Сейчас на сайте

В. Игрунов, директор Института гуманитарно-политических исследований, декабрь 2010 г.

Зеленокумск, Манежная... Все под контролем, господин Президент?



«По Манежной. В стране и в Москве - все под контролем. Со всеми, кто гадил, разберемся. Со всеми. Не сомневайтесь». – Прочел в Интернете слова Президента, и грустно мне стало. Нет, я не хочу сказать, что Президент не должен излучать оптимизм и уверенность – ведь от него зависит спокойствие граждан и, тем самым, управляемость общества, что есть его непосредственная обязанность. Да вот только чует мое сердце, что слова эти – не публичная позиция, а почти искреннее представление о порядке вещей. Увы, Дмитрий Анатольевич, дела обстоят прямо противоположным образом! Не под контролем. По всей стране. И в Москве теперь тоже.

1

Не так давно мне, мало читающему ныне, прислали заметку из какого-то блога о встрече в Зеленокумске казаков с представителями властей. Главное впечатление, усиленное прогулками по блогосфере, это раздражение властью, прежде всего милицией:

Расходились люди со схода крайне недовольные, и злые на слова "высоких" представителей власти.

И вывод (из другого блога, возможно, не кущевского):

Казаки в Ставрополье являются единственной организованной силой, способной противостоять милиции края, сросшейся с чеченскими бандитами. Предлагаю жителям Зеленокумска вскладчину приобрести оружие для казаков. Посмотрите на приезжающих к вам чеченцев: они организованы, наглы, но трусливы. Казаки! Противопоставьте этим отморозкам свою организованность, свою честь, своё "ЕСЛИ НЕ МЫ, ТО КТО"! ЭТО ВАША ЗЕМЛЯ! БУДЬТЕ НА НЕЙ ХОЗЯЕВАМИ!!!

А вот уже реакция народа на Манежной (также из блога):

Когда прибыло подкрепление, толпа потребовала выдать ей 7-х еще живых юношей, чтобы совершить над ними самосуд. ОМОН отказался, и тогда ярость футбольных фанатов перекинулась на милиционеров.

Ну, как же, не дает ОМОН растерзать кавказцев! (Они же таджики, киргизы, узбеки – несть им числа! Время от времени и японцы попадаются под горячую руку. А вот теперь, на Манежной, опять вернулось «Бей жидов, спасай Россию!»)

Я читал материалы, и у меня оставалось ощущения адекватной реакции милиции, к которой в душе рождалась благодарность. Ну, разве что, действия были не до конца профессиональны. Да ведь этого трудно ожидать, когда с таким небрежением относятся к проблеме «высокие» чиновники, люди, принимающие решения. Но эта моя невысказанная благодарность ничто на фоне массового высказываемого, выкрикиваемого недовольства. И правоохранительные органы оказываются заложниками народного помрачения. Задержан ли хоть один казак в Зеленокумске? Хотя бы тот, который сделал первый выстрел? Попробуй, арестуй! В Москве, где особенно страшно для страны, может, и отыщут стрелочников (скажем, 14-летнего подростка). А в Зеленокумске? Куда уж там «со всеми»!

Но тут я хочу немного прерваться, поскольку и для многих моих знакомых слишком «ясна» картина происшедшего. А у меня, напротив, сплошные вопросы.

Вот, Зеленокумск. По казачьей версии, девушка, которую попытались изнасиловать, жалуется своему брату на обидчика, и тот, вместе с друзьями пытается задержать преступника, за которого немедленно вступаются его соплеменники-чеченцы, устраивая бойню. Ой, так ли?

Начнем с того, что девушка поссорилась с приятелем-чеченцем. Постойте, постойте! Каким приятелем? Не приятель – заезжий бандит, который силком захватил девушку и отвез ее в загородный дом! Так нет же, ведь! Силком, по словам девушки, ее возвращали. А изначально-то как она оказалась в доме у чеченцев? Ну, и как это хрупкий ребенок «чудом» вырвался из крепких рук взрослых бандитов-мужчин? А потом уже, догнавшие ее на автомобиле слабаки, не справившиеся с ней в своем загородном доме, скрутили (в городе, на глазах у людей?) и силком повезли обратно? Да и тут мужественная девица выпрыгивает на ходу, оставив беспечных насильников в дураках, а они не пытаются вновь затащить ее в машину. Отчего же? Может толпа помешала? Да ведь никто, кроме девушки этого инцидента не заметил. Он всплыл лишь через несколько дней. Что ж так чеченцы сплоховали? Ведь насильники действовали решительно – в Интернете можно найти фото чьего-то торса с многочисленными и серьезными ссадинами.

Трудно поверить в реальность такого сценария. Зато литература изобилует подобного рода сюжетами, начиная с рыцарских баллад. Да нет, со времен глубокой древности. Быть может, героиня истории просто нуждалась в оправдательной легенде перед лицом брата, обнаружившим неладное? Разве априори можно исключить такую версию? Разве не звучат в этом ключе осмысленно слова архиепископа Феофана (вероятно, хорошо знающего местные реалии): «Надо нашим девушкам вести себя скромнее», - кажущееся абсурдом в интерпретации блогеров.

Итак, девушка жалуется брату. И тот немедленно сообщает в милицию? Да нет же, ведь Новиков, начальник РОВД, «куплен чеченцами»! Он, брат пострадавшей, собирает казаков (без одобрения батьки, заметим), которые гоняются не столько за залетным бандитом, сколько за местными чеченцами: вы за своих в ответе, изловите и представьте! И в пререканиях (казаки единодушно говорят о вызывающих высказываниях чеченцев) кто-то из казаков стреляет в одного из них (потом задержанного Магомеда Гафурова освободят, переведя в статус пострадавшего, что вызовет взрыв ярости у блогеров). Чеченцы пытаются скрыться в своем особняке, но к этому времени собравшаяся толпа грозит ворваться в дом и учинить самосуд, заподозрив (?), что местные скрывают своего залетного единоплеменника. Что делают чеченцы? Достают травматику и охотничье ружье и палят по земле перед толпой (в воспоминаниях есть «вырванные куски асфальта»), что подтверждается типом ранений казаков. И одновременно вызывают милицию. И правильно делают. Любой другой сценарий мог бы кончиться гораздо более трагично.

Правдоискатели негодуют: чеченцев не разоружили, а защищали их от безоружных казаков. Безоружные казаки, впрочем, разбили голову чеченцу кирпичом, вслед за тем как ранили из травматики. И оружие у чеченцев изъяли, как только толпа была оттеснена. «А где автомат? – вопрошают блогеры. – Где автомат чеченцев?» Судя по количеству оружия, которые «видели» у стрелявших, те должны были держать по стволу в каждой руке. Но при обыске в доме это оружие не найдено. Прежде всего, автомат. Впрочем, обыскивали дом, а «доказательства», автоматные гильзы, обнаружены (обнаружены ли?) были на площади, что, по логике, должно свидетельствовать в пользу стрельбы по дому из толпы. Да только стоит ли рассматривать неподтвержденные версии – в глазах аффектированных людей мифы вырастают сами собой. Не даром же говорят: «Врет, как очевидец».

Ну а вслед за этими событиями казаки организуют сходы, требуют выселения инородцев, собираются создавать народное ополчение и т.д.

«Ясность» в этой истории весьма сомнительная. Несомненно одно – налицо утрата доверия к милиции и власти вообще. Подспудное недовольство разлито в обществе и готово выплеснуться в массовом неподчинении, превращаясь в русский бунт, бессмысленный и беспощадный. Медведевское «все под контролем» повисает в воздухе.

События на Манежной площади в субботу 11 декабря лишь подтверждают этот вывод. Гибель Егора Свиридова, хотя и здесь не все кристально ясно, очевидно, была результатом холодной жестокости преступников, что повлекло за собой взрыв негодования. Однако в России ежедневно бессмысленно гибнут люди, и убийства регулярно совершаются с изуверским садизмом. Сплошь и рядом милиция оказывается на стороне преступников. Однако почти все из них проходят, как рядовые события, приносящие горе близким погибших или, в крайнем случае, будоражащие городок, район, область. Даже Кущевская не всколыхнула страну, хотя ужас произошедшего там невыносим. А убийство Егора подняло Москву и Питер, отдалось эхом едва ли не по всей стране. Такое возможно только в одном случае – межнациональная вражда распространилась по всему обществу и инородцы, как говорили в прежней России, воспринимаются, как острая и реальная угроза. Политкорректность в сторону!



Просматривая Интернет, обратил внимание на то, что отклики появились едва ли не в момент задержания преступников. В одной из записей сказано буквально следующее: если убийц отпустят, то… Значит, ожидали, что преступники могут уйти безнаказанными? Ведь ушел от правоохранителей вероятный насильник из Зеленокумска, и теперь власти беспомощно разводят руками. Безвозвратно растворились в Чечне и «дети» из лагеря «Дон» под Туапсе, которые, наверное (во всяком случае, в людской молве), были виновны в трагических событиях не меньше других действующих лиц. И в своих предположениях фанаты не слишком ошиблись. Как можно было торопиться выпускать (да хоть под какую угодно подписку!) предполагаемых виновников драки, когда есть множество пострадавших, есть убитый и есть очевидные доказательства применения оружия (а еще, возможно, и грабежа)? Как тут не заподозрить милицию в продажности?

И первая реакция была ответом на чувство беззащитности, чувство брошенности властью на произвол безнаказанных чужаков. Позднее в своем обращении националистические организации напишут:

Власть попустительствует этнической преступности и этническому террору, фактически превращая русских в граждан второго сорта. Мы регулярно слышим о том, как бандитам, взятым с поличным на месте преступления, дают возможность избежать правосудия – но жестоко наказывают тех, кто пытается от них защититься или их остановить. Все просьбы, обращения, мирные и цивилизованные протесты русских граждан остаются без ответа. Само существование межнациональных проблем замалчивается; если же о них начинают говорить, то все сводится к потокам обвинений в адрес русской стороны

Можно сколько угодно спорить с правомерностью таких оценок. Но в сознании слишком многих людей слова эти вызовут согласие и сочувствие.

Человеческая память странная штука. Из сознания вытесняются неприятные эпизоды, но где-то в глубине, прячась от актуализации, хранятся переживания, вырывающиеся диким зверем на поверхность в моменты аффектации. Люди уже забыли распад Советского Союза с уходом русскоязычного населения из Средней Азии и Казахстана. Острая боль от унижений в Эстонии, Латвии, на Украине тоже прошла, несмотря на то что эти сюжеты все еще используются в официальной пропаганде. Даже бегство из республик Северного Кавказа и массовая гибель русских в Чечне отошли в прошлое (тем более что, и в самом деле, несопоставимо больше говорили и писали о жертвах-чеченцах). И эта «забывчивость» дает шанс на примирение. Но только в одном случае – если несправедливость не будет повторяться впредь. Но если на каждом шагу люди видят, как преступники уходят от возмездия, их чувства подвергаются испытаниям. И, разумеется, несправедливость легче всего заметить, когда преступник принадлежит к другому народу (цапки-то «свои»!), говорят на другом языке, придерживаются других культурных норм. Особенно, если эти преступники потом исчезают там, где искать их бесполезно («С Кавказа выдачи нет!» можно перефразировать донскую максиму). Наша повседневность отнимает шанс забыть и простить, начать отношения заново.

А дальше работает положительная обратная связь. Само недоверие к тем, кого недолюбливаешь, кому не веришь, генерирует конфликт. Презумпция виновности всегда в ходу. В любом конфликте «наших» с «понаехавшими» виноваты, конечно, чужаки. А чужаки ощетиниваются травматикой, сжимаются в этнические группки – многотысячелетняя история всех диаспор в недружелюбном окружении предлагает мало разнообразия. В ответ на это они пожинают ненависть, их облик в глазах автохтонов приобретает дьявольские черты (евреи, к примеру, замешивают мацу на крови христианских младенцев – не так ли?). И тут уж сговор с дьяволом мерещится везде, где люди становятся на защиту невинных чужаков. И если это власть – а власть обязана защищать, – то недоверие к власти становится едва ли не столь же острой, как неприязнь к чужакам. За недоверием следует отчуждение, за отчуждением – возмущение. За возмущением – бунт. Все под контролем?

2

Сегодня власти ищут провокаторов. Путин делает многозначительные намеки в сторону либеральной интеллигенции – мол, она должна понимать необходимость твердой руки. Сурков открыто обвиняет ее в развязывании насилия. Нургалиев находит виновников в леворадикалах. Подозреваю, что взбунтовавшиеся жители Кондопоги о митингах на Триумфальной площади слыхом не слыхивали, а в Зеленокумске леворадикалов не видели отродясь. Однако это не помешало стихийным выступлениям. Несомненно, события на Манежной также были стихийными, а «успех» протеста, растиражированный прессой, определит на долгое время настроения молодежи. Возможно, из ЧП – пусть и довольно регулярных – межнациональные стычки отныне превратятся в повседневный фон нашей жизни. Ведь не случайно, вдохновленные событиями 11 декабря московские подростки на следующий день зарезали киргиза. И ровно так же спортсмены-дагестанцы без видимых причин до полусмерти забили русского парня. Более 1300 задержанных (почти столько же 18 декабря) и гора травматики и холодного оружия – таков итог акции 15 декабря. Сколько же было желающих сойтись в рукопашной? Где набрать столько провокаторов? Нет, национальная неприязнь и ненависть широко распространена в обществе. Социологические исследования фиксируют постоянный рост ксенофобии с момента распада СССР. Почему же русский народ, на протяжении столетий формировавший империю с высокой степенью толерантности, народ, характерной чертой которого в течение последних веков было дружелюбное отношение к иноверцам и инородцам, обозлен теперь настолько, что сам готов бить «черных», «чурок», «лиц кавказской национальности»?

Я далек от мысли искать единственную и даже главную причину этого роста. Но о некоторых из них следует сказать. При этом я оставлю в стороне чрезвычайно важный фактор посттравматического синдрома, вызванного распадом СССР и трагедией Северного Кавказа (проблема шире Чеченских войн). Он весьма трудно поддается коррекции, и это тема для другой статьи.

Нельзя рассматривать Россию как исключительный случай. Посмотрите на Европу, где толерантность и мультикультурализм возведены в культ1. Разве там не очевиден рост ксенофобии? Даже в странах совершенно изысканной культуры, Дании, Норвегии, Швеции или Швейцарии. «Плавильный котел Америки» давно уже превратился в «винегрет» с очень противоречивыми тенденциями, по крайней мере, с растущими фундаментализмом и исламофобией. Но в то же время Ангела Меркель вынуждена была признать, что в Германии модель мультикультурализма (альтернатива плавильному котлу) потерпела крушение. Почти с уверенностью можно говорить, что эта динамика — следствие стремительно возрастающих миграционных потоков. Пока люди с различными культурными паттернами живут отдельно друг от друга, а их контакты ограничены, межнациональные конфликты не имеют пищи. Как только начинается массовое столкновение жизненных стереотипов и систем ценностей, конфликт становится, как правило, неизбежным. Для адаптации различных культур требуется время. Там, где разные этносы живут друг подле друга в течение долгих исторических периодов, вырабатываются общепринятые нормы соседства и сотрудничества. Но стоит нарушить хрупкое равновесие, и вы получите взрыв разрушительной силы. Посмотрите на Палестину, на Кашмир. Наши Прибалтика и даже Кавказ по сравнению с ними – цветочки.

Вместе с тем, наш мир обречен на стремительные перемены, разрушающие привычные стереотипы и по-разному меняющими паттерны поведения представителей разных культур. Одного этого бывает достаточно, чтобы нарушить хрупкий мир2. Так случилось в Азербайджане в 1988 году, в Фергане в 1989-м, в Южной Осетии в 1990-м. Но на фоне перемен самым грозным фактором становится массовая миграция, в результате которой возникают совершенно новые линии соприкосновения культур, возникают одновременно во множестве мест, не давая локализовать лаборатории выработки модуса вивенди. И, следовательно, мультиплицируя точки конфликтов. Глобализация делает эту угрозу неотвратимой. Еще меньше можно избежать проблем столкновения культур в рамках одной многоэтничной страны. Гражданские войны в Африке, постоянно тлеющие религиозные конфликты в Индии, судьба Югославии и СССР – это предупреждение для новой России.

Избежать конфликтов, в том числе с кровавым исходом, не удастся. Нельзя закрыть Москву для дагестанцев или чеченцев. Москва – столица их родины, в Москве сосредоточены лифты социальной мобильности, и если мы хотим оградить Москву от нашествия кавказцев, мы должны, по крайней мере, добиваться выхода кавказских республик из состава России. Это, разумеется, не устранит конфликты, но может затормозить нарастание напряженности. Особенно, если при этом перекрыть доступ на территорию России таджикам, киргизам, грузинам, китайцам и далее по списку. Но тогда надо отдавать себе отчет, чем заплатит Россия за это торможение.

Прежде всего, русским противотоком с Северного Кавказа, нарастанием ксенофобии, изгнанием многих укоренившихся инородцев из нашей страны, возникновением зон нестабильности у новых южных границ и пограничными спорами. Снова возродятся сепаратистские настроения в разных субъектах РФ. Другим следствием станет резко возросшая трудодефицитность в Центральной России, что ускорит отток населения с Дальнего Востока и Сибири, оголит и так пустующие и приходящие в упадок наши восточные земли. Ну и, наконец, стремительным торможением экономического развития из-за недостатка рабочей силы. Атмосфера замкнутости, удаление от привычных имперских стандартов открытости и терпимости, ослабление социальной динамики, вызванное торможением экономики – все это в совокупности понудит к эмиграции наиболее энергичную и образованную часть русских, у которых и без того сегодня царят чемоданные настроения. Дефицит человеческого капитала, являющийся главным ограничителем роста российской экономики, приведет к дальнейшему ухудшению качества управления, и само единство России будет в достаточно короткой перспективе поставлено под вопрос.

Приемлем ли такой сценарий для современной российской элиты? Пожалуй, нет. Это ведь, кажется, Путин говорил: «Россия может быть только великой». Следовательно, об отказе от Кавказа речи быть не может, а тогда, значит, без введения в третий раз крепостного права, любой гражданин России может приехать в Москву, равно как в Тамбов или Ставрополь. Да и без киргизов, таджиков и китайцев не обойтись. Значит, нам надо готовиться к валу проблем, в том числе, вызванных культурной неадаптированностью мигрантов, столкновением разных систем ценностей, конфликтом интересов. И в этом у России нет никакой особенности – она не хуже и не лучше Америки, Франции, Германии.

Однако другие особенности России учитывать необходимо. Хотя большевики называли Россию тюрьмой народов, дружественная по отношению к инородцам и иноверцам политика позволила множеству народов довольно быстро приобщиться к европейской культуре и совершить рывок из средневековья в современность. Не все, но многие народы до сих пор благодарны русским за ее цивилизаторскую миссию. Присоединив ту или иную страну, император и его администрация открывали двери государевой службы для новых подданных. Из местных аристократов формировалась и имперская элита. Но и тот уровень уважения к культурам присоединенных народов, которую демонстрировала царская администрация, казался русской интеллигенции недопустимо низким. Революция 17 года все изменила.

Внешне все обстояло благополучно. Народам была дарована декларативная государственность, проводилась политика коренизации, а государственно-партийная элита формировалась из представителей национальных меньшинств в гораздо большей степени, чем в дореволюционные времена. Создавалась национальная письменность и система образования на национальных языках, поощрялась культурная самобытность. До поры…

Страшная проблема заключалась в том, что провозглашавшая пролетарский интернационализм большевистская власть на корню уничтожила царскую администрацию, включая офицерство и аристократию (это, впрочем, разделить трудно). В значительной степени была уничтожена или бежала в эмиграцию интеллигенция, в среде которой так широко распространилась идеология интернационализма. В послереволюционные годы интеллигенцию продолжали уничтожать и загонять в лагеря. Даже с коммунистической элитой не церемонились – самые образованные из революционеров в массе своей были репрессированы. Средний образовательный уровень государственных чиновников в середине 30-х годов составлял 4 класса. Одним словом, на смену утонченной и гуманистической элите пришли люди с крайне низким кругозором, с деревенской ограниченностью. Нормативная идеология интернационализма не могла выжить в такой среде, не перейдя в форму двоемыслия. Инерция равенства должна была заглохнуть, лишившись питательной среды русского гуманизма. Естественно, что вторая половина 30-х стала периодом утверждения комплекса старшего брата, возвращения антисемитизма, периодом борьбы с «буржуазным национализмом». Возрождение церкви было движением в том же направлении. Вторая мировая война оказалась мощным стимулом для продвижения этой тенденции.

Невозможно здесь даже бегло описывать весь процесс деградации элит. Достаточно сказать, что рост национального высокомерия русских и неспособность партийной верхушки понять механизмы культурного взаимодействия в полиэтничной стране привели СССР к катастрофе. А на смену прежней, коммунистической элите, действовавшей хотя бы в узде идеологии интернационализма, пришла элита с еще более коротким горизонтом видения, еще более замкнутая и малочисленная, следовательно, не способная дать ответы на вызовы современности, ставшие еще более острыми и многочисленными, чем вызовы советского времени.

Но ведь деградация коснулась отнюдь не только русских элит. Разве не то же случилось с интеллигенцией украинской, татарской, грузинской?.. Разве одичание, децивилизация не коснулась армян или евреев? Разве чеченская революция не была актом изгнания европеизированной чеченской элиты и внедрения в общественную жизнь деревенских ценностей? При этом каждый народ опрокидывался в свое историческое прошлое. И какой бы провинциальной ни казалась культура русской землепашеской деревни – вдобавок исковерканная и искаженная советской селекцией – она, все же, оказалась более современной, чем культура абречества, господствовавшая на многих территориях Северного Кавказа вплоть до Второй мировой войны и возродившаяся теперь. Разумеется, ни та, ни другая культура не были копиями своих предковых форм.

Так вот, поведение многих кавказцев, какую бы незначительную часть своих этнических групп они не представляли, оказывается вызывающим и провоцирующим в русской среде даже на Северном Кавказе, где взаимодействие многочисленных этносов имеет вековую историю. Что уж говорить о Москве, а тем более о провинциальных городах центральной России, где массовое расселение кавказцев относительно новое явление.

Наивно было бы полагать, что можно избежать тяжелых столкновений между людьми со столь разным психологическим складом, со столь разными стилями поведения. Особенно если часть из них прошла горнило войны и проникнута атмосферой ненависти. Как бы мы не хотели этого избежать, трагические стычки, вроде той, что произошла на Кронштадтском бульваре, будут происходить и впредь. Но все дело в последствиях. От общества зависит, будут ли преступления такого рода восприниматься, как акты хулиганства и бандитизма, и осуждаться всеми гражданами, вне зависимости от этнического происхождения, или же они будут рассматриваться, как проявление неискоренимой сущности того или иного народа. В первом случае мы будем двигаться к согласию, во втором к гибельному распространению национализма. И главная ответственность за решение этого вопроса лежит на государственной власти.



3

Выход из трагического противостояния может осуществляться по двум генеральным стратегиям. Одна из них замалчивание. Если заинтересованные в устранении конфликта стороны слабы, им не остается ничего, кроме замалчивания. Если ты слаб, если мир хрупок, любое обсуждение неизбежно всколыхнет память, приведет к помутнению разум и откроет путь ненависти и насилию. Поэтому необходимо остыть, выйти из состояния аффекта, стереть из памяти следы катастрофы, уничтожить ее памятники, закрыть документы, не позволять себе обсуждать прошлое, говорить только о будущем. Эта стратегия отчаяния приносит свои плоды, и иногда народы, враждовавшие между собой, в течение долгого времени мирно живут друг с другом. Иногда народы теряют свою идентичность, и проблема постепенно исчезает сама собой. На замалчивании, например, в значительной мере держалось межнациональное согласие в СССР.

Однако история показывает, что эта стратегия недолговечна. Нельзя вытравить память дочиста. Нельзя устранить все следы несчастий. Нельзя предотвратить случайные столкновения. Ощущение несправедливости живет в народе, даже если исторические события передаются от поколения к поколению в искаженных сказаниях. Посмотрите, как болезненно кровоточит память о геноциде армян в 1915 году, накладывая отпечаток не только не армяно-турецкие, но и на армяно-азербайджанские отношения. Татары помнят (или вспомнили) о кровопролитии при взятии Казани уже больше четырех веков, и после 11 декабря вновь активизировались тамошние национал-радикалы по этому поводу.

Альтернативную стратегию могут позволить себе только сильные. Она заключается в честном и полном рассмотрении прошлого. Она требует откровенности и искренности, готовности прощать и идти на уступки. Далеко не всегда такой подход приводит к успеху, но уж если успех достигнут, наступает прочный и долгий мир. В истории таких примеров также достаточно. После Второй мировой войны вековые соперники, Германия и Франция, продемонстрировали такой удивительный пример взаимного уважения и доверия, что примирение стало не только возможным, но и привело к объединению Европы.

Россия сегодня, конечно, слабое общество. Требовать от нас честного пересмотра всей истории, а тем более череды покаяний, это значит подталкивать нас к катастрофе. Примирение – процесс двусторонний. Сегодня не все народы нашей страны (и наших соседей) в равной мере готовы к примирению. Большинство людей сегодня не готовы даже к сдержанному диалогу. Но нам есть, что прощать, и в чем раскаяться. И в отношениях с народами соседних государств, и в наших внутренних взаимоотношениях. Как выясняется, обиды уходят вглубь веков – до Кавказской войны и взятия Казани. Обсуждение всех проблем одновременно стоило нам уже нашей бывшей родины – Советского Союза. Вряд ли мы хотим повторить этот эксперимент с Россией. Поэтому мне понятна осторожность властей. Однако осторожность эта, увы, чрезмерна. Более того, губительно чрезмерна. Отсутствие переосмысления нашего прошлого создает государству и народу множество проблем, которые довольно просто могли бы быть решены серией шагов. Как, например, в значительной мере снялись проблемы в отношениях в Польшей после признания Катыньского расстрела. Страх обсуждения и признания оказался преувеличенным, но годами осложнял отношения с одним из наиболее важных соседей России. Точно так же мы боимся обсуждать и многие внутренние проблемы – депортацию народов, историю присоединения Северного Кавказа или Грузии (для нас это, по сути, внутренняя проблема).

Один из таких болезненных замалчиваемых вопросов – это совместимость культур. Политкорректность, боязнь обострения напряженности заставляет раздавать комплименты и отделываться реверансами. Но ведь жизнь-то не укладывается в прекраснодушные рамки. Сколько не говори о дружбе народов, а русские покидают Кавказ, и в Москве и Питере режут армян и таджиков. Что происходит вследствие молчания, мы все увидели 11 декабря (кто хотел, видел и раньше, но начальство видит проблему только тогда, когда она принимает угрожающий характер). Но выход на площадь – не выход. На площадях работают только простые лозунги: «Россия для русских. Москва для москвичей!» «Татары в Казань, русские в Рязань!» «Чемодан, вокзал, Россия!» «Утопим москалей в жидовской крови!» Или на площади можно обсуждать нюансы национальной ментальности? Механизмы коадаптации поведенческих стереотипов? Но именно это и необходимо обсуждать. Обсуждать, чтобы принимать решения. И невозможно это сделать за кремлевскими зубцами. Невозможно ограничиться академическими исследованиями и дебатами специалистов (хотя, где они? А даже если и есть, то востребованы ли властью?) Необходимо создание многочисленных площадок для встреч лидеров общественного мнения – не для публичных дебатов, но для откровенных и взвешенных разговоров. На камерных круглых столах, на кухнях, во время совместного решения обыкновенных жизненных задач. Только массовые процессы на разных ярусах общества могут создать механизм ускоренной адаптации. Это не означает, что работа власти менее важна (недавняя встреча Путина с фанатами – первый разумный шаг в правильном направлении). Более того, власть в состоянии создать условия для такого ускоренного диалога, потому что он может быть вполне рукотворным. Однако парализующий страх власти перед тем, что процессы вырвутся из контролируемых рамок, заставляет минимизировать развитие гражданского общества и гражданского диалога. А именно это и губительно – время сегодня главный ресурс в спасении общества и государства от зримо угадывающегося коллапса.

В сущности, в столкновениях 11, 15, 18 декабря виновата, прежде всего, власть. Столкнувшись с хаосом, неизбежным результатом революции, она попыталась создать авторитарную систему ручного управления. Этот шаг был неизбежным после развала государства, но должен был стать относительно недолговременным. Следовало создать режим синтеза революционных достижений и фундаментальных традиций. Дальнейшее развитие государства должно опираться на этот синтез и обеспечить условия опережающего роста общественных структур – недостаток которых оказался губительным для СССР. Однако кремлевская элита выбрала другой путь. Вместо термидора она пошла на реставрацию. Нынешнее государство похоже не на молодой живой организм, а на собранную из уцелевших после катастрофы обломков механическую развалюху, которая чихает и останавливается на минимальном подъеме, время от времени теряя детали.

В этих рамках любая живая организация представляет угрозу, как в советские времена представляли угрозу Иосиф Бродский или Оскар Рабин. Отсюда минимизация политического поля, отказ от случайного поиска – главной творческой лаборатории любой самоорганизующейся системы. Редукция политической жизни, как того и добивались ее авторы, привела к политической апатии и уменьшению фрагментации общества. Живая энергетика молодежи, не имея сложного дискурса, радужного спектра идеологий, мировоззрений, перспектив, собирается в немногих нишах, и мир делится на «наших» и «несогласных». Простые идеи делят мир на черное и белое: хороших русских, плохих кавказцев – на русских оккупантов и невинные порабощенные народы. Простота (пустота) политического спектра толкает к противостоянию и столкновению, поскольку в рамках простых идеологий («Идущие с Путиным», «Наши», «Местные» - чем не просто?) нет места диалогу, а сам выбор наименований (как и политика промывания мозгов, внедряемая в структурах Якеменко), создаваемых властями организаций, просто подталкивает к очевидным шагам. Ведь удержать энергию молодежи в рамках казенных или заказных мероприятий невозможно, особенно если узки рамки политкорректности. Таким образом, политика власти по опустошению политического спектра — это один из катализаторов деструктивных процессов, прежде всего, межнациональных конфликтов. И возложение вины на 31 число это перекладывание вины с больной головы на здоровую. Впрочем, на здоровую ли? Разве национал-большевики не заражены нацизмом? Разве они не участвуют в фанатских стычках и не несут туда идеи национализма? А разве либералы не ответственны за идеи отказа от идеологии во имя идеи обыденного потребления? Разве не они предлагали стране стать «обыкновенной», страной, не думающей о завтрашнем дне и живущей сегодняшними проблемами? Разрушение общественного консенсуса, деморализация общества – это вина и либеральной интеллигенции. Впрочем, причастна она и к выработке комплекса национальной униженности. Что ж, и власть, и интеллигенция – плоть от плоти своего народа. Других нет. Сегодня и у нас есть только один выход – те, кого беспокоит судьба страны, должны самоорганизовываться. Диалог между народами дело самих народов. А если власть готова помочь, с ней надо сотрудничать.


1 О европейских проблемах толерантности и равенства см. статью 2005 г. «Фантом свободы, равенства и братства»


Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!

 

Редактор - Е.С.Шварц Администратор - Г.В.Игрунов. Сайт работает в профессиональной программе Web Works. Подробнее...
Все права принадлежат авторам материалов, если не указан другой правообладатель.