Сейчас на сайте

<<< На титульную страницу книги "Постоянновлажные тропики"

 

Глава 4 >>>

ГЛАВА III

ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ И ПОСЛЕДСТВИЯ ХОЗЯЙСТВЕННОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ НА ПРИРОДНУЮ СРЕДУ И ЕСТЕСТВЕННЫЕ РЕСУРСЫ

Немногим более 100 лет назад А. Уоллес так охарактеризовал состояние природы влажных тропиков: «Земной шар на экваторе опоясан почти непрерывным поясом лесов от тысячи до пятисот миль шириной, который покрывает своим вечнозеленым покровом холмы, равнины и горные хребты... Это — мир, где человек чувствует себя пришельцем, где он чувствует себя подавленным созерцанием вечных сил природы, которые из простых элементов атмосферы воздвигли этот океан зелени, затеняющий землю и даже как бы ее подавляющий»1.

Сегодня мы твердо знаем, что великий натуралист глубоко ошибался. «Вечные силы природы» оказались сейчас в течение всего нескольких десятилетий под столь активным натиском человека, что он почти повсеместно в постоянновлажных тропиках стал не «подавленным пришельцем», а бичом этой природы, уже самой подавленной нерачительным отношением к ее бесценным биологическим ресурсам. К тому же теперь такое отношение к «океану зелени» все больше определяется не вторжением в него «ради куска хлеба», а стремлением капиталистической экономики к легкой наживе, нередко для удовлетворения далеко не первоочередных или вообще условных нужд людей, живущих далеко от «океана зелени».

Не вполне прав был А. Уоллес в приведенной оценке проблемы «человек и природа» в постоянно-влажных тропиках и 100 лет назад, так как хозяйственное воздействие человека на природу и естественные ресурсы, хотя и в незначительных по сравнению с современными масштабах, имело место здесь издавна.

 

ЭВОЛЮЦИЯ ФОРМ И МАСШТАБОВ ХОЗЯЙСТВЕННОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ

В самом общем виде выделяются две главные формы антропогенного воздействия, вызывающего глубокие изменения природных экосистем, вплоть до полной деградации: непосредственное изъятие той или иной части экосистем, прежде всего их органической продукции, и нарушение условий их существования путем загрязнения среды, нарушения водно-теплового режима, условий стока, почвообразования, внедрения чуждых видов растений, животных и т. п.2 Возможно и отрицательное влияние деятельности человека, сочетающее обе эти формы, что ведет особенно быстро к необратимой деградации экосистем. В постоянно-влажных тропиках нарастание этих форм воздействия долгое время было очень постепенным.

Несомненно, антропогенное воздействие на природу и естественные ресурсы, особенно в первой из двух указанных главных форм, происходило в некоторых районах постоянновлажных тропиков и в очень отдаленные времена. Свидетельства этому все чаще устанавливаются и в глубине амазонских лесов, и в лесах Новой Гвинеи, и в других местах. В доисторическое время, а тем более до перехода к раздельному земледелию и скотоводству, такое воздействие в сравнении с его более поздними и особенно современными масштабами было в целом настолько незначительным, что для рассмотрения сегодняшних эколого-ресурсных ситуаций его можно игнорировать.

Существенное влияние на состояние природы постоянновлажных тропиков и сокращение площади распространения их первичных лесных экосистем оказало проникновение традиционной примитивной агрикультуры, породившей экстенсивное подсечно-огневое земледелие. К тому же во многих областях, особенно в Африке, эта агрикультура с ранних пор все более сочеталась с экстенсивным скотоводством, требовавшим расширения достаточно обезлесенных пространств.

Понятие   «подсечно-огневое   земледелие»   объединяет много  довольно  различающихся  между собой форм традиционного  земледелия3.  Общим  для  них является вырубка залесенного участка и сжигание на нем естественной растительности для повышения плодородия участка, который обрабатывается ограниченное время, чаще всего не больше двух-трех лет. После этого естественное плодородие обычно снижается наcтолько, что участок забрасывается, и земледельцы таким же способом осваивают рядом или в отдалении новый участок,  что делает  эту  систему  земледелия и переложной.

Методы вырубки леса (полная, частичная, с выкорчевкой или без нее и т, д.), выжигания, обработки земли, а также набор возделываемых культур бывают весьма различными у разных народов, что, однако, не меняет основного принципа этой традиционной системы экстенсивного земледелия в лесах. Некоторые формы подсечно-огневого земледелия, сохраняющиеся и поныне в отдельных развивающихся странах влажных тропиков, аналогичны тем, которые повсеместно возникали при зарождении обработки земли на любых лесных территориях.

Вне влажных тропиков подсечно-огневое земледелие практически всюду сменили другие формы земледелия. Они не только были вынужденно приспособлены к условиям обезлесенных человеком пространств, но и, как правило, являлись более совершенными в отношении продуктивности сельского хозяйства. Во внетропических зонах это совершенствование земледелия в определенной степени способствовало сохранению части лесов, естественному и искусственному восстановлению которых к тому же природные предпосылки в умеренном поясе в отличие от влажных тропиков обычно благоприятствуют.

Далее мы неоднократно будем касаться разных современных эколого-ресурсных и социально-экономических аспектов этой важнейшей формы традиционного хозяйственного воздействия на природную среду и ресурсы, а потому здесь ограничимся лишь определением общего характера этого воздействия и его последствий для состояния экосистем постоянновлажных тропиков. В самом генерализованном виде, можно выявить два направления такого воздействия, проявившиеся еще тогда, когда подсечно-огневое земледелие было доминирующим среди других антропогенных воздействий на природу и ее ресурсы в рассматриваемой зоне и происходило при относительно небольшом в сравнении с современным «демографическом давлении» на территорию.

1. Глубокая и ускоренная трансформация природных лесных экосистем на отдельных участках вплоть до полного исчезновения и появления на их месте более или менее продуктивных стабильных очагов тропического сельского хозяйства. Такие изменения произошли на относительно небольших (по отношению ко всей площади природной зоны) территориях с издавна более высокой плотностью населения, которые особенно типичны для некоторых континентальных районов и отдельных островов Азии и Латинской Америки.

2. Постепенная трансформация тех же экосистем, но на более обширных, преимущественно равнинных пространствах с низкой плотностью населения. Она происходила в течение очень продолжительного времени, нередко многие тысячелетия, что как бы замедляло деградационные процессы, поскольку при редком населении имелась возможность значительно удлинять сроки перелога, не возвращаясь иногда при жизни одного-двух поколений к повторной обработке однажды выжженных лесных участков. Но именно это неуклонно вело к охвату подсечно-огневым земледелием все новых и новых участков леса. Такая постепенность их деградации хотя и замедляла, например, темпы сокращения видового состава в экосистемах, но в конечном счете не ослабила общие негативные последствия для существования первичных экосистем, что происходит и при более быстрой их деградации. Именно под таким медленным воздействием по периферии еще сохранявшихся дождевых лесов расширялись площади под вторичными экосистемами влажных тропиков, характер которых во многом отражал продолжительность этого воздействия: «светлые» тропические леса, «тропические редколесья» — антропогенные лесосаванны и т. д. Подобная картина наиболее типична для влажных тропиков Африки. Возникшие здесь таким путем вторичные влажнотро-пические экосистемы уже к концу XVIII — началу XIX в. были соразмерны остаткам африканских дождевых лесов или даже превышали их площадь.

Оба этих направления изменений природы постоянновлажных тропиков под влиянием традиционной хозяйственной деятельности представляют сейчас определенный практический интерес, так как в какой-то мере позволяют сопоставлять наблюдения за их последствиями в течение длительного времени с наиболее пессимистическими прогнозами якобы безусловной катастрофичности чуть ли не всякого хозяйственного вмешательства в природу постоянновлажных тропиков.

Совершенно   новый   этап   в   эволюции   антропогенных воздействий начался с вторжением на территорию влажнотропических стран европейской колонизации с ее хищническим отношением  к  природе  при сырьевой направленности экономики, со все нараставшим использованием машинной техники для эксплуатации естественных ресурсов и т. д. Так началась эра максимального по масштабам и глубине негативных последствий хозяйственного воздействия на природу и ресурсы постоянновлажных тропиков.

Наряду с неослабевавшим воздействием традиционных форм хозяйства усиливалась и деградация природы, связанная со строительством дорог и все более крупных инженерных сооружений, развитием горных разработок, плантационных хозяйств преимущественно экспортных технических и продовольственных культур, с неуклонно возраставшей заготовкой также на экспорт тропической древесины.

Хотя все это сразу же расширило масштабы деградации и сведения части лесов постоянновлажных тропиков, но на ранних этапах колонизации еще не произошло резкого сокращения их общей площади или появления признаков необратимой деградации на значительных пространствах. Примеры такой колониальной деятельности хорошо известны во всех регионах. Это и развитие плантационных хозяйств в Южной и Юго-Восточной Азии, Латинской Америке, в меньшей степени в Африке, и расширение экспорта тропической древесины из африканских и азиатских колоний еще до первой мировой войны.

Вплоть до этого времени заготовка и вывоз тропической древесины, например, осуществлялись в колониях довольно примитивными средствами с использованием ручного труда порабощенного населения, в сравнительно небольших объемах и в ограниченных районах, близких к морскому побережью или внутренним водным и немногим тогда сухопутным транспортным путям. В этот период и плантационные хозяйства сосредоточивались преимущественно в сезонновлажных тропиках, а площади плантаций в постоянновлажных тропиках были еще относительно невелики. Но в то же время из-за вытеснения колонизаторами местного, населения из районов их традиционного расселения началось перемещение в дождевые леса подсечно-огневого земледелия, что облегчалось возможностью проникновения в эти леса по новым дорогам.

И все же еще и в этот период возникавшие таким путем открытые пространства в дождевых лесах чаще не превышали по размерам естественных «прогалин» и, оставаясь обычно в окружении больших сплошных массивов нетронутых лесов, в какой-то степени сохраняли предпосылки хотя бы для частичного восстановления естественной растительности. Во всяком случае идеи глобальной угрозы природе постоянновлажных тропиков тогда не возникало.

На рубеже 30 — 40-х годов обозначился резкий рост заготовки коммерчески ценной тропической древесины, и повсеместно во влажных тропиках сильно возросли площади лесных концессий. По-прежнему для заготовки, однако, использовались немногие породы деревьев. Выбирались единичные стволы на один, а иногда и несколько гектаров, хотя при этом вырубалось от 1/10 до 1/3 всей древесной растительности на месте роста отобранного для повала высокого дерева. Но особенно вырос спрос на тропическую древесину в промышленно развитых капиталистических странах после второй мировой войны. При этом ее заготовка все более перемещалась из сезонновлажных в постояновлажные тропики и механизировалась.

С 1950 по 1974 г. мировой импорт твердой тропической древесины возрос более чем в 10 раз и к 1975 г. превысил 50 млн. куб. м, что составляло по стоимости свыше 4 млрд. долл.4 Основное место в экспорте этой древесины лесозаготовки в постоянновлажных тропиках заняли с начала 60-х годов. С этого времени из-за технологических усовершенствований в лесобумажной промышленности стала экономически выгодной заготовка уже не единичных пород деревьев в постоянновлажных лесах, а многих пород, которые прежде считались малопригодными или непригодными для промышленного использования. Поэтому стало увеличиваться число повторных рубок леса на ранее лишь частично затронутых лесоповалом участках дождевых и других лесов постоянновлажных тропиков. Кроме того, существенно изменилась и численно возросла различная техника, используемая для лесоповала и транспортировки лесоматериалов в особых условиях этих лесов. Появились мощные электропилы, тяжелые бульдозеры, тракторы, трелевочные и другие транспортные машины и т. п. Их применение не только придало совершенно новый размах эксплуатации лесных ресурсов постоянновлажных тропиков, но и стало практически исключать возможность восстановления биологических ресурсов на все больших площадях лесозаготовительных и других концессий.

С 60-х годов существенно меняется и характер национальной экономики большинства освободившихся стран в пределах рассматриваемой природной зоны. Для одних, в основном в Африке и частично в Азии и Океании, именно на этот период приходится достижение политической независимости и начало трудной борьбы за экономическую независимость, которая часто влечет усиление эксплуатации природных ресурсов. Для других, особенно в Латинской Америке, в те же годы такая борьба заметно нарастает и сопровождается расширением освоения новых районов в постоянновлажных лесах. И в тех и в других странах эксплуатация естественных ресурсов почти повсеместно усиливается и из-за неослабевающей заинтересованности в них иностранных монополий.

Таким образом, на последние 20 — 25 лет, т. е. с начала 60-х годов и по настоящий момент, приходится качественно новый этап хозяйственного освоения постоянновлажных тропиков. Современный этап требует наиболее детального рассмотрения, к которому, однако, представляется целесообразным перейти, предварительно оценив реальное распространение лесных экосистем постоянновлажных тропиков на начало 60-х годов.

 

СОВРЕМЕННОЕ СОКРАЩЕНИЕ ПЛОЩАДИ ПОСТОЯННОВЛАЖНЫХ ЛЕСОВ

Как уже подчеркивалось, все исследователи географических проблем влажных тропиков категоричны в мнении о том, что площадь распространения их лесных экосистем определена крайне приближенно. В наибольшей степени это относится к оценкам современной площади, занятой экосистемами постоянновлажных тропиков. Они остаются неточными, противоречивыми и поэтому могут приниматься условно, определяя лишь порядок величин, необходимый для различных общих выводов эколого-ресурсного характера.

Расхождения у разных экспертов в оценках, приходящихся примерно на одно и то же время в 70-х годах, могут составлять до 50 % и более для одних и тех же территорий. В чем же причины этого? Они связаны прежде всего с тем, что большинство оценок площадей влажнотропических лесов, фигурирующих главным образом в сводках ФАО, ЮНЕСКО, ЮНЕП и других международных организации, исходит прежде всего из данных учета лесных площадей национальными службами отдельных стран. Для этих данных в развивающихся странах типично завышение оценок лесопокрытых площадей, в частности занятых первичными лесными экосистемами. Это происходит не только из-за объективно существующего несовершенства методов учета, нечеткости критериев в классификациях лесов, нехватки кадров и т. п., но иногда из-за субъективного стремления «улучшить» реальную картину состояния лесных ресурсов в постоянно-влажных тропиках. Так, например, для Филиппин в 70-х годах национальная оценка лесопокрытых площадей считалась многими международными экспертами завышенной на 30 % по сравнению с данными, полученными в то же время по наблюдениям со спутников системы «Ландсат»5.

До 1982—1983 гг., когда начали публиковаться предварительные данные новейших подсчетов площадей влажнотропических лесов по состоянию на 1980 г., на которых мы остановимся далее, приходилось опираться на оценки, всегда допускавшие отклонение от истинного положения до 25 — 50 % в ту или иную сторону 6. Сопоставляя разные источники для уточнения примерного распространения интересующих нас первичных лесных экосистем постоянновлажных тропиков на начало 60-х годов и сокращение их площади в последующие два десятилетия, мы в основном старались найти осредненные значения, которые и вошли в следующую таблицу.

Таблица 3

Площадь распространения основных типов растительности в пределах тропической суши к началу 60-х годов (в млн. кв. км)7

 

По одной из наиболее авторитетных в 70-х годах оценок тропических лесных ресурсов, из 28 млн. кв. км мировой площади так называемых сомкнутых лесов на тропические леса всех типов к началу 70-х годов приходилось уже менее 9 млн. кв. км, в том числе немногим более 3 млн. кв. км — на первичные леса постоянновлажных тропиков 8. Почти в то же время другие эксперты считали общую площадь этих тропических лесов на этот период несколько большей — 12 млн. кв. км, но они же для середины 70-х годов оценивали ее уже примерно в 9,4 млн. кв. км, в том числе площадь постоянновлажных лесов — в 3,3 — 3,4 млн. кв. км9. Расхождения в указанных оценках, таким образом, составляли 10—15% и не имели принципиального характера с учетом сделанных выше оговорок о качестве любых таких подсчетов.

На основе приведенных оценок и принятого в мировой практике среднего значения деловой экспортной древесины на 1 га влажнотропических лесов запасы такой древесины на начало 70-х годов определялись в 50 млрд. куб. м. Этот показатель часто фигурирует в коммерческих расчетах «ценности» влажнотропических лесов, например экспертов Международного банка реконструкции и развития (МБРР). Для них стоимость зеленого экваториального пояса Земли легко устанавливается путем простого умножения объема указанных запасов делового леса на текущую цену кубометра тропической древесины на капиталистическом рынке.

Исходя из имевшихся данных о темпах сведения и деградации постоянновлажных лесов в разных странах, мы попытались несколько лет назад рассчитать хотя бы примерно ту площадь, которую, вероятно, должны занимать все массивы этих первичных лесов к началу 80-х годов 10. Получалось, что к этому времени общая площадь дождевых лесов в постоянно-влажных тропиках вряд ли могла существенно превышать 3 млн. кв. км. Вместе с другими природными экосистемами этой зоны, имеющими второстепенное значение, и с участками, где степень деградации таких экосистем еще не исключает полностью вероятность их восстановления, общая площадь первичных и слабо деградированных природных экосистем в постоянно-влажных тропиках оценивалась нами в пределах от 3,5 до 4 млн. кв. км. Вскоре появилась возможность сопоставить наши расчеты с результатами огромной работы в этом направлении целых международных организаций.

Отмеченная неудовлетворительность существующих оценок лесных площадей, а следовательно, и лесных ресурсов во влажных тропиках, равно как и нарастающее в мире беспокойство о судьбе этих лесов, подвергающихся все большему сведению, заставили предпринять новую попытку уточнить оценки и обеспечить хотя бы на ближайшие 5—10 лет достаточно достоверный прогноз масштабов сокращения тропических лесных ресурсов. Эта работа была проведена в 1979—1981 гг. в основном силами экспертов ФАО и ЮНЕП, но как бы в рамках Глобальной системы мониторинга окружающей среды (ГСМОС).

 

Рис. 10. Оценка мировых земельных ресурсов к 1981 г. экспертами ФАО. Заштрихованный сектор — влажнотропические леса всех типов, составляющие 47% мировой площади лесов

В 76 тропических странах, где проводились обследования, работали исследовательские группы для проверки на местах достоверности национальных данных по учету лесных ресурсов, уточнения реальных масштабов их сокращения, перспектив развития лесопосадок и т. п. Максимальное внимание было уделено также дистанционным наблюдениям из космоса. Предварительные итоги и материалы начали публиковаться в 1981-1983 гг.11

Работа была действительно огромная, но и ее результаты не представляются вполне надежными все по той же причине большой неточности исходных данных Для региональных и глобальных оценок. Прежде всего сами эксперты ФАО и ЮНЕП, участвовавшие в этой работе, считают новые оценки как современной площади влажнотропических лесов, так и прогнозы ее дальнейшего сокращения очень приблизительными, поскольку более надежными являются исходные данные всего по 15 из 76 стран. Правда, на долю этих 15 стран приходится не менее 40 % всех «сомкнутых» широколиственных тропических лесов, в том числе 30 % на территории Бразилии, данные по которой относятся в настоящее время к наиболее достоверным. По остальным странам, по крайней мере десяти, занимающим более 20 % общей площади «сомкнутых» лесов, исходные данные не считаются надежными.

 

Рис. 11. Состояние мирового тропического лесного фонда к 1981 г., по данным экспертов ФАО и ЮНЕП:

А - сомкнутые леса (преимущественно постоянновлажных тропиков); Б — первичные и вторичные леса сезонновлажных тропиков; В — леса, нарушенные подсечно-огневым земледелием; Г — древесно-кустарниковые формации; Д — плантации древесных пород, включая лесопосадки

Мало оправдались надежды существенно улучшить новые оценки постоянновлажных лесов за счет широкого использования данных наблюдений из космоса. Эти наблюдения все еще не позволяют, например, различать первичные леса и вторичную растительность, возникающую на обезлесенных площадях всего через 10 лет. В этом, видимо, одна из важных причин заметного завышения при использовании спутниковой информации оценок площадей, занятых «нетронутыми» дождевыми лесами. То же проявляется и при оценке темпов современного сокращения «сомкнутых» лесов влажных тропиков 12.

Условно, спорно и прагматично выделение экспертами ФАО и ЮНЕП в новейшей оценке тропических лесных ресурсов таких категорий лесов, как «сомкнутые», включая «нетронутые», и «разреженные». В этом проявляется игнорирование самой сути своеобразия развития лесных влажнотропических систем, в первую очередь постоянновлажных тропиков, а поэтому недооценка ограниченных возможностей возобновимости их ресурсов.

По критериям ФАО, на которых основана оценка площадей с любым древостоем в тропических областях на начало 80-х годов (табл. 4), к «лесам» отнесены все растительные формации с деревьями, если полог их крон затеняет более 10% площади данной формации. Соответственно к «сомкнутым» лесам отнесены все влажнотропические леса с затенением кронами 100 %  занимаемой ими площади, к «разреженным» — леса и другие формации, в которых под пологом деревьев затенено более 10%, но менее 100% на соответствующем пространстве. Понятие «нетронутые» леса в этих материалах ФАО и ЮНЕП означает лишь леса, в которых не ведется хозяйственной деятельности, но которые, как подчеркнуто в указанных материалах, являются главным резервом лесохозяйственной деятельности в тропиках.

Не удивительно, что принятый в рассматриваемых материалах критерий для выделения «разреженных» лесов позволяет включать в эту категорию самые различные заросли с отдельными деревьями, молодую поросль на оголенных по той или иной причине участках в любых влажнотропических лесах, т. е. вторичную растительность, мало отличающуюся, впрочем, от древесно-кустарниковых формаций, выделенных в этих материалах в самостоятельную категорию.

Бесспорным достоинством нового обследования в то же время является попытка оценить масштабы лесных площадей, охваченных подсечно-огневым земледелием (перелогом) как в «сомкнутых», так и в «разреженных» лесах. Но есть основания предполагать, что такие расчеты сделаны не без определенного намерения максимально оттенить роль этой традиционной формы хозяйства в сведении и деградации влажнотропических лесов по причинам, в которых мы попробуем разобраться дальше.

 

Таблица 4

Площади с древостоем (все типы растительных формаций) в тропических  областях  мира  (в  млн.  кв.  км)  к   1981  г., по данным ФАО, ЮНЕП, ЮНЕСКО13

 

Одной из главных трудностей в попытках вычленить из имеющихся оценок распространения растительности во влажных тропиках реальные площади, которые остаются занятыми природными экосистемами постоянновлажных тропиков, будь то для 60-х или 80-х годов, остается то, что во всех глобальных и региональных оценках не проводится различия между сезонновлажными и постоянновлажными тропиками. Организаторов и последнего всемирного учета влажнотропических лесов интересовали по существу лишь запасы в них древесины. Конечно, это важно, и не только для оценки ресурсов экспортной и иной деловой древесины, но и для учета вообще древесных ресурсов, остающихся основным видом местного бытового топлива в большинстве тропических развивающихся стран. К тому же эти страны (вне постоянновлажных тропиков) испытывают все большую нехватку таких ресурсов. Однако вряд ли столь узкоутилитарный подход в последнем обследовании наиболее полезен, когда речь идет о биологических ресурсах, перспективы сохранения и возобновления которых определяют необходимость прежде всего экосистемного подхода ко всем аспектам этой проблемы.

В результатах последнего обследования для нас особенно интересна оценка в группе «сомкнутых» лесов площади «нетронутых» лесов на начало 80-х годов (4,4 млн. кв. км). Вполне очевидно, что «нетронутые» леса в данном случае в основном охватывают дождевые леса и другие первичные лесные экосистемы именно постоянновлажных тропиков. Эта оценка относительно мало расходится с приведенными выше нашими расчетами (3,5-4 млн. кв. км). Таким образом, порядок величин для этой площади к настоящему времени можно считать установленным.

Среди расчетов площадей влажнотропических лесов, проведенных до последнего обследования ФАО и ЮНЕП, особый интерес представляют упоминавшиеся расчеты А. Соммера14. Он предпринял попытку определить масштабы сокращения площади всех этих первичных лесов от периода их последнего максимального распространения до начала современного этапа их ускоренной деградации под воздействием хозяйственной деятельности. По мнению А. Соммера, такое глобальное сокращение составило к концу 60-х годов свыше 40%, т. е общая площадь влажнотропических лесов практически только под воздействием человека сократилась к этому времени почти вдвое по сравнению с их прежним распространением, которое допускалось естественным развитием природы Земли.

Как отмечалось, в отдаленном прошлом сокращение площади влажнотропических лесов происходило в разных масштабах в различных регионах. Максимальным оно было в Африке, а в ее пределах более всего в Западной Африке (свыше 70 % площади этих лесов), минимальное - в Южной Америке (до 36 %). Однако в 60-х годах, а для Южной Америки особенно с 70-х годов, после начала бурного хозяйственного наступления на Амазонию, эти показатели как бы «выравнялись».

Принятые нами оценки площади распространения лесных экосистем постоянновлажных тропиков на начало 60-х годов свидетельствуют о том, что тогда они еще занимали около 1/6 всей тропической суши и почти 1/2 всех «сомкнутых» лесов на этой территории. За последовавшие 20 лет площадь не тронутых активной антропогенной деградацией природных экосистем уменьшилась, как было показано, не менее чем на 3 млн. кв, км (с 7,65 до не более 4,4 млн. кв. км). А это означает, что за 20 лет современного этапа хозяйственного воздействия на рассматриваемые экосистемы они оказались деградированными, необратимо трансформированными или просто уничтоженными примерно в таких же масштабах, что и за всю предшествовавшую историю воздействия человека на эти экосистемы, т. е. опять сократились примерно в 2 раза.

Для того чтобы лучше понять характер и тенденции происшедших и будущих изменений, а также их региональные особенности, остановимся подробнее на ситуации 60-х годов.

Наибольшие площади постоянновлажных лесов в мире были в Латинской Америке, главным образом на материке Южной Америки, где эти леса занимали доминирующее положение в комплексе влажнотропи-ческих экосистем и на них приходилось более 1/3 площади тропической суши в этом регионе. Дождевые леса занимали 3/4 общей площади «сомкнутых» лесов региона. Это его первенствующее положение в глобальном распространении постоянновлажных лесов сохраняется и поныне. Оно совершенно очевидно, несмотря на современную активизацию хозяйственной деятельности в этом регионе, сохранится на всех стадиях будущего сокращения площади природных экоситем постоянновлажных тропиков под воздействием человека. Поэтому Латинская Америка занимает особое место, в частности, в вопросах организации природоохранных мер глобального значения в постоянно-влажных тропиках.

Для Азии в целом площади под этими экосистемами и особенно под дождевыми лесами были в начале 60-х годов довольно незначительными как в абсолютных (менее 1,3 млн. кв. км), так и в относительных показателях — всего 1/5 тропической суши в регионе и менее 1/3 его «сомкнутых» тропических лесов.

В Африке к тому же моменту площадь первичных постоянновлажных лесов составляла уже менее 1 млн. кв. км, т. е. всего 4—5% тропической суши на материке и около 20 % «сомкнутых» влажнотропических лесов. С одной стороны, такие «незначительные» показатели связаны с тем, что в Африке тропическая часть суши включает огромные пространства пустынь и других более или менее засушливых территорий. С другой стороны, во влажных тропиках материка и даже в экваториальной их части более широко, чем в других тропических регионах, оказались развитыми, в том числе и в результате деятельности человека, вторичные экосистемы, в частности лесосаванны. Это издавна предопределяло, например, относительно невысокую долю дождевых лесов во влажнотропических экосистемах по сравнению с их пространственным соотношением с такими экосистемами в остальных регионах.

В Океании к началу 60-х годов почти 1/2 площади крупнейших островов была занята первичными дождевыми лесами (не менее 0,25 млн. кв. км).

Хотя проблемы влажных тропиков Австралии не относятся к теме, посвященной развивающимся странам, упомянем, что к тому же периоду в Австралии постоянновлажные леса были уже настолько сведены и деградированы, что оставшиеся, менее затронутые человеком «островки» были в основном превращены в национальные парки с общей площадью, которую можно не принимать во внимание при рассмотрении глобальных проблем постоянновлажных тропиков.

Исходя из любых оценок сокращения площади всех «сомкнутых» лесов влажных тропиков, можно без труда сделать один важный общий вывод: сокращение лесной растительности во влажных тропиках за 20 лет современного этапа воздействия на нее хозяйственной деятельности произошло преимущественно за счет сведения и деградации именно постоянновлажных лесов. Это новое явление в изменении под воздействием человека природной обстановки во влажных тропиках как качественно, так и в пространственном отношении, поскольку за все предшествовавшее время это воздействие охватывало преимущественно сезонно-влажные тропики и лишь периферию постоянно-влажных лесов.

В результате этого сдвига, например, в Латинской Америке, где до середины нашего века дождевые леса еще более чем в 2 раза превышали по площади сезонновлажные леса и вторичную растительность влажных тропиков, пространственное соотношение между ними стало примерно равным. Отсюда следует и другой вывод о том, что даже в недалеком прошлом площади вторичных древесных, древесно-кустарниковых и кутарниково-травянистых формаций во влажных тропиках возрастали главным образом из-за воздействия человека на более легко осваиваемые сезонновлажные леса, а теперь сведение сезонновлажных лесов и различных вторичных формаций во влажных тропиках как бы относительно замедлилось. Все это нуждается в особенно глубоком изучении, так как, возможно, здесь находятся важные ответы на вопросы, возникающие при попытках прогнозировать в эколого-ресурсном плане будущее природы постоянновлажных тропиков и их биологических ресурсов.

В Африке и Азии складывается несколько иная картина. При всех различиях в особенностях природы и социально-экономического развития, определяющего формы и масштабы хозяйственного воздействия на природу постоянновлажных тропиков в этих регионах, для них обоих характерно то, что к 60-м годам дождевые леса здесь более чем в 2 раза уступали по площади вторичным и преимущественно листопадным лесам и другим формациям. В Африке вообще к этому времени во влажных тропиках сильно разреженные вторичные растительные формации — от разных вариантов «тропических редколесий» до чисто травянистых формаций и вовсе оголенных пространств (типа «бовалей» — плотных поверхностных латеритных кор, практически лишенных растительности) — в 6 — 7 раз превышали по площади остатки влажнотропических лесов всех типов. Таковы результаты более длительного и непрерывного хозяйственного воздействия на экосистемы и листопадных, и вечнозеленых лесов влажных тропиков по сравнению с Южной Америкой.

Сторонники наиболее «жесткого» подхода к оценке современного сокращения площадей первичных лесных экосистем постоянновлажных тропиков, исходя из уже приведенного мнения о том, что к середине 80-х годов площадь влажнотропических лесов уменьшилась на 60 % по сравнению с их максимальным распространением, а также с учетом реальных тенденций сведения дождевых лесов полагают, что к 2020 г. от них останется менее 20% их первоначальной площади.15

 

Рис.    12.    Предполагаемое    сокращение площади постоянновлажных    лесов    по отношению к их максимальному (100%) распространению.

а -  гипотетический экологический порог возможности восстановления этих лесов в глобальном масштабе (по данным Grainger, 1980)

 

Выдвигается даже предположение, следуя взглядам ряда специалистов по экологии дождевых лесов, что именно в такой момент сокращение площади дождевых лесов подойдет к тому крайнему пределу, за которым их восстановление и вообще сохранение этого биома в мире станет якобы экологически невозможным. Поэтому, по предположению этих специалистов, примерно к середине XXI в. может наступить практически полное исчезновение этих лесов с лика Земли.

Не вдаваясь в анализ эколого-биологических фактов, положенных в основу приведенного предостережения, отметим, что принятые его авторами оценки масштабов современного сведения дождевых и других влажнотропических лесов сильно расходятся с наиболее распространенными оценками, в особенности с данными последнего обследования ФАО и ЮНЕП.

По нашим расчетам, в 60 —80-х годах площадь одних первичных постоянновлажных лесов сокращалась в среднем на 2 % в год, т. е. примерно на 7 млн. га. И эта оценка, как и у автора приведенного выше прогноза, находится в кажущемся резком противоречии с оценками средних годовых темпов сведения «сомкнутых» влажнотропических лесов у экспертов ФАО и ЮНЕП. Так, по данным их последнего обследования, эти темпы в 1976—1980 гг. составляли всего около 6,9 млн. га в год, или 0,6% от общей площади этой условной группы лесов, в которую, однако, входят все типы лесов влажных тропиков. Эти темпы были примерно одинаковы для всех регионов, что характерно и для последующего пятилетия, для которого однако, и этими экспертами признается нарастание масштабов сведения указанных лесов.

Таблица 5

Происшедшее и предполагаемое сокращение площади «сомкнутых» влажнотропических лесов и лесопосадки (в млн. кв. км), по данным экспертов ФАО и ЮНЕП

 

1960 г. *

1970 г.

1980 г

1990 г.

2000 г.

 

а

а

а

б

а

а

Латинская Америка

7,1 (5,3)

6,78

6,41

6,79

6,10

5,83

Азия и Океания

3,9(1,5)

3,19

2,91

3,05

2,71

2,54

Африка

2,1 (0,85)

2,09

2,00

2,17

1,94

1,89

Всего

13,1(7,65)

12,06

11,32

12,02

10,75

10,26

Лесопосадки

?

0,03

0,07

0,11

0,11

0,16

 

а) оценки  до  публикации  результатов  обследования   1979 — 1981   гг.16; б) оценки по данным этого обследования.

* См. табл. 3, в скобках площадь постоянновлажных лесов.

Таблица 6

Средние годовые темпы сокращения «сомкнутых» тропических лесов всех типов (по оценкам и прогнозам экспертов ФАО и ЮНЕП на 1981-1985 гг.)

 

Регионы

Площадь сводимых лесов, млн. га

Доля по отношению к общей площади «сомкнутых» лесов

Тропическая Америка

4,34

0,64

Тропическая Азия и Океания

1,83

0,60

Тропическая Африка

1,83

0,61

Всего

7,50

0,62

 

Если следовать последним расчетам и прогнозам экспертов ФАО и ЮНЕП, то получается, что в ближайшие 20 лет, т. е. к началу XXI в., сведение постоянновлажных лесов уменьшит их площадь всего на 10—12%, и к тому же преимущественно в Латинской Америке, где эти леса наиболее широко распространены. Но к сожалению, это, безусловно, заниженные прогнозы. В них приняты в расчет в основном данные о промышленном лесоповале, и при этом по весьма преуменьшенным сведениям из официальной отчетности различных компаний, которые в одних лишь целях уменьшить налогообложение стремятся занижать такую информацию. Практически нет учета объема лесозаготовок для нужд местного населения, а он весьма значителен и все более возрастает. Вообще не разработаны методы и формы должного учета площадей лесов, экосистемы которых оказались в стадии необратимой деградации, вызванной антропогенными причинами.

Все это позволяет допускать, что последние прогнозы ФАО и ЮНЕП по крайней мере в 1,5-2 раза преуменьшают масштабы сведения рассматриваемых лесов в ближайшие десятилетия. Действительность скорее оказывается ближе к приведенному выше предостережению об опасности критического сокращения площади постоянновлажных лесов еще до середины XXI в.

Недостаточная обоснованность этих прогнозов, как и вообще чрезмерная «оптимистичность» оценок последнего обследования лесных ресурсов, проведенного ФАО и ЮНЕП, была отмечена в ходе специальной международной конференции по этим проблемам, состоявшейся в 1982 г. в Бали (Индонезия)17. В ней приняли участие 450 специалистов по проблемам влажных тропиков из разных стран, что свидетельствует о высокой авторитетности конференции. Именно на ней была официально провозглашена международная кампания «спасения» тропических лесов, упомянутая в начале книги.

Ряд участников конференции подвергли критике прежде всего включение в последние оценки ФАО и ЮНЕП в качестве якобы «облесенных» территорий во влажных тропиках огромных пространств различных вторичных растительных формаций с древостоем, которые прежде всего свидетельствуют как раз о глубокой или даже необратимой деградации природных влажнотропических экосистем и их лесных ресурсов. Отмечалась всем очевидная завышенность оценки общей площади «сомкнутых» лесов (12 млн. кв. км), и широко высказывалось мнение о большей Достоверности прежних оценок, определявших ее не более чем в 10 млн. кв. км еще в середине 70-х годов18.

Что же касается темпов сведения влажнотропических лесов к началу 80-х годов, то, по уточненным Подсчетам отдельных экспертов, оно составило в среднем более 11 млн. га в год, в том числе около 7 млн. га приходится на постоянновлажные леса 19. Есть и более высокие оценки. Так, например, эколог Н. Майерс оценивает современные средние годовые темпы сведения и глубокой деградации этих лесов в 18 — 20 млн. га. Столь большое расхождение в приведенных показателях частично находит объяснение в том, что сторонники строго экосистемного подхода к оценке деградации влажнотропических лесов основывают свои расчеты на темпах не только прямого сведения первичных лесов, но и их трансформации в такие вторичные экосистемы, которые в условиях прежде всего постоянновлажных тропиков часто означают начало необратимой деградации их естественной растительности. Многочисленные критики подобного подхода объявляют его проявлением экологического пессимизма и отражением лишь узкопрофессиональной тревоги, например за судьбы генофонда постоянновлажных тропиков у биологов, игнорирующих другие хозяйственные аспекты лесных ресурсов.

Нет нужды вдаваться в детальное рассмотрение всех «за» и «против» в обоих подходах к рассматриваемым оценкам. Отметим лишь, что их коренное различие отражает и извечное противоречие взглядов натуралистов, обычно далеко смотрящих в экологические проблемы будущего, и «хозяйственников», всегда озабоченных решением сегодняшних задач. В такой дискуссии к тому же всегда есть место и для излишней субъективности, а кроме того, в любых механически осредненных расчетах, да еще при слабости исходной базы, нередко довлеет и математическая сторона дела.

Суть же в данном вопросе заключается в том, что, даже принимая явно заниженные оценки темпов сведения влажнотропических лесов по последним данным ФАО и ЮНЕП, становится совершенно очевидной тенденция дальнейшего нарастания их уже сейчас большого масштаба. Достаточно указать, например, что на VIII Международном лесном конгрессе скорость деградации постоянновлажных лесов (полное сведение, замена естественной растительности культурной и т. п.) для конца 70-х годов определялась в среднем в 30 га в 1 минуту20.

Следует отметить также, что вне зависимости от того какие из приведенных осредненных оценок принимать во внимание, сами по себе такие оценки еще недостаточно характеризуют, например, степень угрозы сведения дождевых лесов на конкретных территориях. Ведь в Бразилии, где, по любым подсчетам, ежегодно сводится наибольшая часть дождевых лесов в мире (табл. 7), лесоповал охватывает пока примерно 0,3 % их общей площади в стране, а такой же лесоповал в Гане сокращает ежегодно до 5 % ее постоянно-влажных лесов, в Колумбии — 0,4%, в Малайзии — около 2 % и т. д.21

Столь же различным в конкретных географических условиях будет и показатель распределения «нетронутых» влажнотропических лесов на душу населения в разных странах. Такой показатель небесполезен для ряда эколого-ресурсных оценок и прогнозов. К 1980 г. он составлял (в га на 1 человека), например, 4,8 в Заире, но всего 0,3 — на Филиппинах, 3,1— в Бразилии и 0,8 — в Индонезии, 2,7 — в Колумбии и менее 0,5 — в Нигерии и т. д.22

Большие масштабы и тенденция нарастания темпов деградации природы и биологических ресурсов постоянновлажных тропиков очевидны. Среди экспертов международных организаций, у участников упомянутой конференции в Бали в 1982 г. преобладает мнение о том, что в настоящее время более чем на 50 % эта деградация вызвана подсечно-огневым земледелием и устройством пастбищ, а в меньшей степени — лесоповалом для экспорта древесины, переработки ее на месте и другими причинами.

Таблица 7

Среднее годовое сведение лесов в отдельных странах в постоянно-влажных тропиках (в тыс. га) в 70-х годах

Регионы

Страны

Площадь

Южная Америка

Боливия

46

 

Бразилия

1150*

 

Венесуэла

50

 

Колумбия

25

Африка

Берег Слоновой Кости

400

 

Гана

50

 

Мадагаскар

300

Азия

Индия

113

 

Индонезия

150

 

Малайзия (полуостровная часть)

150

 

Филиппины

33

Океания

Папуа-Новая Гвинея

20

* Официально разрешенная норма.

 

Прямо и косвенно главная вина за ухудшающуюся эколого-ресурсную ситуацию, вызванную сведением и деградацией лесов в постоянновлажных тропиках, абсолютным большинством западных специалистов возлагается на развивающиеся страны. Лишь отдельные из специалистов пытаются при этом как-то коснуться социально-экономических аспектов, да и то обычно замыкаясь на проблеме большого роста численности населения этих стран. Все это требует более глубокого анализа современного хозяйственного воздействия на природу и естественные ресурсы в рассматриваемой зоне, чтобы попытаться разобраться в истинных причинах складывающейся здесь действительно тревожной эколого-ресурсной ситуации.

 

ТРАДИЦИОННЫЕ ФОРМЫ ХОЗЯЙСТВЕННОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ В СОВРЕМЕННЫЙ ПЕРИОД

Среди традиционных форм хозяйственного воздействия на природу постоянновлажных тропиков и ее биологические ресурсы вплоть до наших дней сохраняется даже самое примитивное собирательство и охота без огнестрельного оружия (луки, копья, силки и сети и т. п.). В отдаленном прошлом эти формы были главным источником существования почти всех жителей влажнотропических лесов, а теперь в таком качестве они еще сохранились на небольших площадях в дождевых лесах, где плотность населения значительно ниже 1 человека на 1 кв. км. Это, например, районы расселения пигмеев в дождевых лесах Конго, Заира, Габона, Камеруна и ЦАР в Африке, некоторых протомалайских племен в Малайзии, отдельных племен в Папуа-Новой Гвинее и групп индейцев в Бразилии, Венесуэле и других странах Латинской Америки.

Воздействие такой деятельности настолько невелико по степени деградации природы и территориальному распространению, что ее изучение представляет наибольший интерес для исследований этнографического характера. Однако при этом выявляются, например, многие ранее не известные широко естественные пищевые ресурсы дождевых лесов, что имеет определенное экономическое значение, учитывая остроту продовольственной проблемы в большинстве тропических развивающихся стран. Огромное число дикорастущих растений в постоянновлажных тропиках имеет не просто съедобные, но богатые витаминами, углеводами, жирами и даже белками не только плоды, но и листья, молодые побеги и другие части растений. Это хорошо известно коренному населению в Папуа-Новой Гвинее и в амазонских лесах, в Камеруне и т. д. Научное изучение таких растений, как отмечалось, находится еще почти в зачаточном состоянии, а развитие таких исследований неотъемлемо от изучения самых примитивных форм природопользования в постоянновлажных тропиках.

Некоторые западные эксперты вообще делают упор на возможность более широкого употребления в пищу съедобных листьев дикорастущих растений для улучшения питания по крайней мере части увеличивающегося населения влажных тропиков23. Конечно, только в Африке таких растений со съедобными листьями известно около 500, немало их и в других регионах. Но вряд ли можно считать достаточно серьезными рекомендации таким путем решать для влажных тропиков продовольственную проблему или расширение экспорта. Последнее не должно вызывать удивления, так как действительно отсюда экспортируют не только консервированные молодые бамбуковые побеги, но и такой деликатес для самых дорогих американских и западноевропейских ресторанов, как «пальмовая капуста» или «пальмовое сердце» во французской гастрономической терминологии. Это молодые верхушки некоторых пальм. Когда их срезают, в данном случае ради экспорта, деревья обычно погибают 24.

Из всех традиционных форм хозяйственного воздействия на природную среду и ресурсы постоянновлажных тропиков наиболее значительными по числу вовлеченных в них людей и площади распространения и сегодня остаются подсечно-огневое земледелие, а также заготовка древесины на топливо, в частности Для производства древесного угля.

Подсечно-огневое земледелие нанесло первый по времени и вплоть до современного этапа максимальный удар по природе постоянновлажных тропиков. Подсчеты числа людей, вовлеченных сейчас в такую деятельность в рассматриваемой зоне, затруднительны. Это опять же объясняется тем, что соответствующие статистические данные, как и оценки в очень многочисленных разнохарактерных исследованиях проблем тропического подсечно-огневого земледелия, не проводят четкой грани между сезонно-влажными и постоянновлажными тропиками. До начала современного этапа освоения дождевых лесов основная концентрация этого типа агрикультуры приходилась на сезонновлажные тропические леса и вторичные лесные формации. Существующие оценки числа «подсечников», т. е. населения, ведущего подсечно-огневое хозяйство, определяют его в 250 — 300 млн. человек для всего пояса влажных тропиков. Различные косвенные подсчеты, а также оценка площадей под перелогом во влажнотропических лесах (табл. 4) позволяют считать, что, видимо, к началу 80-х годов не менее половины этих «подсечников» действовали в пределах постоянновлажных тропиков.

Устойчивое сохранение и даже нарастание в современный период этой традиционной формы хозяйства в постоянновлажных тропиках объясняется двумя главными причинами. Во-первых, низкий уровень социально-экономического развития оставляет пока для большинства населения в этой зоне почти единственную возможность обеспечить существование лишь путем отвоевывания примитивным способом у леса участков земли для экстенсивного земледелия и выпаса скота. Во-вторых, на современном этапе это население все больше вытесняется в дождевые леса, а проникновение в них облегчается к тому же развитием «новых» форм природопользования в постоянновлажных тропиках.

Большинство западных экспертов, как отмечалось, склонны видеть в настоящее время в подсечно-огневом земледелии если не первопричину, то главный фактор обезлесивания постоянновлажных тропиков. Роль этой формы хозяйственного воздействия по-разному оценивается ими для различных регионов: в Африке они связывают с «подсечниками» до 70% всего происходящего сведения лесов, в Азии и Океании — около 50 %, в Латинской Америке — 35 %. Настойчивость западных экспертов в возложении вины в ухудшающемся состоянии природной среды и биологических ресурсов прежде всего на местное население, таким образом, не подтверждается их же оценками, исключая Африку. К тому же очень долгое время подсечно-огневое земледелие хотя и наносило раны природе и ресурсам постоянновлажных тропиков, но они более или менее залечивались, пока речь шла о мелких и средних нарушениях природных экосистем. Как бы предвосхищая такое замечание, западные эксперты почти в один голос объявляют, что в последние Два десятилетия подсечно-огневое земледелие приобрело размах, угрожающий эколого-ресурсной катастрофой просто из-за бесконтрольного роста численности населения развивающихся стран.

 

Таблица 8

Совеременные антропогенные нарушения природных экосистем постоянновлажных тропиков25

Степень нарушений

Характер воздействия на экосистемы

Причины нарушения

А. Мелкие

Обычно   не   вызывают глубокой деградации и   допускают  самоосстановление экосистем

Сбор дикорастущих растений, охота, отдельные порубки и  т. п

Б. Средние

Могут вызывать глубокую деградацию, но не всегда ведут к необратимой деградации экосистем

Традиционное подсечно-огневое земледелие на сравнительно   малых площадях с длительным  перелогом   при малой плотности населения

В. Крупные

Обычно угрожают необратимой деградацией экосистем

Промышленный лесоповал, сопровождаемый освоением его площадей      подсечно-огневым земледелием на крупных территориях и при коротком перелоге,  агролесное  хозяйство и т. п.

Г. Катастрофические

Необратимая   деградация экосистем, часто сопровождаемая эрозией поверхности

Полное оголение лесных площадей   с   использованием      тяжелой техники, перевыпас на обезлесенных площадях, горные разработки,  другое  промышленное     использование территории и т. д.

 

К кажущейся простоте объяснения этой ситуации «Демографическим взрывом» мы еще вернемся. Надо Упомянуть, что еще есть довольно многочисленная группа специалистов, которые активно доказывают, что подсечно-огневое земледелие, воплощая вековой опыт приспособления людей к природе во влажных тропиках, представляет чуть ли не оптимальную воз-можность «динамического равновесия между сельским обществом и средой во влажных тропиках»26.

Впрочем, оговоримся, что такие выводы делаются преимущественно по опыту в сезонновлажных тропиках и по относительно устаревшим наблюдениям, относящимся в основном к условиям, предшествовавшим социально-экономическим и эколого-ресурсным ситуациям, сложившимся во влажных тропиках на современном этапе.

Приложение таких выводов к условиям постоянно-влажных тропиков, исходя из рассмотренных специфических черт их природы, не нуждается даже в критике. Однако и в такой концепции и поисках «динамического равновесия» между сельским обществом и средой есть определенное «рациональное зерно». Оно заключается в том, что для постоянновлажных тропиков приближается момент, когда в них, как и в сезонновлажных тропиках, обострится необходимость определения какой-то устойчивости экологической базы для поддержания и развития сельского хозяйства, что уже происходит в отдельных районах. Но вряд ли она сможет оказаться здесь, например, той «триадой», которая    выдвигается    для    сезонновлажных    тропиков: «блуждающее   поле» — вторичный   лес   (природно-антропогенный     ландшафт) — стабильные     культурные ландшафты27. Глубина деградации природной среды под воздействием подобной хозяйственной деятельности в постоянновлажных тропиках такова,  что рассчитывать    на    возможность    создания     подобных «триад» на месте полностью сведенных дождевых лесов трудно, даже если их уничтожение происходило только из-за нарастающего развития одного подсечно-огневого земледелия.

А оно действительно продолжает неуклонно развиваться в постоянновлажных тропиках более чем в 20 странах. Есть довольно обоснованное мнение, что одно лишь это земледелие при сохранении его современных темпов роста и без каких-либо других существенных вмешательств в природу постоянновлажных тропиков само по себе создало бы угрозу сохранению их лесных экосистем менее чем за 100 лет28. Но в последние 20—30 лет в развитии подсечно-огневого земледелия в этой зоне происходит как раз усиление прямой связи между ним и «новыми» формами хозяйственной деятельности, еще более нарушающими природные экосистемы.

Именно эта связь оказывает заметное влияние на направленность дальнейшего территориального распространения подсечно-огневого земледелия. В предшествующее современному этапу время наблюдалось расширение площадей подсечно-огневого земледелия по периферии общего распространения постоянновлажных лесов. Безусловно, всегда и внутри их массивов возникали и расширялись внутренние очаги этого земледелия большей или меньшей площади. Но они почти всегда были изолированы друг от друга и при невысокой плотности населения не вели к значительной деградации этих массивов «изнутри». «Подсечники» преимущественно углублялись в массивы дождевых лесов по фронту их края. Это вело к постепенному, но суммарно значительному сокращению общей площади этих лесов при сохранении хотя и уменьшившихся по размерам, но все еще достаточно крупных цельных массивов дождевых лесов.

Совершенно иное положение сложилось на современном этапе, когда во многих районах во всех регионах влажных тропиков, включая острова Юго-Восточной Азии и Океании, получили все более широкое развитие промышленной механизированный лесоповал, разведка и добыча нефти, природного газа и других полезных ископаемых и связанные с ними прокладка дорог в глубь гилей, пробивка от них просек для трелевочного транспорта или буровых установок, появление громадных пустошей на месте сведенных по этим причинам лесов и т. п. Все это во много раз облегчило внедрение в глубь дождевых лесов традиционно мигрирующих «подсечников», а также привело в эти леса добровольно или путем переселения безземельных крестьян из районов с совершенно иными природными условиями, формами и навыками ведения сельского хозяйства. Последнее десятилетие дало особенно много примеров таких ситуаций.

Так, в восточной части Эквадора после начала разработки крупных месторождений нефти в 70-х годах в пределах ранее практически не тронутых человеком массивов амазонских дождевых лесов десятки тысяч семей безземельных крестьян со склонов Анд устремились по новым дорогам и просекам в глубь этих лесов, начав их «освоение» под привычное им земледелие. После двух-трех урожаев освоенный с большим трудом участок земли на месте леса, как правило, уже не мог прокормить семью, и это новое амазонское крестьянство сразу же оказалось самой жизнью втянутым в подсечно-огневое земледелие, переходя с одного участка леса на другой в надежде хотя бы так прокормить себя.

Подобным путем подсечно-огневое земледелие все более вторгается в массивы дождевых лесов уже как бы «изнутри», что характерно для деятельности большей части переселенцев в эти леса в Бразилии, Индонезии и некоторых других развивающихся странах. Помимо прямого сокращения общей площади дождевых лесов происходит резкое ухудшение экологической обстановки для самосохранения и части еще не затронутых агрикультурой массивов: снижаются возможности самовосстановления леса по мере уменьшения этих массивов и увеличения площадей между ними, занятых вторичными экосистемами, возникающими под влиянием подсечно-огневого земледелия.

Такие вторичные экосистемы внутри дождевых лесов крайне разнообразны по видовому составу, очень сильно обедненному в сравнении с первичными экосистемами, по вертикальной структуре, степени сомкнутости древостоя и т. д. Все они отличаются значительно меньшим числом видов крупных деревьев, более простыми, но менее устойчивыми экологическими связями. Обычно наибольшее развитие получает унаследованная растительность нижнего яруса дождевых лесов, что часто делает такие вторичные заросли, как и у первичных экосистем в краевых частях деградированных массивов, особенно труднопроходимыми из-за разрастания низкорослых деревьев, кустарников, высоких трав.

В пределах этих вторичных формаций любая хозяйственная деятельность опять ведет прежде всего к выжиганию как наиболее дешевому и эффективному способу расчистки осваиваемых участков. Новые пожоги, по-прежнему более всего связанные с подсечно-огневым земледелием, вызывают дальнейшую трансформацию растительности и появление даже в постоянновлажных тропиках особых «пирогенных» формаций, почти полностью утрачивающих генетические связи с первичными экосистемами, существовавшими иногда всего несколько десятилетий назад на этом месте.

Такая смена растительности, быстро происходящая при современной активизации хозяйственной деятельности, вероятно, одна из переходных стадий от постоянновлажных лесов к новым, возможно и достаточно стабильным, экосистемам, если они не испытывают дальнейшей антропогенной трансформации. Представление о них более всего связывается с некоторыми антропогенными лесосаваннами Африки, «кампос серадос» Южной Америки, некоторыми типами джунглей Азии29.

В первичных постоянновлажных лесах подсечно-огневое земледелие может обеспечить основные продовольственные нужды местного населения, не обязательно вызывая необратимую деградацию природной среды, даже при плотности населения, занятого этой деятельностью, до 10—15 человек на 1 кв. км, но при условии длительного (десятки лет) перелога и малых размеров обрабатываемых в данный момент участков.

В некоторых районах постоянновлажных тропиков, например в Африке, эта плотность нередко намного ниже и негативные последствия подсечно-огневого земледелия не носят характера необратимой деградации природных экосистем, хотя скрыто предпосылки к более глубокой деградации все же постепенно накапливаются и здесь, очевидно во всех районах развития этой традиционной формы земледелия. Игнорирование этого факта дало повод некоторым защитникам упомянутой концепции эколого-ресурсной оптимальности подсечно-огневого земледелия в природопользовании во влажных тропиках выдвигать идею о некой «недонаселенности» постоянновлажных тропиков. Но в Азии, где в районах подсечно-огневого земледелия в этой зоне отмеченный предел плотности населения давно превышен в 2 — 3 раза и более, такой способ ведения хозяйства сопровождается все более губительными для природы и сельской экономики последствиями. Достаточно указать на пример Малайзии, где в дождевых лесах еще в недавнем прошлом при подсечно-огневом земледелии традиционный перелог составлял 50 — 70 лет, а сейчас сократился в 5 — 7 раз, а это неминуемо повлекло уже крупные нарушения природной среды.

При полной расчистке участка дождевого леса и сжигании его биомассы весь запас ее питательных веществ, которые в условиях постоянновлажных тропиков могут быть удержаны в почве, обеспечивает жизнедеятельность новой растительности в среднем всего 2 — 4 года. Если этого достаточно для достижения краткосрочного экономического эффекта при подсечно-огневом земледелии потребительского характера, то как регенерация полноценных экосистем постоянновлажных лесов, так и продолжение экстенсивного земледелия, а тем более его интенсификация на таких участках не представляются перспективными. Совершенно бесспорно это по многочисленным наблюдениям для олиготрофных экосистем. В то же время наблюдения в этой зоне за подсечно-огневым земледелием в эутрофных экосистемах при относительно непродолжительном использовании обезлесенных участков дают примеры регенерации на залежах лесных экосистем, во многом аналогичных первичным лесам и обладающих еще достаточно высокой биологической продуктивностью 30.

Некоторые современные предложения по развитию в постоянновлажных тропиках так называемого агролесного хозяйства, что мы относим к условно «новым» формам хозяйственного воздействия на природу в этой зоне и рассматриваем далее, по своей сути являются попытками как бы модернизировать традиционное подсечно-огневое земледелие. Здесь хотелось бы лишь подчеркнуть, что различные попытки такой модернизации, основанные преимущественно на переносе в постоянновлажные тропики опыта сельскохозяйственного освоения сезонновлажных тропиков, никак не ослабляют и не замедляют деградации почвенных и растительных ресурсов в постоянновлажных тропиках, происходящей при расширении масштабов любой формы подсечно-огневого земледелия.

Таковы примеры с агросистемами «таунджа», «читимене» и т. д. Система «таунджа», первоначально сложившаяся в сезонновлажных тропиках Бирмы и Индии, распространилась в пределах этой зоны не только в других странах Азии, но и в некоторых районах Африки и Латинской Америки. Коротко суть этой системы и ее аналогов сводится к тому, что при вырубке и выжигании леса сохраняются отдельные, преимущественно крупные деревья, позволяющие затенять участки, чтобы возделывать культуры, которые нуждаются в затенении. Кроме этого обеспечивается получение большего объема древесины для местных нужд после переноса земледелия на новый участок. Но в постоянновлажных тропиках аналоги «таунджи» при отсутствии сухого сезона не справляются, например, с борьбой с сорняками и вредителями. Как и после всяких выборочных рубок и неполного выжигания, в дождевых лесах возрастает объем мертвой древесины, что резко увеличивает деятельность организмов, существующих за счет разрушения растительности, а это начинает активно оказывать негативное влияние и на всю биоту природных и полуприродных экосистем.

«Читимене» — форма подсечно-огневого земледелия, широко развитая в сезонновлажных тропиках Заира и Замбии и распространившаяся в другие области Африки, также рекомендуется иногда и для постоянновлажных районов, так как якобы обеспечивает меньшее сокращение лесных площадей. Действительно, «читимене» позволяет несколько увеличить сроки перелога, поскольку для повышения почвенного плодородия сжигается не только вся растительность на расчищаемом поле, но и ветви, сучья и другие части преимущественно древесных растений, которые легко собрать в нетронутом лесе вокруг вырубленного участка. Так удлиняется срок земледельческого использования этого участка и как бы оттягивается срок вырубки следующего. Но на самом деле при «читимене» деградации подвергается площадь иногда в 15 — 20 раз большая, чем обрабатываемый участок. По мере увеличения численности сельского населения и эта форма подсечно-огневого земледелия становится столь же губительной для природных и полуприродных экосистем в постоянновлажных тропиках, как и другие формы. Она вызывает крупные нарушения природной среды, вслед за которыми идет очередь еще более тяжелых нарушений, являющихся по существу одной из разновидностей антропогенного опустынивания даже там, где природа предусмотрела «постоянное» увлажнение.

Попытки на современном этапе как-то приспособить традиционное подсечно-огневое земледелие к новым демографическим и экономическим условиям в постоянновлажных тропиках никак не ослабляют общее ухудшение эколого-ресурсных ситуаций в этой зоне, учитывая ее природную специфику. Об этом, конечно, не могут думать новые «подсечники», стихийно Устремляющиеся во все большем числе в глубь дождевых лесов. Не предполагали способствовать усилению развития самых примитивных форм подсечно-огневого земледелия и разные государственные программы отдельных развивающихся стран по переселению крестьян в районы первичных дождевых лесов, По мере же неудач в таких программах обычно стараются видеть в наступлении подсечно-огневого земледелия на дождевой лес лишь «малое зло» в ходе трудной борьбы с нехваткой продовольствия в национальных масштабах, в преодолении диспропорций перенаселенности и т. п.31

Но именно поэтому в подобных ситуациях первопричиной нарастающей деградации и уничтожения постоянновлажных лесов будет правильным считать не само по себе подсечно-огневое земледелие, а те социально-экономические факторы, которые прямо или косвенно создают все больше предпосылок для расширения площадей под этой экстенсивной и экологически пагубной в постоянновлажных тропиках формой хозяйства. Оно к тому же все чаще происходит за счет вовлечения в подсечно-огневое земледелие людей, не имеющих соответствующих, особенно природоохранных, навыков, накопленных веками исконным населением дождевых лесов. Деятельность старых и новых «подсечников» по существу бесконтрольна и в то же время почти не решает тех проблем, которые втягивают все большее число крестьян в подсечно-огневое земледелие, т. е. в сведение все новых и новых площадей постоянновлажных лесов.

Влияние подсечно-огневого земледелия на будущее природы и ресурсов этих лесов, таким образом, нельзя рассматривать как изолированное явление. Оно все больше становится неотъемлемой частью или сопутствующим социально-экономическим процессом при осуществлении целевых программ развития различных отраслей хозяйства в постоянновлажных тропиках, основанных на принципах капиталистической экономики. И уж никак нельзя в таких условиях возлагать основную вину за происходящее ускорение деградации природы в этой зоне на самих «подсечников».

Рассматривая традиционные формы хозяйственного воздействия на природу постоянновлажных тропиков в современный период, нельзя обойти и использование растительности для местных топливных нужд. В постоянновлажных тропиках еще недавно такие потребности практически целиком удовлетворялись, не требуя специальной заготовки дров, за счет растительности, сводимой при расчистке лесных участков для подсечно-огневого земледелия. Положение сильно изменилось в последние 20 лет, когда резко, а в ряде областей катастрофически сократились по разным причинам, но все более из-за уничтожения на топливо растительные ресурсы в районах,  смежных  с  постоянновлажными лесами. Такое положение наиболее характерно для Африки, многих районов Азии и все чаще возникает в Латинской Америке.  Это  и  понятно,   так  как,  например, в большинстве африканских тропических стран топливно-энергетические потребности растущего населения на 80 — 90% все еще удовлетворяются за счет использования   дров   и   древесного   угля.    Последний в увеличивающихся объемах заготавливается  и для сбыта в отдаленных от постоянновлажных лесов районах многих развивающихся стран. Даже в Бразилии, относительно высокоразвитой в экономическом отношении   среди   освободившихся   государств,   дровами и древесным углем обеспечивается 25% энергетических потребностей в среднем по стране и свыше 50% в той части, которая лежит в постоянновлажных тропиках. Никакого  учета  заготовки  дров   и  производства древесного угля местным населением нет. Считается, что для личных нужд, без учета заготовки дров и угля для местного сбыта, во влажнотропических лесах вырубается не менее 0,5 — 0,6 куб. м на 1 человека в год. Для  постоянновлажных лесов  минимальные   оценки такой, никак не контролируемой рубки леса в начале 80-х годов составляли 40 — 50 млн. куб. м в год, т. е. определялись примерно как 1/3 объема промышленного лесоповала.

Как бы ни были условны и приближенны эти оценки, совершенно очевидно, что значение этой традиционной формы хозяйственной деятельности по масштабам отрицательного воздействия на состояние природной среды и возобновимых ресурсов постоянно-влажных тропиков становится на современном этапе сопоставимым во многих районах с аналогичным воздействием подсечно-огневого земледелия или отдельных «новых» форм экономической деятельности в этой зоне.

 

«новые» формы и их эколого-ресурсные последствия

Определение «новые» для таких форм очень условно. Многие из них практикуются в постоянновлажных тропиках достаточно давно, и отнесение их к «новым» имеет целью прежде всего противопоставить их формам хозяйственной деятельности традиционного уклада и образа жизни коренного населения этой зоны.

Сущность последствий здесь «новых» форм экономической деятельности для эколого-ресурсной ситуации та же, что и при традиционных формах хозяйства, - деградация и разрушение природных экосистем, резкое снижение биологической продуктивности и общее ухудшение природной среды постоянно-влажных тропиков. Главная особенность таких последствий, полностью выявившаяся с начала современного этапа освоения постоянновлажных тропиков, определяется его нарастающими масштабами пространственного распространения и изъятия части биомассы экосистем, скоростью деградации последних из-за высокой технической оснащенности большинства этих «новых» форм.

 

Рис.   13.  Рост  экспорта древесины (кругляк) в 1950-1980 годах. (По данным Pringle, 1976; Grainger, 1980; FАО Production Yearbook, 1980 1981, 1982)

Среди них первое место занимает промышленная заготовка тропической древесины, в первую очередь для экспортных целей. С конца 50-х — начала 60-х годов в экспортной тропической древесине, которая вывозится преимущественно в виде бревен — кругляка, начинают все более заметно преобладать крупные деревья из постоянновлажных лесов. Многочисленные статистические данные ФАО, специализированных учреждений и компаний по заготовке, экспорту-импорту и переработке тропической древесины обычно не уточняют ни видового состава ее, ни районов, откуда она происходит. Тем не менее, зная уже соотношение площадей, сводимых лесоповалом в сезонновлажных и постоянновлажных тропиках, и тенденцию к перемещению этого лесоповала в по-стоянновлажные леса, можно составить достаточно ясное представление о масштабах промышленной заготовки в постоянновлажных лесах.

Только в течение одного десятилетия, начиная с 60-х годов, экспорт древесины из влажных тропиков возрос почти в 4 раза, а к началу 80-х годов он превысил, по минимальным оценкам, 80 млн. куб. м. Общий же объем промышленного лесоповала к этому времени достиг здесь не менее 125—140 млн. куб. м, а с учетом неконтролируемого лесоповала, в основном для местных нужд и браконьерских рубок, видимо, свыше 190 млн. куб. м. Подавляющая часть этого объема приходится теперь на первичные постоянно-влажные леса.

Наибольшее увеличение промышленной заготовки тропической древесины на современном этапе происходит в Юго-Восточной Азии и Океании. В последние Два десятилетия на этот регион приходится свыше 80% мирового экспорта древесины из влажных тропиков. Второе место занимает Африка, хотя по реальному объему этого экспорта к 1980 г. (около 12 млн. куб. м) она более чем в 5 раз уступает Юго-Восточной Азии и Океании. Относительно медленный рост экспорта из Африки объясняется истощением ресурсов влажнотропических лесов в Западной Африке и в удобных для вывоза кругляка районах Экваториальной Африки.

 

Таблица 9

Заготовка и экспорт древесины (кругляк), производство пиломатериалов ко влажных тропиках в 1980 г.

Регионы

I

II

Азия и Океания

90 (70 %)

134 (31)

Латинская Америка

32 (13 %)

39 (11)

Африка

20 (60 %)

22 (5)

Всего

142 (56%)

195 (47)

I - осредненные оценки (млн. куб. м) экспертов ФАО; в скобках доля экспорта от общего объема промышленного лесоповала; II — оценки (млн. куб. м) некоторых коммерческих экспертов; в скобках объем местного производства пиломатериалов32.

 

Экспорт древесины из Латинской Америки — менее 5 млн. куб. м в год на этом фоне кажется небольшим. Но это никак не свидетельствует о значительно меньшем, чем в других регионах, сведении и здесь влажно-тропических лесов в современный период, когда в Латинской Америке происходит быстрое развитие лесобумажной и других отраслей промышленности, основанных на переработке местной древесины. Заготовка ее для этих целей поэтому существенно превышает объем экспорта тропической древесины.

Все оценки объема промышленных лесозаготовок во влажных тропиках на 1980—1985 гг. и прогнозы до 2000 г. исходят из факта неуклонного нарастания этого лесоповала (табл. 10). К 1985 г. ожидается его увеличение не менее чем на 20% по сравнению с 1980 г. Темпы годового прироста в это пятилетие эксперты ФАО определяют в 6% для Латинской Америки, примерно в 3% для Африки, Азии и Океании.

Таблица 10

Прогнозы заготовки и экспорта древесины из влажных тропиков (по оценкам экспертов ФАО)*

Регионы

1990 г.

2000 г.

Азия и Океания

130 (63%)

150 (53%)

Латинская Америка

60 (12 %)

118 (24%)

Африка

25 (36 %)

35 (29 %)

Всего

215 (46 %)

303 (39%)

* Осредненные   оценки   (млн.   куб.   м);   в   скобках   предполагаемая доля экспорта от общего объема промышленного лесоповала.

 

В какой-то степени дальнейшее расширение вырубки дождевых лесов, особенно в глубинных районах Экваториальной Африки и Амазонии, для заготовки древесины на экспорт и местной промышленной переработки сдерживает то, что по условиям погоды механизированный повал, а особенно трелевка и вывоз бревен затруднены на протяжении большей части года. Сплав же кругляка часто оказывается нерентабельным, так как стволы многих древесных пород дождевых лесов легко тонут.

Современный механизированный лесоповал в постоянновлажных лесах и устройство путей для вывоза огромных бревен ведут попутно к уничтожению все большего числа крупных деревьев разных пород и гибели до 50/о молодой древесной поросли на месте порубки и трелевки. Все эксперты теперь сходятся на том, что при использовании механизмов для этих целей происходит и деградация почвенного покрова примерно на 1/3 площади лесоразработок. Разрушительное для экосистем действие при механизированном лесоповале охватывает в среднем не менее чем 0,04 га на каждый поваленный и вывезенный ствол крупных деревьев. При доведении в постоянновлажных лесах лесоповала всего до 10 стволов на 1 га фактически можно говорить о полной деградации с необратимыми последствиями для экосистем на всей площади лесоповала. Площади же лесозаготовительных концессии, предоставляемых преимущественно иностранным компаниям, исчисляются на современном этапе тысячами и даже десятками тысяч квадратных километров в постоянновлажных лесах во всех регионах.

К началу 80-х годов экспорт тропической древесины на 98% был направлен в Японию, страны Западной Европы и США, при этом с середины 60-х годов более половины его приходится на Японию.

Главными импортерами тропической древесины к началу 80-х годов33 являлись:

Япония                                    53 %

Страны Западной Европы     30 %

США                                        15%

Прочие страны                        2%

 

Таким образом, не вызывает сомнения, что крупнейшие капиталистические страны продолжают стимулировать безудержный рост заготовки тропической Древесины на экспорт. Она ведется теперь преимущественно в постояннозлажиых лесах, и, следовательно, эти страны в первую очередь несут ответственность за уничтожение или глубокую деградацию таких лесов во всех регионах мира.

Первопричина небывалого по масштабам сведения постоянновлажных лесов в наши дни заключается поэтому отнюдь не в какой-то безысходности экономического положения в районах, где происходит этот беспрецедентный удар человека по биосфере, хотя это положение во многих развивающихся странах из-за социально-экономической отсталости действительно нередко нелегкое. Уничтожение постоянновлажных лесов, в первую очередь для экспортных целей, сегодня уже нельзя объяснить и якобы полным непониманием совсем не отдаленных негативных последствий таких действий прежде всего для самих развивающихся стран, владеющих этими ресурсами биосферы, и для глобальной эколого-ресурсной ситуации. Первопричина кроется в стремлении к легкой наживе, выгодам в неоколониалистской операции по «коммерсиализации» влажнотропических лесов, приносящей в условиях капиталистической экономики огромные прибыли при минимальных издержках. Так, в начале 80-х годов средняя цена крупного дерева, предназначенного на экспорт, составляла до 250 долл. Повал таких деревьев теперь достигает 20 стволов на 1 га, обеспечивая доход с 1 га до 5 тыс. долл., а с 1 тыс. га до 5 млн. долл. от использования менее 3,5% древостоя на участках лесоповала.

Нельзя закрывать глаза и на то, что в развивающихся странах с капиталистической организацией экономики правящая буржуазная верхушка также стремится к получению от этой операции прямого валютного дохода по существу без всяких издержек. Это видно из того, что во многих таких развивающихся странах иностранные компании и транснациональные корпорации, занимающиеся заготовкой тропической древесины на экспорт, добиваются поддержки местных властей, например в виде полного или частичного освобождения от налогообложения на период развертывания работ по лесоповалу до начала вывоза древесины из стран (Филиппины, Малайзия) или в отдельных случаях ее переработки на месте (Бразилия).

Контракты с такими компаниями на концессии в постоянновлажных лесах лишь в самые последние годы стали иногда сопровождаться краткосрочными обязательствами концессионеров по проведению на какой-то части обезлесенных лесоповалом площадей восстановительных лесопосадок. Гарантии компаний по уходу за такими лесопосадками обычно не превышают 10—15 лет, т. е. заведомо даются на срок, значительно меньший, чем необходимо для получения уверенности в успешности подобных работ.

Доходы, которые получают в подобных случаях освободившиеся страны от концессий на лесоповал и экспорта древесины, по существу фиктивны, так как они несопоставимы с прямыми их расходами и косвенными экономическими потерями от неизбежной в ближайшем и более отдаленном будущем борьбы с отрицательными последствиями массированного сведения постоянновлажных лесов — эрозией, катастрофичностью паводков, нехваткой лесных ресурсов и т. п. К тому же в условиях капиталистической экономики большинство этих расходов ложится на плечи населения, которое как раз само прежде всего страдает от последствий деградации природы, не будучи в этом повинно.

В некоторых освободившихся странах крупные проекты лесоповала дождевых лесов «возникают и по инициативе, а также в интересах той прозападной правительственной административной элиты, которая сложилась еще в колониальный период» 34. Это происходит почти всегда по подсказке различных западных экспертов, постоянно призывающих к активной «коммерсиализации» лесных ресурсов тропических стран, якобы очень выгодной для них. Вот так, например, в 70-х годах под нажимом экспертов МБРР, контролирующего значительную часть западных инвестиций в освободившихся странах, был разработан технический проект массированного лесоповала в дождевых лесах Папуа-Новой Гвинеи.

Крупнейшие капиталистические страны ответственны не только за нарастающее сведение постоянно-влажных лесов ради экспортной древесины. Используя слабости экономической структуры развивающихся стран и конъюнктурный механизм мирового капиталистического рынка, США, например, создали и продолжают создавать предпосылки для ускорения сведения этих лесов в Латинской Америке и другим Путем — установлением повышенной квоты на закупку мяса в развивающихся странах. В результате по законам капиталистической экономики в последнее десятилетие стало неуклонно возрастать сведение влажно-тропических лесов во многих латиноамериканских странах для развития на расчищенных площадях полуэкстенсивного животноводства.

Кратковременный экономический эффект и от этой «новой» формы хозяйственной деятельности также несоизмерим с отрицательными эколого-ресурсными последствиями на все больших площадях и в постоянно-влажных тропиках. В развитие этой формы экспортного животноводства здесь все чаще вкладывают крупные средства и транснациональные корпорации.

Так, транснациональная корпорация «Фольксваген» вкладывает средства в создание ранчо в лесах Амазонии на площади в 140 тыс. га. Лишь за первые четыре года этой деятельности в 70-х годах было полностью сведено 22 тыс. га леса, а на расчищенном участке организован свободный выпас 20 тыс. голов крупного рогатого скота. Это обеспечило занятость всего 200 человек (с их семьями около 1 тыс. человек). Итальянская, фактически транснациональная, корпорация «Ликидгаз» в конце 70-х годов откупила в Бразилии участок дождевого леса площадью около 0,5 млн. га. К 1980 г. на нем уже было полностью сведено более 100 тыс. га. леса для выпаса .96 тыс. голов скота, из которых ежегодно 1/4 предназначена на убой для экспорта мяса.35

Для обеспечения поставки в США ежегодно не менее 130 тыс. т мяса и мясопродуктов, получаемых таким путем, только в 1971 — 1977 гг. Межамериканским банком развития и МБРР были выделены кредиты в 1 млрд. долл. на дальнейшее расширение экстенсивного животноводства на месте лесов Латинской Америки. Еще свыше 2,5 млрд. долл. составили другие кредиты и займы для этих целей, включая фонды Программы развития ООН (ПРООН). Но весь ввоз мяса из Центральной Америки в США не достигает 14% его импорта и обеспечивает менее 2% спроса на него в стране. Даже в самих США сегодня раздаются трезвые голоса о том, что безболезненный отказ от этого импорта гарантировал бы сохранение остатков дождевых лесов в Центральной Америке. При этом подчеркивается, что трагическая бессмыслица превращения таких лесов в резервные пастбища США заключается в том, что даже в первый год их использования требуется 1 га на 1 голову крупного рогатого скота, а через пять лет 5 — 7 га, и пастбища становятся совсем нерентабельными. В то же время даже традиционное земледельческое использование тех же лесов, например у народностей майя, при значительно меньшей степени деградации экосистем позволяет получать пять лет подряд до 50 ц зерновых и 40 ц овощей и тропических плодов с 1 га.36

Расчистка леса под такие временные пастбища ведется поспешно, практически не сопровождаясь даже использованием большей части сводимой растительности. Порубки для компаний — лишний расход, и применяется самый примитивный способ расчистки участка — огонь. Стелющийся из года в год дым над этими пожарищами в Южной Америке виден со спутников как плотная бурая мгла, временами застилающая значительную часть северо-востока этого материка. Когда, например, в Бразилии одновременно выжигаются десятки крупных участков, дым поднимается на многие километры и рассеивается над огромным пространством. Наблюдаемая космонавтами картина оставляет у них впечатление какого-то настоящего катаклизма в этом районе Земли, выглядящего более значительно, чем вид из космоса крупнейших пожаров в африканских саваннах. Не без горечи поэтому специалисты, хорошо знакомые с современными пожарищами в лесах Амазонии, называют их «величайшим крематорием» и «самым большим аутодафе» в истории человечества 37.

Выжигание это действительно носит варварский характер. Вместе с остатками растительности сгорает, естественно, фактически все живое, что оставалось на участке. Выжигание повторяется месяца через два-три, если обезлесенный участок готовится под пастбища, или через шесть — восемь месяцев, если на нем устраиваются плантации, как, например, масличной пальмы в Малайзии и т. п. При пастбищном освоении пожоги повторяются неоднократно иногда на протяжении 2—3 лет, так как другой хозяйственной обработки Участка в отличие от плантационного освоения не ведется. При этом во внимание не принимается опасность, а вернее, неизбежность развития эрозии. Ее еще более усиливает перевыпас, который вызывается стремлением максимально увеличить поголовье скота на ограниченной площади пастбищ, возникающих среди лесов.

Нет оснований предполагать уменьшение опасности активной эрозии и после того, как такие пастбища забрасываются из-за полного падения их биологической продуктивности. Именно эта «новая» форма хозяйственной деятельности породила даже опасения возможности настоящего антропогенного опустынивания и там, где еще недавно стояли дождевые леса.

Подобное выжигание лесов после их частичной вырубки проводится во все больших масштабах в Южной Америке и в связи с упомянутым внедрением в практику использования биомассы отдельных тропических растений для ее переработки в жидкое топливо. На основе первого опыта промышленного производства такого топлива в Бразилии изучается вопрос о создании на месте деградированных и первичных лесов гигантских плантаций быстрорастущих культур, в частности сахарного тростника, для их переработки с конечной целью получать моторное топливо. Так одна из особенностей природы влажных тропиков — очень высокая биологическая продуктивность — становится причиной нового усиления хозяйственного освоения и постоянновлажных тропиков. Но при этом мало принимается во внимание то, что такая продуктивность в природных экосистемах возникла как результат их длительной эволюции и сложной структуры. Высокая продуктивность отнюдь не гарантирована на продолжительный срок при монокультурных насаждениях, если к тому же не производить больших затрат, которые резко снижают рентабельность в подобных проектах.

Когда выжигаются леса, осваиваемые под плантации древесных культур, как в примере развития в последние годы посадок масличной пальмы в Малайзии, то после повторного выжигания обезлесенного участка его засаживают саженцами. Они требуют тщательного ухода с внесением удобрений, применением инсектицидов, пестицидов и т. д. Глубокое изменение естественной среды ведет к тому, что, например, опыление часто приходится делать вручную. Для масличных пальм оно проводится обычно через два года после высадки саженцев. Нередко уже через два-три года на таких участках настолько изменяются условия микроклимата, развивается столь сильная эрозия и появляются другие предвестники еще более значительных локальных негативных изменений среды, что осуществление проекта становится если не бесперспективным, то экономически невыгодным. Альтернативных хозяйственных решений не находится, и в результате — нет больше леса, нет и развития хозяйства.

В тех случаях, когда плантационное хозяйство (преимущественно технических культур) в постоянно-влажных тропиках все же удается наладить, для его поддержания требуется относительно небольшое число постоянных рабочих. Только на период сбора урожая или той или иной промежуточной обработки получаемого на таких плантациях растительного сырья нужна кратковременно дополнительная рабочая сила, Поэтому было бы преувеличением считать, что такой тип капиталистических плантаций, в особенности лесо-плантаций, на месте дождевых лесов является важным вкладом в решение острой в развивающихся странах проблемы занятости, на что часто делают упор западные пропагандисты этой формы хозяйственного освоения постоянновлажных тропиков.

Какая-то, мягко говоря, наивность звучит и в якобы благожелательных рекомендациях других западных экспертов, которые советуют развивающимся странам брать на себя всю организацию промышленного лесоповала, в том числе и для экспортных целей. Такой лесоповал, даже вовсе абстрагируясь от его негативного значения в эколого-ресурсном плане, может породить надежды на экономические выгоды для этих стран, если он будет высокомеханизированным. Но валютные расходы на закупку необходимой техники и обеспечение энергетической и другой инфраструктуры для современного промышленного лесоповала неизбежно свели бы к нулю или близко, к этому доходы от такого предприятия даже при наличии резервных средств у той или иной освободившейся страны, что в целом не характерно для этой группы стран.

Современный высокомеханизированный, «скоростной» лесоповал в постоянновлажных тропиках считается рентабельным для компаний, когда на концессионных участках в 2 — 5 тыс. га в течение в среднем трех месяцев вырубается механическими пилами и вывозится крупным гусеничным или колесным транспортом все, что может стать коммерческой древесиной. И все же при этом, даже на наиболее механизированных сегодня японских лесных концессиях, например в Папуа-Новой Гвинее, где многолезвиевыми пилами, делающими сотни оборотов в минуту, на щепу перерабатывается особенно много древесины, в конечном счете используется не более  30% ее на участке лесоповала.

Высокий современный технологический уровень переработки тропической древесины легко ведет к исчезновению в конечной продукции признаков тропического происхождения сырья. Не раз доводилось видеть, как на фанерных и других деревообрабатывающих предприятиях в самих тропических странах местная древесина переделывается «под орех», «под дуб» и даже «под сосну». Потребители подобных материалов в Западной Европе или Северной Америке и не замечают, что они повседневно косвенно соучаствуют в сведении дождевых лесов.

 

Рис. 14. Производство пиломатериалов и фанеры из местной тропической древесины в 1961 - 1979 гг

Есть примеры сведения дождевых лесов, конечная цель которого почти нелепа, хотя и служит основанием для извлечения больших барышей капиталистическими компаниями. Вряд ли, например, об этом задумываются миллионы японцев, для которых только японскими лесными компаниями в Папуа-Новой Гвинее ежегодно производится более полумиллиарда палочек, традиционно используемых японцами вместо вилок. Древесину для них дают и специальные посадки быстрорастущих пород деревьев, в частности гмелины, устраиваемые на месте уже сведенных дождевых лесов в японских концессиях. Можно уважать самые разные, даже очень необычные национальные традиции, но пользоваться правом экономической силы, чтобы уничтожать бесценный дар тропической природы ради дани атавистической национальной традиции, выглядит, если вдуматься, по крайней мере кощунственно в век глобальных угроз биосфере.

Изучение причин быстрого распространения на современном этапе подобных «новых» форм хозяйственного освоения постоянновлажных тропиков с их исключительно тяжелыми эколого-ресурсными последствиями позволяет ответить на ряд вопросов, имеющих принципиально важное значение для оценки всей происходящей трансформации природопользования в этой зоне.

Почему, например, с 60-х годов сведение и выжигание лесов для устройства недолговечных пастбищ получили столь широкий размах в странах сначала Центральной, а затем и Южной Америки? Потому что, как мы видели, сбыт из этих стран мяса, прежде всего в США, обеспечил капиталистическим компаниям очень высокие доходы при минимальных расходах на ведение такого хозяйства в условиях роста спроса и цен на мясо и мясопродукты в США. При этом нельзя забывать и то, что в Центральной Америке на 7 % землевладельцев приходится почти 93% земельного фонда, а более 50% крестьян безземельны или имеют наделы, не позволяющие даже прокормить семью. Поэтому интересы иностранных компаний и местных латифундистов совпали, а эколого-ресурсные проблемы стран и социально-экономические нужды их населения остались вне интересов организаторов этого капиталистического предприятия.

Почему с 70-х годов нарастает сведение дождевых лесов в полуостровной части Малайзии? Потому, что цены на пальмовое масло с этого времени растут на мировом капиталистическом рынке, и устройство на месте не только первичных лесов, но даже и других плантаций посадок именно масличной пальмы обеспечивает высокие доходы, заметно превосходящие традиционные для этой страны доходы от сбыта каучука, получаемого на плантациях гевеи.

Почему в те же 70-е годы стали особенно быстро нарастать масштабы сведения дождевых лесов на островах Юго-Восточной Азии и Океании? Потому, что в это время технологические достижения, в первую очередь японской промышленности, позволили Начать использование для переработки в целлюлозно-бумажное, химическое и другое промышленное сырье тех древесных пород дождевых лесов, которые считались ранее непригодными или малопригодными для этой цели, а это делало нерентабельным расширение выборочного лесоповала в постоянновлажных тропиках.

Ни один из указанных мотивов происходящего на современном этапе ускорения темпов сведения постоянновлажных лесов не отвечает, во всяком случае прямо, главным сегодняшним нуждам основной части населения освободившихся стран, не говоря уже о сомнительной возможности эффективно использовать в будущем значительную часть площадей, охваченных промышленным лесоповалом или освоением под пастбища в постоянновлажных тропиках. Все это также лишний раз подтверждает демагогичность стремления многих западных экспертов взвалить основную вину за ухудшение эколого-ресурсной ситуации в этой зоне на традиционное подсечно-огневое земледелие.

Было бы неверным думать, что все это малоизвестно в тех ведущих капиталистических странах, которые наиболее ответственны за деградацию природной среды и расхищение естественных ресурсов этой зоны. Статистика, научные и публицистические издания в этих странах весьма откровенны в таком плане. Иногда в этой откровенности звучит циничное безразличие, в других случаях — искренняя беспомощность и большая тревога, как, например, в упоминающихся нами работах Н. Майерса, Р. Ная, Дж. Нейшенса, Д. Комера и других ученых из США, Великобритании и т. д.

Особенно сильно критикуется «пастбищный синдром» в Латинской Америке. Дж. Нейшенс и Д. Комер саркастически подмечают, что в то время как во многих этих странах подушевое потребление мяса меньше мясного рациона домашней кошки в США, продолжает увеличиваться экспорт мяса, произведенного на месте уничтоженных лесов. Но что же предлагают такие специалисты как альтернативу? Обычно это рекомендации отказаться от сведения леса на пастбища и развивать менее губительное для природы и ее ресурсов лесное и агролесное хозяйство, хотя его экологически рациональные и экономически эффективные формы для рассматриваемой зоны еще нельзя считать определившимися.

Высказываются идеи в поддержку бразильского опыта развития плантаций быстрорастущих культур пищевого назначения и для получения сырья, из которого на базе спирта производится жидкое топливо. Но подчеркивается, что этот путь может стать приемлемой альтернативой развития хозяйства, если не будет затрагивать сохраняющиеся еще нетронутыми массивы дождевых лесов. Предлагается ограничивать эту деятельность районами, где деградация первичных экосистем уже необратима, и сочетать посадки культурных растений с лесоплантациями для улучшения общей экологической обстановки. Соотношение пространственных параметров этих видов посадок пока не уточнено38.

Каковы же реальные перспективы уменьшения уничтожения лесных ресурсов постоянновлажных тропиков «новыми» формами хозяйственного воздействия на них в ближайшие годы? Очевидно, очень небольшие, а если не произойдет прогрессивных социальных изменений, то почти никаких. Как уже следовало из прогноза промышленной заготовки и экспорта древесины до 2000 г., ожидается неуклонное увеличение лесоповала и объема экспорта тропической древесины. На очередной конференции Международной технической ассоциации по тропической древесине (АТИБТ) в 1981 г. в Риме совместно с лесными экспертами ФАО рассматривались в основном такие проблемы, как удешевление эксплуатации влажнотропкческих лесов, особенно транспортировки заготовленной древесины, стабилизация цен на нее на мировом капиталистическом рынке и т. п. Все это происходило почти одновременно с упоминавшейся конференцией по влажным тропикам в Бали и находилось, как отмечают и некоторые участники этого римского форума, в вопиющем противоречии с истинной эколого-ресурсной ситуацией во влажных тропиках и главными нуждами десятков расположенных в этом поясе развивающихся стран39.

Ошибочным было бы также полагать, что все эти страны уже сильно обеспокоены судьбой своих лесных ресурсов и, главное, эколого-экономическими последствиями их продолжающегося расхищения. Так, в 1983 г. в Рио-де-Жанейро под эгидой еще одного специализированного учреждения ООН — ЮНКТАД и при участии ФАО и ПРООН произошла встреча представителей многих развивающихся стран, из которых ведется значительный экспорт тропической древесины: БСК, Бразилии, Венесуэлы, Габона, Ганы, Индонезии, Колумбии, Малайзии, Перу, Эквадора и т. д. Среди основных вопросов совещания было рассмотрение проекта международного соглашения по развитию торговли тропической древесиной и создание в соответствии с ним еще одной международной организации со штаб-квартирой, вероятно, в Перу.

Становится понятным, что даже при признаках усиления внимания к эколого-ресурсным проблемам в научных и общественных кругах отдельных развивающихся стран заинтересованность крупнейших промышленных капиталистических стран в лесных ресурсах постоянновлажных тропиков определяет практические шаги, являющиеся главной угрозой для состояния природы и ее ресурсов в постоянновлажных тропиках.

Нельзя не учитывать к тому же ни сегодня, ни тем более в самом ближайшем будущем эколого-ресурсные последствия развития в этой зоне транспортной и энергетической инфраструктуры, горной и нефтедобывающей промышленности и других отраслей, в частности целлюлозно-бумажной. Например, для этой зоны характерно скопление бокситов и железных руд, образование которых связано с длительным в геологических масштабах времени сохранением условий, определяющих образование указанных руд. Так, запасы бокситов только в пределах Амазонии, по минимальным подсчетам, оцениваются в 3 млрд. т. По проекту добычи в районе впадения в Амазонку р. Тромбетас здесь будет добываться до 8 млн. т бокситов в год для вывоза их по Амазонке и, вероятно, также для производства алюминия на месте после сооружения ГЭС Тукуруи. Можно привести много примеров, когда горные разработки в областях дождевых лесов Африки, Юго-Восточной Азии и даже Океании вызывали тяжелейшие последствия для природной среды.

Хотя в подобных случаях почти всегда происходит полная деградация природных экосистем, вплоть до их исчезновения и локального опустынивания, но по площади такой деградации последствия этих форм хозяйственной деятельности несравнимы с результатами развития других рассмотренных форм. Опасность осуществления промышленных проектов в постоянно-влажных тропиках более значительна в связи с вызываемыми ими загрязнениями среды и трудностями борьбы с такими загрязнениями в специфических условиях этой зоны.

Обобщения огромного и часто разрозненного материала по поднятым в этой главе вопросам приводят ряд исследователей к категоричным выводам о том, что при современных тенденциях разнохарактерного хозяйственного воздействия на природу постоянно-влажных тропиков к началу XXI в., возможно, их первичные леса сохранятся в основном лишь в Ириан-Джае (Индонезия) и Папуа-Новой Гвинее, отдельных районах Экваториальной Африки, а в Латинской Америке - более всего в Колумбии, Эквадоре и Перу40. Такие предположения дискуссионны, и, например, трудно не оспорить достоверность такого прогноза для более обширных районов Амазонии, включая территорию Бразилии и т. д. Но в целом указанные выводы верно отражают направленность последствий и тенденций активизации хозяйственного освоения рассматриваемой зоны, проявившихся к 80-м годам. Поэтому не требует доказательств важность любой попытки разобраться сейчас в возможности проведения действенных природоохранных мероприятий в постоянновлажных тропиках и поиска экологически рациональных путей развития здесь эффективного природопользования.

Глава 4 >>>

 


Примечания

1  Уоллес, 1956, с. 43.

2 Общие закономерности антропогенной трансформации природных экосистем детально исследовались в последнее время Ю. А. Исаковым и Н. С. Казанской (Исаков и др., 1980), и ряд положений их анализа основных форм хозяйственного воздействия на природные экосистемы и соответствующих эколого-ресурсных последствий учитываются нами далее применительно к реальным ситуациям в постоянновлажных тропиках.

3 Сущность таких различий проанализирована на основе обширных материалов мировой литературы по этому вопросу в фундаментальных работах В. А. Пуляркина (1976, 1978, 1981).

4 Pringle, 1976.

5 Grainger, 1980.

6 Olson e. a.,  1978.

7 По данным: Attempt at a global appraisal..., 1975; Sommer, 1976; Tropical forest ecosystems, 1978, и другим источникам.

8 Persson,  1974.

9 Sommer,  1976; Tropical forest ecosystems,  1978.

10 Горнунг, 1982.

11 В 1981 — 1982 гг. были подготовлены три рабочих документа ФАО по отдельным регионам влажных тропиков и глобальный обзор материалов обследования по всем 76 странам. В 1982 г. аналогичная сводка выпущена и как документ ЮНЕП, в котором предварительные данные по оценке лесных площадей и ресурсов во влажных тропиках сопоставляются с мировыми оценками этих ресурсов. В 1983 г. анализ указанных материалов проведен в публикациях ЮНЕСКО (Hadley, Lanly, 1983).

12 Myers, 1980a; Perry, 1982; Salati,  Vose, 1983.

13 По данным, указанным в прим.  11.

14 Sommer,  1976.

15 Grainger,  1980.

16 Lanly, Clement,  1979.

17 Campagne pour...,  1982.

18 Sommer,  1976.

19 Lanly, 1982.

20 Proceedings, 8th World forestry congress, 1980.

21 Smil, 1981. По его же данным составлена табл. 7.

22 Smil, 1981.

23 Ruddle, Manshard1981; Newman,  1982.

24 Как «пальмовое сердце» экспортируют верхушки амазонских пальм Euterpe olderaceae, Guillelma spp. и др. вплоть до масличной пальмы Elaeis guineensis (Johns, 1983).

25 Большинство современных типологических характеристик антропогенных нарушений природных экосистем постоянно-влажных тропиков, учитывающих и экологические последствия таких нарушений (Walton, 1980; Ruddle, Manshard, 1981, и др.), в основном близки друг к другу. По классификации процессов антропогенной трансформации природных экосистем, предложенной советскими биогеографами (Исаков и др., 1980), мелкие (А) и главным образом средние (Б) нарушения примерно соответствуют «демутационной сукцессии», при которой происходит восстановление нарушенных экосистем или формирование полуприродных экосистем. Под последними понимаются «лабильные комплексы взаимосвязанных популяций организмов, более или менее постоянного видового состава, но с изменяющимися соотношениями их трофических групп под влиянием деятельности человека» (там же, с. 134). Крупные (В) нарушения обычно соответствуют «дигрессионной сукцессии», ведущей либо к возникновению еще более неустойчивых полуприродных экосистем, либо к полному разрушению природных экосистем.

26 В советской литературе эти взгляды проанализированы в книге Л. Ф. Блохина (1980).

27 Блохт, 1981.

28 Spears, 1979.

29 Флористические и другие особенности вторичных экосистем, возникающих таким путем на месте дождевых лесов, охарактеризованы, по данным на середину века, в монографии П. Ричардса (1961), а по более современным данным, в сводке по тропическим лесным экосистемам ЮНЕСКО (Tropical forest ecosystems, 1978).

30 Jordan, Herrera, 1981.

31 При осуществлении подобных переселенческих программ в постоянновлажных лесах, как и при стихийном вторжении новых «подсечников» в глубь гилей, возникают немалые трудности с адаптацией организма человека к жизни в таких условиях. Эти трудности менее связаны с климатом, хотя для людей, попадающих сюда из иных природных условий, требуется определенная акклиматизация, тяжело дающаяся немолодым людям и всем, у кого есть хоть малые изъяны в сердечно-сосудистой системе. Относительно невелики трудности и из-за ядовитых змей, возможных нападений диких животных, постоянно раздражающих укусов множества клещей, муравьев, москитов и других насекомых, хотя и это также не может сбрасываться со счета. Главная трудность — постоянная опасность получить при укусах, а также через воду, при контакте кожи с растительностью и почвой, а тем более при малейших ранках и царапинах, всегда неизбежных в ходе повседневной жизни в осваиваемом дождевом лесу, возбудителей любой из десятков тяжелых тропических болезней. Среди них в постоянно-влажных тропиках наиболее распространены амебная дизентерия, желтая лихорадка, фрамбезия, болезнь Чагаса, сонная болезнь, разные виды малярий, некоторые формы проказы и другие болезни, не все из которых вообще изучены медициной, а некоторые даже еще и неизвестны. Одно дело — европейский путешественник, приезжий или местный исследователь или бизнесмен, сделавший профилактические прививки, регулярно принимающий таблетки, предохраняющие от заболевания малярией или амебной дизентерией, пьющий воду, прошедшую биологические фильтры или иную стерилизацию. Другое дело, например, тысячи переселенцев в дождевые леса в Амазонии или на Калимантане, которых смертность от «непонятных» болезней нередко больше отпугивает от «гиблых мест», чем чисто физические трудности по их освоению и мизерность результатов тяжелого труда.

32 Varhack, 1982.

33 Au secours..., 1983.

34 Routley, 1980.

35 Grainger, 1980.

36 Nations, Komer, 1983.

37 Grainger, 1980.

38 Myers, 19806.

39 Varhack, 1982.

40 Grainger, 1980.

 


Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!

 

Редактор - Е.С.Шварц Администратор - Г.В.Игрунов. Сайт работает в профессиональной программе Web Works. Подробнее...
Все права принадлежат авторам материалов, если не указан другой правообладатель.