прогнозов, на проведение представительных, но неделовых совещаний, надо искать пути немедленного вовлечения всех компетентных ученых, производственников, администраторов в интенсивные совместные разработки сценариев перестройки и ближайших планов. А для выработки прогнозов на отдаленную перспективу следует сначала подвергнуть пересмотрам отправные идеи и базовые ценности.

НУЖНА ЛИ НАМ МАКСИМАЛЬНО ПРОДУКТИВНАЯ ЭКОНОМИКА?

Приступив к перестройке, потому что всем очевидна невозможность существовать по-старому, мы поначалу не задали себе самых главных - мировоззренческих вопросов. Поразительно, до какой степени эмпиричны наши высказывания об экономических, правовых или нравственных проблемах, до какой степени обособленно мы пытаемся их решать. Совершенно ясно, что нас не удовлетворяет не только экономическое состояние общества. Однако не лежат ли в основе всех тех разнообразных деформаций, которые нас угнетают, одни и те же причины? Не является ли весь букет неувядающих безобразий выражением в разных сферах нашей культуры одних и тех же пороков, лежащих в самой глубине нашего мироощущения?

И здесь я хотел бы напомнить об одном замечательном эксперименте: в детском саду заработная плата персонала была поставлена в зависимость от посещаемости, то есть, от здоровья детей. И сразу же – неоспоримый эффект: заболеваемость у детей, посещавших этот сад, резко снизилась. Об этом некоторое время говорили много, но потом опыт забылся, об этом больше не пишут газеты. Но почему? Остается только гадать? А ведь недурно было бы повторить этот эффект сто тысяч раз /где-то столько должно быть детских садов у нас в стране/. И неплохо было бы придумать подобных механизмов для школ и заводов, для здравоохранения как системы. Говорят же, что был в Китае обычай платить врачу до тех пор, пока его подопечный здоров.

И все бы хорошо, но терзает меня время от времени одна мысль: ведь в садиках работают, в основном, мамы и бабушки. Мамы и бабушки точно таких же детей, как мой сын, мои дочери, прошедшие каждый через пять детсадовских лет. И успех упомянутого эксперимента свидетельствует не только в пользу предложенной системы оплаты труда. Он свидетельствует и о том, что человеческой доброты, материнской заботы, самозабвения не хватает няням и воспитателям наших ребят. Мы говорим: дети – самое дорогое, что у нас есть. Но эта ценность, оказывается, может еще возрасти, если слышен звон монет.

Да, хорошо, когда разрабатываются эффективные методы управления экономикой, но я не могу не задуматься, хороши ли те люди, которыми можно управлять, с которыми можно жить, лишь позвякивая серебром? Что ж, возможно мы выработаем удачные методы экономического стимулирования, но не будут ли они год за годом, десятилетие за десятилетием укоренять и закреплять психологию чистогана?

Нет, я не ханжа, не лицемер. Я не хочу возврата к фальшивым образам идеального строителя светлого будущего, диктовавшего презрение к реалиям и ведшего к удручающей несправедливости. Труд в обществе должен быть оплачен, оплачен справедливо и сполна - для этого придется вовсе не косметически менять систему заработных плат по всей нашей экономической структуре. Однако нам надо при этом не потерять из виду совесть.

Тут я хочу привести еще один - для кого-то бытовой - эпизод из жизни людей ХХ века. Было это лет десять, если не ошибаюсь, назад в Великобритании. Одна за другой проходили забастовки пожарников, требовавших увеличения заработной плати. Во время одной из них горела школа. Но забастовка есть забастовка. Пожар гасили военные. Погибло несколько десятков школьников /тридцать? сорок? - не помню/ и несколько учителей. Не знаю, была ли чиста совесть у пожарников, но я и теперь, вспоминая об этом, чувствую себя предателем и негодяем - я принадлежу к человечеству, которое способно так низко пасть. Нет, нет, нет - никакими деньгами не оплатить этот ужас, даже если он случился однажды!

Однажды? Вот нынче во времена забастовок медицинских работников принято говорить, что помощь будет оказываться только в экстренных случаях. Не знаю - может быть так можно. Но я помню времена, когда и той же высокоразвитой Великобритании таких оговорок не делали. Я еще много чего помню… И потому я категорически утверждаю: есть сферы трудовой деятельности, где во все времена заработок не должен быть определяющим фактором.

Разумеется, когда мы думаем об исправлении политики в области доходов трудящихся, мы стремился не к потаканию потребительству. Здесь есть и стремление к исправлению несправедливостей, вызывающих нравственные перекосы. Но главное - это способствовать развитию максимально динамичной и продуктивной экономики.

Но вот вопрос общего плана: а нужна ли нам максимально продуктивная экономика? Нужна ли нам экономика, которая своей структурой предполагает постоянное напряжение внимания, постоянную вовлеченность, концентрированность на деловых проблемах, тревогу о темпе..? Возможно, нам нужно найти образ экономики, которая была бы оптимальной, которая требовала бы от человека лишь частичной вовлеченности, оставляя значительную часть его времени жизни духа.

Мне симпатично в древности наличие религиозных ритуалов и обилие праздников - они оберегали человеческий дух. Труд был источником существования, средством для обеспечения праздника, но не источником бесконечного накопления. Я не хочу идеализировать ранние общества - стремление к обогащению проявилось чрезвычайно рано, хотя в разных обществах по-разному и на разных этапах социального развития. Однако пока экономические интересы не становятся доминирующими и имущественное состояние в иерархии ценностей не выходит на первое место, духовность сохраняет свою полноценность, и в повседневном бытии совесть и человечность признаются более важными, чем закон и сытость. Но по мере увеличения доли экономической деятельности в бюджете общества человек теряет духовность.

И еще об одном, уже недавнем, впечатлении хочется, рассказать. Со мной в поезде едет молодая цветущая женщина, загромоздившая почти все купе ящиками и мешками. "В Москве все придется покупать, а у родителей свое, бесплатно." По одежде, парфюмерии, косметике видно, что живет она отнюдь не скромно. "Да, у меня муж хорошо зарабатывает." Слово за слово. "Была в отпуске, месяц с ребенком провела." И на мой вопрос - "А что же делать? Сидеть-то с ребенком некому - все работаем. Не сдавать же в садик! Да ему в деревне лучше, чем в Москве." Это ведь символ времени: ребенок, живущий без мамы в деревне! И работающая мама без ребенка в городе. Не стану спорить: описанный случай достаточно мало распространен и символичен лишь в своей крайности. Но отделение ребенка от вовлеченных в экономическую деятельность родителей повсеместный факт. Как факт и тенденция к предпочтению материального благополучия /требующего все большей платы/ общению с детьми, родителями, друзьями. Я не буду говорить сейчас о тяжелейших жизненных проблемах, которые возникнут у повзрослевших детей, выросших в эрзац-семье бабушки или круглосуточного детского сада и лишенных возможности усвоить уроки жизни реальных родителей. Но я хочу сказать о том, что выросшие в обыкновенной, нормальной современной семье люди, уже в силу своих взаимоотношений с родителями, сформированы как потребители. Таким образом наше общество дегуманизируется в самой своей основе.

Разумеется, все мы заинтересованы в эффективной экономике. Это императив времени. Но тот путь, по которому сегодня идет совершенствование нашей экономической системы, означает прежде всего интенсификацию человеческой вовлеченности. Ощущается тяга - и я думаю, вполне понятная тяга - к повторению опыта обогнавших нас по уровню потребления /и экономической эффективности/ стран. Но можем ли мы без глубокого мировоззренческого переосмысления перенимать даже положительный их опыт? Не следует ли, пока не поздно, подумать о возможностях и предпосылках гуманизации экономической жизни? Вот вопрос, который сейчас часто задают демагоги в попытке противостоять неизбежным переменам. Но этот же вопрос должен задавать себе каждый, кто обеспокоен духовной эрозией мира. Этот же вопрос, безусловно, возникнет и в координационном Центре перестройки, и в любой структуре, ставящей те же цели. И ответ на него может стать отправной точкой всех наших будущих пересмотров.

 


Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!

 

Редактор - Е.С.Шварц Администратор - Г.В.Игрунов. Сайт работает в профессиональной программе Web Works. Подробнее...
Все права принадлежат авторам материалов, если не указан другой правообладатель.