Сейчас на сайте

Интервью 1-го вице-президента Московской нефтяной компании, а в 1989 г. - сопредседателя Клуба избирателей Академии наук Евгения Савостьянова

О подготовке Первого съезда народных депутатов и о митингах в Лужниках

- Как проходила подготовка к проведению этого митинга?

- Для меня этот процесс начался то ли в конце апреля, то ли в первых числах мая, когда я впервые побывал на заседании Московской депутатской группы. Самым ярким моим впечатлением была абсолютная безысходность работы этого коллектива исключительно талантливых людей. Было видно, что они говорят-говорят массу полезных вещей, но при этом обречены на глубочайшую изоляцию на самом съезде в связи с тем, что к Москве по всей стране всегда относились очень негативно: мол, на съезде вылезут умные москвичи и начнут кому-то чего-то говорить.

К тому времени мы, трое сопредседателей КИАН - я, Толя Шабад и Саша Собянин, работали в маленькой комнатке в Доме ученых (в ней был даже компьютер), которую нам выделил (помог нам получить) академик Яблоков. Она играла роль штабного центра демократического движения. В ходе выборов депутатов от Академии наук мы создали очень мощную сеть по всей стране. А поскольку депутаты от Академии наук избирались общим собранием с участием всех академических институтов, то у нас сложилась сеть, включающая в себя людей, работающих в академических институтах в разных регионах страны. С их помощью мы, обратившись к ним как к корреспондентским пунктам, создали более-менее разветвлённую сеть, выходившую на большую часть депутатов, избранных на съезд.

Мы тогда решили сделать простейшую вещь. Я собственноручно написал реферат (резюме) первого совещания Московской депутатской группы, завизировал его у Попова. И мы стали рассылать депутатам это резюме, а затем и письма с информацией о заседаниях Московской группы с тем, чтобы они, попав на съезд, не были застигнуты врасплох новизной этих идей и необычностью и смелостью постановки вопросов.

Еще ближе к съезду моя жена спросила меня: "А мы будем делать такие же репетиции, как перед выборами от Академии наук?" (Перед выборами от Академии наук я собрал всех делегатов-выборщиков, и мы провели тренировку выдвижения кандидатов. Во время реального выдвижении кандидатов от Академии наук на общем собрании академии это помогло нам добиться успеха.)

И вот я предложил своим коллегам по Клубу избирателей Академии наук собрать прогрессивных депутатов и потренировать их перед 1-м съездом. Толя Шабад подготовил соответствующее письмо, которое мы называли селективным, потому что по содержанию своему оно было довольно острым, в связи с чем предполагалось, что на него откликнутся только люди достаточно прогрессивных взглядов. Так и произошло. Те, кто на него откликнулся, затем и составили костяк Межрегиональной депутатской группы.

Договорившись предварительно об использовании нескольких залов (понимая, что залы от нас будут отсекать по мере проведения репетиций), за несколько дней до начала съезда мы собрали депутатов на трехдневную репетицию в Доме ученых. Первый день у нас прошел в болтовне, второй день - в болтовне и только на третий день удалось, взяв репетицию в свои руки, довести ее до отработки технологии: кто из депутатов в какой последовательности встает, по какому вопросу выступает, что говорит. ("Вот выходит Горбачев. Ты поднимаешь руку с мандатом, подходишь к микрофону, просишь слова и говоришь".) Помню, как выступали на этих репетициях и говорили каждый о своем Оболенский, Бородин, Станкевич. Таким вот образом мы и провели этот трёхдневный, как мы его называли, "предсъезд", благодаря которому депутаты пришли на реальный съезд абсолютно подготовленными к противодействию аппаратным играм.

- Был ли подготовлен демарш врача из Риги Вилена Толпежникова, который самовольно "открыл" съезд, выйдя на трибуну и предложив почтить память жертв бойни в Тбилиси?

- Я не помню, чтобы у нас на репетиции это звучало.

- Если бы прозвучало, то могло бы быть пресечено властями...

- Нет. Многое из того, что было нами сделано, не встретило никакого противодействия. Мы сами этому удивлялись. Видимо, они сами не понимали, что и как им делать, и совершенно растерялись.

...Но мы тогда понимали, что нужна какая-то контрпунктная точка. И мы решили в субботу 21 мая (напомню, что это был день рождения Сахарова) провести большой митинг под лозунгом "встреча новоизбранных депутатов с избирателями и сбор наказов избирателей на первый съезд" (См. раздел "Юбилей Митинга в Лужниках"). Мы собрали подписи нескольких сочувствующих нам депутатов - по-моему, Попова, Станкевича, Заславского, Сахарова - и подали заявку на выделение площадки для проведения встречи депутатов с избирателями. Просили, конечно, в центре, но после некоторой торговли нам выделили площадку в Лужниках.

Дальше пошли обычные отработанные нами до совершенства процедуры заказа микрофонов, туалетов, определения людей, ответственных за организацию митинга и соблюдение на нем порядка. (У нас были большие специалисты по этому делу, в первую очередь - Лев Пономарев1, Володя Боксер, которые очень здорово умели это делать.) И стали обзванивать организации, расклеивать объявления и так далее и так далее.

- Вы сказали: "Мы организовали...", хотя во всех документах говорится о том, что митинг был организован "Московской трибуной" при поддержке КИАНа и других организаций...

- Дело в том, что Московская трибуна" существовала не сама по себе. У нас все было очень хитро переплетено. Если клубы избирателей отвечали за работу с населением в целом, то КИАН - за работу с более интеллектуальной прослойкой и регионами. (Связи с ними у нас были лучше.) "Московская трибуна" в тот период была, скорее, мозговым центром. (В числе ее ярких лидеров были Леонид Михайлович Баткин и Виктор Леонидович Шейнис.)

И вот настало солнечное утро 21 мая. Я сижу дома на кухне и завтракаю. Раздается телефонный звонок.

- Аллё!

- Савостьянов?

- Да.

- Вы сегодня проводите митинг в Лужниках?

- Да.

- Имейте в виду: там в канализационные люки заложены мины. Когда будет проходить митинг, подъедет эшелон с ОМОНом, и после взрывов, под предлогом разгона митинга, вас всех будут расстреливать и убивать.

И трубка вешается.

Передо мной сразу встаёт вопрос: чего делать? Я же понимаю прекрасно, что будет очень многолюдно, и не дай бог, чего случится. Не пришлось бы потом посыпать голову пеплом.

Сижу. Завтракать уже не хочется. В голове только одна мысль: чего делать? Давать этой информации ход или не давать? И все-таки решил взять грех на душу. Решил: промолчу. Чему быть, того не миновать. Думаю: все-таки это, скорее всего, блеф, нацеленный на то, чтобы сорвать митинг.

Через некоторое время звонят депутаты съезда от Эстонии и спрашивают, как им попасть на митинг и встретиться с Сахаровым. Я говорю: подъезжайте вот туда-то, и у метро "Спортивная" встретимся. Я купил букет цветов для Сахарова и иду на встречу с ними. Они меня уже ждут - Марью Лауристин2, Виктор Пальм... Я протягиваю ей цветы (она была этим очень тронута) и тут же порчу настроение, говоря, что цветы - не ей, а для того, чтобы она вручила их Сахарову по случаю его дня рождения. (Тут у нее опять настроение улучшилось.)

А митинг пошел как обычно. Он был, действительно, очень многолюдным. Погода была замечательная - солнечная, теплая. Настроение у людей было самое восторженное. В общем, митинг проходил на "ура". К сожалению, я не могу рассказать, о чем говорили на митинге, потому что это в памяти у меня не сохранилось.

Помню забавный эпизод, связанный с тем, что какого-то офицера морской пехоты Северного флота, который был в бегах, задержала милиция и потащила куда-то. После чего Ельцин гигантскими прыжками соскочил с трибуны вниз и отбил его у милиции.

Это был митинг-наказ, который прошел очень удачно. Для депутатов он стал хорошим фоном, который помог им ощутить, что они не одиноки. Особенно важно ощутить, что в Москве ты получаешь такую энергетическую поддержку, было для тех депутатов, которые приехали из провинции.

- Вы можете более подробно рассказать о технологии подготовки этого митинга?

- Технология проведения митингов потихонечку отработалась начиная с февраля месяца. Она сводилась к следующим основным этапам: определение тематики митинга и места его проведения; подключение сторонников для расклейки объявлений и, если удавалось, использование для этого прессы (МК тогда нам очень здорово в этом помогал). С тогдашним начальником милиции Богдановым и его наследником Мыриковым нам всегда удавалось согласовывать маршруты проведения демонстраций и меры безопасности. (Я до сих пор горжусь тем, что, какие бы гигантские демонстрации и митинги мы ни проводили, мы не допустили при этом ни одного столкновения с силами правопорядка, появления ни одного пострадавшего и так далее.) Затем подавалась заявка. Заявки подавались от нескольких организаций. (При этом существовала известная ревность и конкуренция.) Некоторые митинги проводил клуб "Московская трибуна", но большая часть заявок подавалась Московским объединением избирателей...

- В мае его еще не существовало...

- Может быть, и так. Но, по-моему, Московское объединение избирателей к тому времени уже возникло и работало, хотя у него еще не было юридического статуса.

...Дальше на заседании оргкомитета определялось, кто ведет колонну по маршруту движения. Но поскольку 21 мая не было движения колонн, а существовало только место сбора на митинг, то нужно было лишь определить топографию места проведения митинга (то есть, где будет расположена трибуна и как она будет отгорожена) и определить людей в дружину, ограничивающую подход к трибуне.

Надо сказать, что к тому моменту технология управления собравшимися на митинг была отработана. Мы убедились в том, что москвичи ведут себя исключительно организованно. (Если говоришь: "Шаг назад", то все делают этот шаг, освобождая дорогу.) Поэтому проблем с подъездом и с последующим отходом к станции метро никаких не было. Мы прекрасно знали, что при этом никаких перегибов и эксцессов не будет.

Так оно и случилось 21 мая. Было, как всегда, отгорожено место возле трибуны. (Проход к трибуне регулировался отдельно, проход на саму трибуну - отдельно. Признаком посвящённости высшей степени являлось право попасть на трибуну, а посвященности второй степени - попасть за ограду вокруг трибуны.) Было огромное количество плакатов и лозунгов. Была исключительно позитивная и очень сердечная, добрая и открытая атмосфера.

- А о заседаниях оргкомитета по подготовке этого митинга Вы что-нибудь помните? О месте их проведения, составе участников?

- Помню, что по крайней мере одна такая встреча проходила в Доме ученых.

- А теперь расскажите об атмосфере этих заседаний. Имели ли уже тогда место попытки кого-либо перетянуть одеяло на себя, проявление личных амбиций и так далее?

- Такое было всегда. (Тут мы все грешны.) Конечно, каждый понимал, что принимает участие в исторических событиях, и каждый боялся оказаться в них не в первой шеренге, а в последней. Поэтому у нас каждый раз вспыхивали страсти вокруг того, кто отвечает за митинг, кто подписывает заявку. (Сейчас это уже кажется таким далёким и смешным.)

- В качестве человека, регулировавшего обычно доступ к микрофону, Боксер назвал мне Пономарева, который в этом митинге, однако, не участвовал...

- Да, обычно это делал Лев.

- Вы не знаете, почему Пономарев отказался объяснить мне причину своего отсутствия на этом митинге, в подготовке которого он, по его словам, принимал участие?

- Может быть, вот почему: в том разделении орбит, по которым мы вращались, всегда существовали "три источника и три составных части" демократического движения: либеральное, народное и национальное. Те, кто концентрировался вокруг Ельцина (так называемый "Комитет восемнадцати", потом - Московское объединение избирателей), а также сторонники Гдляна представляли популистское движение. А вот "Московская трибуна" и КИАН были либеральными организациями. (Национальные тенденции в Москве ощущались слабо.) И представители этих тенденций друг друга недолюбливали. Потому что мы, конечно, считали Ельцина вражиной, перебежчиком и всегда относились к нему с большой настороженностью. А они говорили о том, что мы - интеллигентская надстройка, не имеющая больших шансов на выживание. И наверное, раз этот митинг проводила "Московская трибуна", она должна была немножко отодвинуть в сторону Пономарева, Камчатова, Шемаева.

Шемаев, правда, был на этом митинге, - он вместе с Ельциным приехал и яростно бросился грудью прокладывать ему дорогу в толпе. (На любом митинге Шемаев традиционно бросался аки зверь прокладывать дорогу.) Я ему всё время говорил: "Лев, всё можно делать проще. Смотрите, как это делается: вот Вы идете слева, а Вы - справа. Люди расступаются, вы спокойно проходите и не надо никого толкать. (Потом я этому же, кстати сказать, научил охрану Горбачёва, когда тот приехал на Тверскую.)

- Остались ли в Вашей памяти какие-нибудь особенности этого митинга?

- Я помню, как с большим интересом рассматривал национальные флаги, которые реяли над толпой. (Тогда это было внове.) Я увидел, что, по сути дела, практически все союзные республики уже заявили о себе как о национальных государствах.

- А впечатления общего порядка?

- У меня всё время было тревожное ощущение, потому что у меня за щкиркой висел тот телефонный звонок. Я всё время стоял и думал: если что-то начнется, то что я буду делать? Я даже составил для себя план: отпихнуть людей от микрофона и самому давать команды, кому в каком направлении отходить. То, что я видел, меня очень радовало, потому что митинг был громадный и исключительно позитивный. Было ясно, что ничего подобного ему другая сторона противопоставить не сможет. Но ощущение было очень тревожное до самого конца. Я стоял и всё время следил, не появится ли тот злополучный поезд. А поезда по Окружной дороге всё время ходили, и на каждый я смотрел как на потенциальный источник провокации.

- Можете ли Вы сказать о каком-либо влиянии этого митинга на ход последующих событий?

-Я думаю, он колоссальным образом сказался на них. Мы очень здорово ощущали некий маятниковый процесс: депутаты, брошенные в горнило съезда и окруженные подавляющим большинством консерваторов, подвергались их каждодневному прессингу и, в конце концов, начинали терять убежденность в том, что они делают правое дело. Мне кажется, что им всем было страшно. Ведь что такое впервые выйти на трибуну, где не за кого спрятаться, и встать против системы? А мы в их поддержку еженедельно проводили митинги, после каждого из которых их настроение улучшалось и у них появлялась вера в собственные силы. И то, что их с таким энтузиазмом, с такой, в хорошем смысле слова, агрессивностью поддерживало столько людей, придавало им духу занимать ту принципиально важную позицию, которую они заняли в первые дни съезда. Поэтому я всегда смеюсь над теми, кто, не зная, что происходило в Москве в тот период, говорят о том, что демократии никто не добивался, а ее дал Горбачёв. Нет, это была настоящая революция, причем революция, начатая, по сути дела, снизу нарастающим давлением народных масс. И мне кажется, что каждый такой митинг при всей кажущейся своей наивности был абсолютно важен и необходим, потому что, с одной стороны, расшатывал существовавшую тогда систему, а с другой стороны, придавал силу духу тех, кто против этот системы боролся.

- Можно ли говорить о неком "всемирно-историческом значении" этого митинга?

- Нет, конечно. Он был интересным и важным явлением, но я считаю, что те три дня тренировок, которые мы провели до того, были гораздо важнее и в практическом плане сыграли гораздо большую роль.

Беседовал Алексей Пятковский

 


1Лев Пономарев (р. 1941) -  исполнительный директор ООД "За права человека", сопредседатель Движения "Демократическая Россия", сопредседатель объединения "Союз защитников Свободной России" ("Живое кольцо")". С марта 2001 года - член общенационального комитета "За прекращение войны и установление мира в Чеченской республике". Доктор физико-математических наук, профессор. В сентябре 1987 года вошел в Инициативную группу "Памятник" или "Мемориал". Был в ней лидером умеренного крыла, настоявшего в ноябре 1987 года на отказе от уличных акций (то есть сбора подписей на улицах Москвы). Осенью 1987 года участвовал в деятельности московского клуба "Перестройка". Был членом оргкомитета массовых митингов в Лужниках в мае-июне 1989 года. Был одним из инициаторов создания Движения ДР. С октября 1999 по март 2000 года - член политсовета избирательного блока "Союз правых сил" (СПС). [Материал для справки получен в ИИЦ "Панорама"].

2Марью Лауристин - в 1990 году депутат Верховного Совета Эстонии последнего созыва. В 1990 году избрана председателем Социал-демократической партии. В 1993 году министр социальных дел Эстонии. В настоящее время депутат ГС Эстонии IX созыва по списку партии "Умеренные". [Использован материал справки, предоставленный агентством "Панорама".]


Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!

 

Редактор - Е.С.Шварц Администратор - Г.В.Игрунов. Сайт работает в профессиональной программе Web Works. Подробнее...
Все права принадлежат авторам материалов, если не указан другой правообладатель.