Итоги года. Взгляд из России.

 

 

Переломные моменты в истории чаще всего связываются в памяти людей с драматическими событиями, такими как выстрел Гаврилы Принципа в Сараево или взрывом атомной бомбы в Хиросиме. Однако, как правило, реальные повороты свершаются, не привлекая слишком пристальное внимание современников. Распад Советского Союза начался в апреле 1985 года и даже раньше – в день кончины незабвенного Леонида Ильича Брежнева. Вторая мировая война разворачивалась в воздухе рейхсканцелярии, когда спортсмены всей Земли съехались в Мюнхен на Олимпийские игры – игры мира и доброй воли. А на засвеченную фотопластинку Анри Беккереля и вовсе обратили внимание только немногие ученые.

Скромный 2006 год, почти лишенный внешне эффектных событий, тем не менее, на мой взгляд, должен будет войти в историю, как год великого перелома. Обычно редко отмечаемые наблюдателями промежуточные выборы в Конгресс США ознаменовали в истекшем году признание Америкой крушения доктрины Буша, провозгласившей незыблемость американской гегемонии на вечные времена. Однако поражение Америки куда более значительно – в 2006 году навсегда ушли в прошлое надежды на однополюсный мир, на выстраивание мировой империи во главе с Вашингтоном, на неподвластность США международному праву. Суетливая и трусливая казнь Саддама Хусейна, обвиняемого и главного свидетеля в еще не законченном процессе о подавлении курдского восстания, продемонстрировала слабость и уязвимость американцев, пожалуй, даже больше, чем плохо завуалированное обращение к злейшим врагам – Сирии и Ирану – о помощи в выходе из иракского тупика, и явилась предвестником капитуляции, сигналом к бегству. И потери, которые теперь грозят Америке, окажутся еще большими, чем до сих пор – возможно, не столько даже чисто военные, сколько психологические, политические и дипломатические, - потому что самые большие потери несет бегущая армия. Одним словом, 31 декабря 2006 года закончился XX век для Соединенных Штатов Америки – век господства, возносивший эту страны от вершины к вершине. Теперь, какие бы ни выпали на долю этой страны успехи, солнце ее могущества будет неуклонно следовать к закату.

Прямое поражение в Ираке есть только наиболее зримая составляющая американского фиаско. О нем следует сказать несколько слов. Вашингтонские ястребы, пытавшиеся выкрутить руки мировому сообществу, не сумев добиться согласия на свою авантюру, порешили, что международное право следует принимать во внимание только тогда, когда оно соответствует интересам Америки, и тем самым открыли ящик Пандоры. Вызвав массовое неприятие своих действий в «Старой Европе», Соединенные Штаты поставили под вопрос свое моральное лидерстве в западном мире. Этот эффект был усилен полным конфузом, когда сомнения в истинности обвинений Саддама обернулись уверенностью в сознательной фальсификации со стороны администрации Буша-младшего. В нехоршую ситуацию попал и английский премьер Блэр, верный союзник Америки, которого также обвинили в обмане. Развязав войну, американцы не сумели достичь ни одной своей цели, кроме свержения Саддама. Более того, оказалось, что режим, разрушенный американцами, при всей своей жестокости и авторитаризме, был менее людоедским, чем состояние безнадежной гражданской войны, в которую вверг Ирак «гуманист» Буш – в результате войны в этой стране уже погибло людей гораздо больше, чем за все годы саддамовского режима.

Как тут не вспомнить пресловутые двойные стандарты. Поддержку «кровавого диктатора» Саддама Хусейна, когда тот объявил войну Ирану, поддержку талибов, когда те сражались против объединенных сил северной коалиции в Афганистане, поддержку антивьетнамской коалиции, в которой ключевую роль играл реальный убийца-маньяк Пол Пот, уничтоживший не менее трети населения собственной страны, – и ведь этот ряд можно продолжать и продолжать. Разумеется, в реальной политике трудно уйти от двойных стандартов – у сильного всегда бессильный виноват, – однако моральное лидерство не терпит релятивизма. И на Западе с новой остротой встал вопрос лидерства на фоне растущего беспокойства по поводу траектории грядущего мирового развития. А, следовательно, и вопрос о будущей политической конфигурации мира.

Дезориентации Запада сопутствовали и перемены на Большом Ближнем Востоке – победа на выборах в Иране Ахмадинежада, в Палестине – движения ХАМАС. Победа Ахмадинежада оказалась неожиданностью для большинства экспертов – Иран постепенно отходил от шока исламской революции, и либеральный курс президента Хатами, казалось, приобрел инерцию. Такая логика вполне укладывалось в теоретические рамки социологии революции, однако агрессия в Ираке в одночасье изменила баланс сил, и к власти пришел один из самых антиамериканских политиков, бросивший вызов мировому сообществу и доказавший, что он не остановится не перед чем на пути к обретению странной реального суверенитета. А чем жестче будет проявляться подавление этого суверенитета, тем жестче окажется необходимый и достаточный ответ. Поведение Ахмадинежада, которое кажется авантюрным, а кому-то и безумным, вывело Иран в число политических лидеров мира и только укрепило его в решимости обрести важную роль в борьбе с Pax Americana. Удивительно, что не только американцы, но и европейцы не сделали выводов из абсурдного противостояния, что только усугубляет нарастающую конфронтацию в мировых масштабах.

К несчастью, в условиях неизбежного краха американского владычества в Ираке, Буш, озабоченный итогами своего правления и грядущими президентскими выборами, вряд ли сможет трезво оценить возможности своей страны и попытается добиться перелома, если не в иракской кампании, то в настроениях избирателей. А сделать это он может почти исключительно посредством применения силы – во всяком случае, более изощренные способы вряд ли по плечу его интеллекту. Это означает не только возможность наращивания численности войск в Ираке – которое не даст эффекта, – но и почти неизбежность нанесения ударов по Ирану. Обвинив Иран в своих неудачах, в частности, в поддержке иракского сопротивления, Буш может подвергнуть бомбардировке ядерные объекты, а вслед за ними другие военные и гражданские цели в Иране. Однако добиться того же результата, что в Югославии, американцам не удастся. Прежде всего, потому, что Ахмадинежад не Милошевич – его молодой энергии и фанатизма хватит, чтобы оказывать противодействие врагу до последнего предела, а нация, проникнутая религиозным энтузиазмом, не предаст своего лидера, а, напротив, сплотится вокруг него. Вторгнуться в пределы Ирана Буш не посмеет, поэтому ничего, кроме причинения ущерба, он добиться не сможет. Зато Иран получит моральные основания для обретения ядерного оружия, которое единственное, с его точки зрения, в состоянии защитить страну от неспровоцированной агрессии со стороны превосходящего противника. И если этот мотив будут игнорировать европейские державы, то консолидация исламского мира против Европы достигнет критического уровня. С другой стороны, не имея возможности добиться победы над американцами на театре боевых действий, Иран станет поощрять террористическую деятельность внутри США, а в случае НАТОвской солидарности, и на территории европейских государств. Такая политика сделает Иран лидером исламистского движения и доведет до крайности противостояние двух миров – христианского и исламского. Худший сценарий трудно себе представить, но бесчеловечное упрямство Буша в состоянии его реализовать. Остается надеяться только на мудрость Конгресса, у которого есть механизмы, прежде всего финансовые, чтобы остановить своего неадекватного президента.

Еще одно следствие американской авантюры в Ираке - победа на парламентских выборах движения ХАМАС, которая явилась следствием роста антиамериканских и антиизраильских настроений в Палестине. Шок, вызванный этим событием в Израиле, привел к ошибочным действиям правительства Ольмерта и новой войне в Ливане. При этом впервые за всю историю противостояния Израиля с арабскими странами итоги войны дали основания говорить о поражении еврейского государства, что неизбежно вдохновит радикалов и ограничит возможности не только самого Израиля, но и его американских союзников.

Складывается впечатление, что США вынуждены все больше втягиваться в конфликты в исламском мире при полном отсутствии шансов решить их в свою пользу и при невозможности освободиться из засасывающей их трясины. А в это время созревают новые угрозы американскому могуществу, иные из которых разъедают всевластие США в самом центре Pax Americana, другие же ставят крест на безальтернативном доминировании Америки в современном мире.

Прежде всего, следует отметить длинную цепочку американских поражений в Латинской Америке. В декабре 2005 года Эво Моралес побеждает в Боливии, в январе 2006-го Мишель Бочалет приходит к власти в Чили, в апреле – Алан Гарсиа в Перу, в ноябре – Рафаэль Корреа в Эквадоре и Даниэль Ортега в Никарагуа. Наконец, убедительная победа главного латиноамериканского врага США, Уго Чавеса в Венесуэле становится апофеозом нескончаемого антиамериканского марша в Западном полушарии. Не следует забывать, что Лула, президент новой великой экономической державы, Бразилии, также далек от симпатий к Америке, а в Мексике нарастает раздражение северным соседом одновременно с ростом левых настроений. Таким образом, Америку омывает море недовольства в собственной вотчине – по крайней мере, так воспринимали янки свой континент в соответствии с доктриной Монро.

Уже ясно, что эта доктрина принадлежит прошлому. Во всяком случае, латиноамериканские страны не только создают региональные союзы, направленные на укрепление суверенного развития, но и выходят за пределы полушария, минуя Соединенные Штаты (раньше такое себе могла позволить только Куба). Во-первых, Бразилия совместно с ЮАР и Индией сделала заявку на создание зоны свободной торговли, таким образом создавая механизм укрепления новых экономических лидеров и внося коррективы в сложившийся мировой порядок. Во-вторых, Чавес пошел на беспрецедентное сотрудничество с Кубой и Россией, освобождаясь от американского доминирования, а также договорился с Ахмадинежадом о соединении усилий в противостоянии США. Это значит, что если в прошлом Соединенные Штаты, обладая моральным лидерством на Западе, могли принуждать разрозненных противников к безоговорочному подчинению – хотя и прежде были исключения, например, Куба, Вьетнам или Сомали, – то теперь, утратив убедительность примера для многих западных стран, США сталкиваются с альянсом левых латиноамериканцев и исламистов Востока. И это в то время, когда борьба за мировую гегемонию становится для американцев непосильной задачей.

Опьяненные победой в «холодной войне», Соединенные Штаты проморгали появление новых кандидатов на мировое лидерство, главным из которых является Китай. Некоторые эксперты с опаской наблюдают за ростом могущества этой страны, особенно военного, полагая, что Китай сможет воспользоваться своим демографическим превосходством для достижения военного преобладания. И, действительно, быстрые успехи в атомной промышленности и освоении космоса могут произвести сильное впечатление. Однако исторически миролюбивый Китай не ставит себе подобной цели.

Несмотря на то, что КНР сегодня является второй экономикой мира, производя более двух третей ВВП США в реальном измерении, его военные расходы на порядок меньше расходов Америки, которая несет половину всех мировых военных затрат. Но зато Китай упорно развивает свою экономику, ежегодно увеличивая ВВП примерно на 10%, т.е., втрое быстрее США. И именно это более всего пугает американцев, хорошо понимающих, что экономическое могущество рано или поздно конвертируется в политическое влияние и военную мощь. Но противопоставить китайскому экономическому росту Америка ничего не может. Экономические показатели говорят в пользу того, что для КНР основным двигателем развития постепенно становится внутренний рынок, а его размеры таковы, что внешние ограничения могут лишь несколько ограничить динамику роста – не более. В то же время, американская экономика стала заложницей китайской: Китай обладает самыми крупными золотовалютными запасами мира, и случись что-нибудь с его экономикой, американский доллар полетит в тартарары. К тому же, Китай является держателем многих ценных американских бумаг, что помогает США сохранять относительно неплохие темпы экономического роста. Следовательно, можно предположить, что Китай вышел на финишную прямую, ведущую его к мировому лидерству, и если у США была возможность затормозить этот процесс, то они его упустили, увязнув в бессмысленных и губительных войнах.

Гораздо больше внимания, чем Китаю, на протяжении последних десятилетий США уделяли ослаблению Европы. Именно Европа претендовала на создание сильного государства, способного бросить вызов Америке. И американцы преуспели. «Разбавив» Европейский союз – а американцы сильно содействовали именно такому развитию – странами «новой Европы», они добились появления пятой колонны, лоббирующей американские интересы на старом континенте. Но и здесь американцы споткнулись – усиленно проталкиваемые в ЕС Турция и Украина, способные окончательно лишить эффективности и динамики европейское сообщество, остались за бортом, и, видимо, надолго. А победа Януковича в схватке за реальную власть затруднит противопоставление Украины еще одному сопернику Соединенных Штатов, России. И хотя сама Россия сделала слишком много, чтобы окружить себя заградительными барьерами недружественных государств, уже ясно, что Европа постепенно приобретает субъектность, переставая быть послушным приложением к США.

В то время как Соединенные Штаты терпят глобальное поражение, сталкиваясь с вкрадчивым альтерглобализмом Китая, Индии, Европы и яростным антиамериканизмом стран второго ряда, Россия испытывает неудачи, вызванные собственной неуклюжестью и внутренними пороками. Наиболее очевидны эти неудачи на внешнеполитической арене. Конфликты с Украиной, Грузией и Белоруссией не столько утвердили «жесткий» курс Путина – в его окружении много желающих повторить американский опыт гегемонии, – сколько стимулировали антироссийские настроения в странах, объективно являющихся стратегическими союзниками России, прежде всего, во Франции и Германии. И уже в контексте этих настроений следует рассматривать несправедливые подозрения, вызванные гибелью Политковской и Литвиненко. Так или иначе, России не удалось стать «своей» ни в Большой восьмерке, ни в Евросоюзе. И тем более не удалось предложить роль моста между ключевыми регионами мира – Европой и Дальним Востоком. Хотя в Средней Азии, в ШОС и в отношениях с АСЕАН у России есть некоторые успехи, они не могут компенсировать катастрофические имиджевые потери, нанесенные неудачами 2006 года. То же можно сказать и об Украине, где политическое развитие пока не предопределяет восстановления полноценных отношений с Россией. Для успешного продвижения в этом направлении Кремль должен предпринять немало усилий и, в первую очередь, выработать долгосрочную стратегию, основанную не на мощи нефтегазового кнута, а на опоре на общие интересы. Однако, похоже, мы способны проиграть даже ту игру, в которой козыри сами валятся нам в руки.

Наши неудачи чаще всего связаны с кадровым дефицитом. В Советском Союзе было не так много профессионалов, способных эффективно работать в изменившихся условиях. Однако они были, так же как существовал механизм рекрутинга талантливых людей в структуры власти и интеллектуальной элиты, у которой была возможность некоторым образом влиять на качество принимаемых решений. Крушение СССР вымыло квалифицированные кадры из всех органов государственной власти, а интеллектуальные элиты унижены и отторгнуты властью от выработки решений. После десятилетия хаоса и разрушения государства, власть перешла в руки ограниченной группы людей, которая хотя и мыслила государственнически, в силу чего в стране был наведен минимальный порядок, но была напрочь не способна построить новые механизмы вертикальной мобильности и рекрутинга талантливых людей. Напротив, она разрушила даже те зачатки подобных механизмов, которые формировались в рамках тщедушных политических партий и общественных организаций. 2006 год стал годом практически полного прекращения политической жизни в стране и замены политики администрированием. Этот процесс принесет стране большие потери, чем внешнеполитические неудачи.

Страшнее всего то, что закрытость кадровых решений приведет к дальнейшему росту коррупции – самого страшного бича российской государственности. Уже сейчас управляемость в стране весьма относительна. Рост межнациональной напряженности, отмеченный событиями в Кондопоге, боевыми операциями в городах Северного Кавказа, резней в московской синагоге соседствует с рейдами Ямадаева, то в станицу Ассиновскую, то в Петербург, с убийством Байсарова, которого почему-то «сдала» федеральная власть, с гибелью Козлова, пытавшегося ослабить преступность в банковской сфере. Да и экономические потоки в стране движутся часто в интересах кланов, тесно связанных с государством, а не в интересах национальных. За всем этим стоят непрозрачные интересы властных элит разного уровня. Если положение вещей в этой сфере останется неизменным в ближайшие года, Россию ждет не возвращение роли великой державы, а маргинализация и упадок. Мир же будет менять свою конфигурацию при нашем минимальном участии.

Сегодня открываются три возможные альтернативы для мирового развития и ни одна из них не связана с сохранением однополюсного мира. Первое. Это система мировых гегемонов, которые борются за раздел сфер влияния и за доминирование на мировой арене. И к группе таких стран поначалу могут принадлежать США и Китай, отчасти в этой игре могут участвовать гегемоны второго ряда: Россия, Германия, Франция, Великобритания, Япония… Но в эту игру уже постепенно включаются и такие страны как Индия, Бразилия, Иран. Это одна система - когда каждая из стран пытается добиться максимального влияния, не согласовывая свои действия с действиями других стран-гегемонов. Такая система кажется наиболее реальной и наиболее осуществимой, поскольку она не требует ни тонкой дипломатии, ни выдающихся личностей. Она может проводиться такими людьми как господин Буш и аналогичными политическими деятелями, включая наших отечественных.

Другая модель требует гораздо большей квалификации, гораздо большей дальновидности и гораздо более серьезного подхода к мировым проблемам. Это система «концерта держав». Такая система существовала в Европе после поражения Наполеона, когда Россия, Австрия и Великобритания и присоединившиеся к ним другие страны, в первую очередь, Пруссия создали баланс интересов и согласовывали свои действия на мировой (прежде всего, европейской) арене, для того чтобы поддержать стабильность и баланс сил. Такая же ситуация может сложиться в мировом масштабе и сейчас, когда главные страны, США и Китай, вкупе с гегемонами второго ряда, договорились бы о совместном сохранении стабильности.

«Концерт держав» явился бы при сегодняшнем интеллектуальном и энергетическом ресурсе, которым располагает мир, может быть, оптимальной системой. Но такая система недолговечна. Несмотря на то, что в сохранении стабильности заинтересована и Япония, и Германия, и Россия, и уж тем более Китай, тем не менее, мне кажется, что, с одной стороны, ее трудно реализовать – наши политики еще не доросли до того уровня, когда они в состоянии отказаться от односторонних действий по перетягиванию каната для достижения коллективного удержания стабильности. С другой стороны, она, конечно, является недостаточной. Поскольку мировой кризис будет продолжаться, то вслед за созданием такого «концерта», в конечном итоге, мы столкнемся с ситуацией, когда он не устроит те или иные страны, которые больше всего теряют при такой стабильности, либо те, которые недополучают того, что они хотели бы. И такой «концерт» может распасться. Просуществовав больше сорока лет, европейский «концерт» ХIХ века развалился, закончившись кошмарной Крымской войной с Россией, затем Австро-Прусской войной десять лет спустя, затем еще четыре года спустя Франко-Прусской войной. Нынче процессы протекают быстрее, поэтому создание такого мирового «концерта держав» хотя и затормозило бы дестабилизирующие процессы в мире, однако, вряд ли этого хватило бы больше, чем на 10—20 лет.

Поэтому есть третья модель, которая кажется наиболее подходящей, но вряд ли к ней можно подойти без каких-то промежуточных стадий. Я имею в виду создание нового экономико-политического мирового ядра. Если мы замечаем, что Европа интегрируется вокруг старых стран – Франции и Германии, прежде всего, и создает не «концерт держав», а как бы общность интересов для множества держав, создает конфедерацию, которая заинтересована и в стабильности, и в общих преимуществах, и в реализации единой политики, по крайней мере, если говорить о странах «Старой Европы», то точно такая же система должна возникнуть на Евразийском материке: интегрирующаяся Европа должна договориться с Китаем, чтобы создать общий экономико-политический континуум от побережья Тихого океана до побережья Атлантики. В него совершенно необходимо включить такие страны, как Россия, Индия, а также Иран.

Возвышение Ирана, которое так явно проявилось в этом году, и которое является одним из самых главных итогов 2006 года, подчеркивает тот факт, что сейчас происходит ренессанс давних культурно-цивилизационых ареалов. Эти «старые» ареалы начинают играть все более важную роль в мире, и если Европа на несколько столетий вырвалась в лидеры мирового развития, то теперь, когда человеческий ресурс является главной экономической составляющей развития, страны, обладающие наибольшим человеческим потенциалом и очень глубокими культурными традициями, должны вернуться к мировому доминированию. Конечно, это Китай, конечно, это Индия и, конечно, это Иран, который в исламском мире, пожалуй, единственный может стать серьезным духовным лидером, серьезной ответственной страной, которая бы могла удерживать ойкумену ислама в состоянии диалога с остальной частью мира. Но в этом случае иранские амбиции, в том числе и в отношении ядерной энергетики и даже ядерного оружия являются вполне осмысленными и вполне внутренне оправданными – не в меньшей степени, чем стремление Китая обладать космическим оружием. Они лежат в логике развития Ирана и мировой ситуации – никто не желает быть очередной жертвой американского, да и любого другого, гегемонизма и ложиться в прокрустово ложе «демократических стандартов», поэтому остановить движение в этом направлении будет чрезвычайно трудно. Мир должен бы сейчас не загонять Иран в угол, а просто сотрудничать с Тегераном, определяя его место и его возможности, ограничивая ядерные амбиции, но содействуя развитию мирной ядерной энергетики, чтобы дать сохранить лицо Ирану и включить его в «концерт» главных мировых держав.

Несмотря на то, что Иран является шиитской страной и это накладывает определенные ограничения на его влияние в исламском мире, на сегодняшний день нет ни одной другой страны, которая бы так успешно справилась с лидерством в исламском мире. И сотрудничество с Ираном будет содействовать отказу этой страны от радикальных политических форм, радикальных требований и сможет привести к диалогу с западными странами. Возможно, Ирану потребуется партнер в суннитской части исламского мира, и таким партнером вполне мог бы быть Египет, однако сегодня не видно того политического и человеческого потенциала, который мог бы совершить такой рывок. Если бы в Египте был лидер типа Гамаля Абдель Насера или Анвара Садата, может быть, Египет и смог бы сыграть эту роль, но при престарелом Мубараке это вряд ли возможно. Поэтому сегодня основные надежды должны быть связаны с Ираном, а не с непредсказуемым, скажем, Пакистаном и уж тем более с находящейся в состоянии, в общем-то, предкризисного развития Саудовской Аравией. Таким образом, весь этот клубок геополитических перспектив открывается нам вследствие крушения однополюсного мира, произошедшего в таком ясном виде в 2006 году.

Это главные итоги. Можно было бы перечислить целый ряд более мелких мировых событий, среди которых есть достаточно важные. Но все же самое главное, фундаментальное событие – это крушение однополюсного мира, как я уже сказал, завершение ХХ века для Америки. Это не значит, что с сегодня на завтра Америка перестанет играть ключевую роль, отнюдь нет, но ее зенит пройден. Возвышение же Китая стало необратимым фактом, и теперь ни одно важное мировое решение не может быть принято без оглядки на эту страну. Что же касается России, то она заканчивает свою полосу стабильности и вступает на путь, полный неопределенности.

---

По теме см. также:
Kонец Pax Americana и другие итоги 2006 года. 8 января 2007 г.