|
Из мемуаров В. Игрунова.
1973 год, по крайней мере, до августа, был одним из самых трудных периодов жизни. Мало того, что 70-72 стали годами исхода моих друзей-евреев и не только евреев из Союза. Арест Красина и Якира и последовавшие за ним повальные аресты инакомыслящих, а еще более - покаянные речи и показания следствию, в состоянии были вызвать самое горькое разочарование в людях Сопротивления (как позже назовет это движение Лариса Богораз). Но если мужества хватало, чтобы, сжав зубы, продолжать свою подпольную деятельность, не хватало терпения жить будничной жизнью.
В 1973 году я думал над тем, не стоит ли совершить какой-нибудь героический поступок, чтобы сесть в лагерь и оказаться среди своих. Там, в лагере, кроме необходимой интеллектуальной атмосферы, возникнут новые контакты, на которых впоследствии можно будет построить новую сеть взамен развалившейся к 73 году старой. Только сесть надо по маленькой статье, на 3 года. Немного от этого удерживала недавно родившаяся дочь, но не жена, отношения с которой были уже давно и безнадежно испорчены. Но удержало от опрометчивого поступка все же рациональное: как я могу им облегчать жизнь? Я должен сесть только после того, как сделаю максимум на свободе. Ну, хотя бы, найду себе преемника по библиотеке.
Итак, самосажательства не получилось, и я оставался на свободе, но свобода была тягостной и мучительной. В начале 1974 года, наконец, я встретился с Марченко и Богораз, Гинзбургом и Лисовской. Знакомства стали множиться, как сигнал в счетчике Гейгера. Снова пошла работа над словарем-справочником. Казалось, жизнь набирает обороты. Но что-то не давало отступить чувству одиночества. Возможно, все ухудшавшиеся отношения со Светланой. И тогда я написал стихотворение «Ишимон».
Зусь Тепер в 1973 стал учить иврит – и демонстрировал мне свои успехи в чтении. Я ткнул пальцем в первое, попавшееся мне, слово и попросил его прочесть. Ишимон – прочел Зусь, - пустыня. Слово так легло в меня, так было созвучно моей мелодике, что долгое время не уходило из головы. И вот как-то, оказавшись один на один с машинкой, я написал:
Я забыл
нервный голос шагов,
поцелуев приглушенный стон… >>>
Этот образ жизни в пустыне возвращается ко мне впоследствии постоянно. Удивительно, что он вернулся ко мне сейчас, когда мне взбрело в голову записать слова, звучавшие во мне, как будто я все еще могу писать стихотворения. Получился конфуз. Но образ снова возвращает меня в пустыню Намтар.
Дата неизвестна
***
Ишимон - так прочел мне слово «пустыня» на иврите Зусь Тепер. Не знаю, насколько точно это звучание, но оно произвело на меня сильное впечатление. Восток вообще сильно волновал меня. Отсюда и попытки излагать свои представления через понятия и слова Шумера, Аккада или Иудеи. Постоянные темы выплескивались как в русских словах, так и в украинских, английских или семитских: через розколи
протягнути долонi
до теплого свiтла.
i нiжне промiння
охоплюе скронi
i ледве ворушить
бiляве волосся.
а пiд ногами
майже розтане
Земля,
повна спокою i сонця,
й легкi хвилi припливу
в пiвпрозорiм промiннi.
але до серця
болюче досягне
жалiсний плач
прохолодого лiсу,
мов усе ж неможливi
безсмертя i вiчнiсть
осень 1966г.
* * *
Блакитними барвами
бавиться хлопчик.
Блакиними барвами.
Мов очi дiвочi
малюе охоче.
Засмученi очi.
18.12.71
* * *
O,
my loving queen,
come here!
You shall go with me
to the puerperal sea
where air is clear,
where azure way
carries both us away
................,
where toll
low callings again:
come hear...
[Нет, не обморок!
Падаю на колени.
Как ты прекрасна в серых улицах города, человеческая красота!]
* * *
Точно так же и это:
По пустыне жизни моей
иду я,
насмешливо осыпая песок с барханов,
хоть ветер колючий пронзительно дует,
мои следы заметая...
30.12.83
или другой ассоциативный ряд:
Я иду по аллее.
Я бегу по аллее.
Я бегу по аллее шагов твоих.
Мимо деревьев, как мимо молелен,
мимо веток окутанных синью
я бегу по аллее...и т. д.
Восточные мотивы приходили ко мне довольно часто, но, как и большинство моих текстов, эти оставались недописанными. Я придумал красивую сказку и она у меня была готова в словах. Оставалось только записать ее как фрагмент текста «Легенды пустыни Намтар». Но что-то отвлекло меня, и потом долгое время я не мог вернуться к тексту, повторяя его по ночам, засыпая. И не вернулся больше никогда - другие заботы и не сказочные обязательства отвлекали меня, и слова забылись. Сегодня я смутно помню смысл этой сказки.
«Давным-давно, когда была тьма, боги не видели друг друга, и им было хорошо во тьме, потому что они не знали тщеславия и гордыни. Но вот один из них зажег звезду и увидел, что он красив. Тогда он громко закричал об этом, и другие боги тоже начали зажигать звезды, чтобы увидеть себя. И между ними началось соперничество. Каждый хотел зажечь звезду поярче, чтобы не только он, но и другие видели его красоту. А другие прятались в тень, потому что оказались неказисты. И между богами поселились зависть и вражда. Тогда старший из них, потому что был мудр, зажег солнце. И под солнцем сотворил землю, а всех, кто кичился своей красотой или испытывал зависть, низверг на горы и равнины, поскольку они недостойны были жить на небесах. Так появились люди. Каждый из них хотел быть красивей и богаче других. И среди них царили соперничество и злоба. Многие из них поняли, что были неправы - и тогда они смиряли гордыню и умирали - и их души возвращались во тьму, туда, где не было порока, не было зависти и злобы».
(Не позднее 01.01.2004)
Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!
|
|
