I
Мой храм - душа. На алтаре, как брага,
Вскипает май во всей своей красе.
И дерзкий ветер, шалопай-бродяга,
Давно разбил в часовне окна все.
До ризницы добрался он, свистит
И, вздрагивая страстно, до отчаянья,
Всё колокольчик дёрнуть норовит.
И за окном грустны ветвей качанья.
В ряд выстроившись, просят подаянья
Убогие мечты в сыром тумане.
И выпрыгнув из ризницы святой,
Смеётся ветер, кажется, над богом,
Его зовя на жертвенник пустой.
Но зря лепечет, скача над порогом:
Ведь нынче здесь не ходит прихожане.
Прага, 10 сентября 1896 г.
II
Вот старт стиха.
Деревня в мирном блеске дня таится.
Крик петуха.
В цветенье белом тонет чаровница.
В деревне той
Есть домик. Он пленяет красотой.
В резном окне
За тонким тюлем локон золотой
Кивает мне -
И вот уже распахнута веранда,
И я так рад
Той комнатке, где нежная лаванда
Льёт аромат.
III
Мог этот домик быть моим бы.
Сижу я у его двери.
А за сиренью - скрипки всхлипы.
В даль умирать уходят нимбы
Вечерней пламенной зари.
Из мха надел себе домишко
Зелёный бархатный берет.
Белей, чем мел, стены манишка.
Стекло оконное, как вспышка,
Закату жаркий шлёт привет.
Я задремал. Мой взгляд стремится
Туда, где звёзды наверху
Летят, как божья колесница.
И мотылёк, дрожа, искрится
В пыльце жасмина, как в снегу.
Взрывает пыль бурёнок стадо.
Провозгласил пастух весну.
Я прохожу тропинкой сада.
И отблеск дня в душе крылато
Затронул звонкую струну.
IV
Глянь: скрутила иву туго
Грустной старости пора.
Покосилась и лачуга,
Одинока и стара.
Дом стоял ведь на поляне -
И царило счастье в нём!
Но исчезло, как в тумане,
Всё исчезло зимним днём.
V
Мне розу мальчик милый
С улыбкой дал вчера.
Сегодня на могилу
Её мне класть пора.
На лепестках той розы -
Боль капель, что светла.
Сегодня это слёзы,
Вчера роса была.
VI
Мы в сумерках сидели рядом с нею.
Просила я: "О, мама! Расскажи
Историю про золотую фею,
Которую любили все пажи!"
Но с той поры, как матушка почила,
Ведёт меня сквозь мрак Печаль одна.
И то предание о фее милой
Расскажет вместо мамы мне она.
VII
Пусть вместо люльки мне стесают
Гроб маленький, чтоб навсегда
Умолкли бы - пусть все узнают! -
Во мгле ночной мои уста.
Тогда своей свободой буйной
Уже б не сотрясалась грудь, -
Текла бы речкой тихоструйной
Лишь тишина в безвестный путь.
Душа б ребёнком в неба дали
Взнеслась легко и тихо чтоб.
Ах, отчего же не стесали
Мне вместо колыбели гроб?
VIII
В зависть облаку я верю,
Что парит вверху. Оно
Тенью сумрачной на вереск
Вновь ложится озорно.
Как оно довольно храбро
Солнце может усмирить,
Если грозы, словно кара.
Станут землю всю громить!
Солнца яркого хоть лучик
Заслонить хочу в судьбе
Хоть на память минут! О, туча!
Я завидую тебе!
IX
Мне кажется, наш мир больной
Недавно вовсе был разрушен,
И размышляю я с тоской,
Как боль пронзает наши души.
Дождём отплакали просторы,
И лес, обняв меня, притих.
Отбушевали все раздоры
На солнца крыльях золотых.
X
Когда размеренной походкой
Людской плетётся караван,
Мне чудится, что я сироткой
Бреду сквозь запахов туман.
Бреду в сияющие дали,
Чтоб сказку детскую найти
С венками из цветущих далий,
С надеждой солнечной в груди.
XI
Клубится в воздухе туман.
Не знаю, что со мной случится.
Поют сверчки, щебечут птицы
Среди лесов, среди полян.
И здесь душа моя вберёт
Печальные мотивы эти.
Так в летний полдень слышат дети,
Как после смерти мать поёт.
XII
Проснулась зорька. Что за дни!
Из снега рваной простыни
Сияет божий лик.
А там, где голые кусты
В долине, у речной воды,
Прикрыл все лысины-следы
Кудрявый снег-парик.
Иду туда. Под грустью ив
След от колёс чуть-чуть игрив. -
Кто был тут, тот исчез.
И ветер мягок, как батист.
Блестящий март весьма лучист.
Хоть не раскрылся первый лист+
Спит в сонной дымке лес.
XIII
На тусклом небе все пожухли краски -
Нет ни луча.
И только полосы кроваво-красной
Сияет яркий шрам, как от бича.
Тот алый след то в серой дымке тает,
То виснет вновь,
Как будто запах розы замирает,
Слезою словно полнится любовь.
XIV
Тут ночь пьяна от ароматов.
И тишь. И звёзды смотрят вниз.
А месяца ладья крылато
Плывёт, чуть тронув липы лист.
Я слышу, как журчат фонтаны
О сказке, что забыта мной,
И яблоки вдруг на поляны
Упали, встретившись с травой.
И через Айхенрайн* старинный
Струится ветерок с холма,
Неся в лазурные долины
Вина дразнящий аромат.
_______________________________________ *Айхенрайн - маленький, но красивый городок в старой Германии. В дословном переводе с немецкого -"дубовый Рейн" или же лучше сказать: "Рейнская дубрава". (Примечание Виктора Судакова, жителя Дюссельдорфа)
XV
В объятиях белоснежной ночи
Спит всё, куда не брошу взгляд.
Лишь ритмы сердца полонят
Сиротство боли непорочной.
Молчать ли нам в ночной красе?
Не лучше ль в ночь душе излиться?
Коль исповедь могла б случиться,
То погасила б звёзды все.
XVI
Во чреве гор моих рождён вечерний звон.
Он вновь звенит легко. Тона его всё глуше.
Плывёт ко мне сюда холодный аквилон,
Дрожащий в зелени долин. Его послушай!
Средь чистых родников, где луговой простор,
Как, запинаясь чуть, слова рождают дети,
Сквозь сумрак вековой - через еловый бор,
Как давний гром веков, проходит этот ветер.
На скалы дикие, на мшистый их покров,
На их беззвучные базальтовые плечи
Кораллы красные из трещин облаков
Бросает, кровью истекая, горький вечер.
XVII
Вечный всемирный странник
Спокойно ступай далее,
о, странник, дорога длинна
Ты испытал страдания
И все их испил до дна.
В ладонях твоих - лампада -
и ты начинаешь путь
С молитвой: "Плакать не надо!"
Утешить боль не забудь!
Надежда в глазах таится
и молвит тебе: "Пойми!
В глубинах очей, в зеницах -
наполненный болью мир".
О, неутолимые слёзы!
Их - тысячи, их - миллион,
и в каждой слезе - вопросы
и образ твой отражён.
XVIII
Я - в поисках, утратил я покой:
Где счастье? Я устал от сердца стуков.
Луга белеют пенистой рекой,
Сочится кровью вечер в кронах буков.
Вот девушки в венках из алых роз
Домой идут, и плещет смеха море,
Пока не вспыхнут бусы первых звёзд,
Пока к мечтам не подкрадётся горе.
XIX
Передо мною море и утёс,
Встал гордо куст на берегу скалистом.
Укрыта тишина туманом мглистым,
А небо обещает грохот гроз.
Трепещет измождённый мотылёк,
Блуждая вдалеке от колоколен.
Куда-то силится лететь он, болен
И, словно божье слово, одинок.
ХХ
Огнём сияли окна в тихом доме,
был сад наш полон ароматом роз,
а вечер вдалеке крылато рос -
и ризы облаков по небу нёс
в большой истоме.
Звон колокольный лился по долине
так нежно, словно зов с всевышних сфер.
Шептались тополя на свой манер,
ночь превращала звёзды в рой химер
в белёсой сини.
XXI
Чудесно наблюдать, как ночь светла:
Вся так искрится чистым серебром!
Звезда сверкнула сказочным добром, (Звезда сверкнула - нежный сон?)
Как будто пастухов своих вела
К свиданию с младенческим Христом.
Как блёстки бриллиантовой пурги,
Отроги гор возникли вдалеке,
И в сердце отражаясь, и в реке,
С причудливой часовней у реки,
С церковным хором в господа руке.
XXII
Ах, как чудесно воссиял цветок!
Мир утопает в грёзах аромата,
В лазури ночи майской, что крылата,
Как мотылёк.
Мерцает лишь серебряный комок,
На крылышках пустившись в путь прекрасный,
Где смерть свою из астры ярко-красной
Он выпить смог.
XXIII
Трепещет ночь, все чувства углубив,
По небесам разбрызгивая звёзды,
И эти звёзды мая полюбив,
Кладёт их, словно яйца птичьи, в гнёзда.
Ты вновь ступаешь медленно туда,
Мечтой стремишься к высям бирюзовым,
Где флейтою поёт в ночи звезда,
В твоей душе мерцая светом новым.
XXIV
Моя душа мечтает часто
о бесподобном свете звёзд.
О, если б звёзды свет прекрасный
дарили дню в плену у грёз!
Мерцали бы созвездья нежно -
взгляд наслаждался б красотой! -
и пили бы бальзам безбрежный
из солнца чаши золотой.
Священным стал бы для поэтов
тот сокровенный дар любви.
Пусть высь пронзают звёзды эти -
Душой и сердцем их лови!
XXV
Как больно мне! Как будто мир вы
швырнули в пропасть мглы сейчас,
так больно, словно сердце вырви,
шепча: "Прощай!" в последний час.
Я умер бы, но вам на ушко
шепну, что боль прийти смогла
из-за того, что потаскушка
с могилы розы унесла.
XXVI
Тумана пелена дрожит в долине,
плетётся вечер в крагах золотых.
Спит бабочка на цветоножке длинной,
и в сладкой неге день, как сон, затих.
Когда грядёт туман семисаженный,
огонь заката медленно круша,
мир тишью наслаждается блаженной,
восторгом наполняется душа.
XXVII
Светит мне из глубины души
дивное одно воспоминание:
мраморные статуи в тиши,
храм античный, роща, утро раннее.
Вспоминается былой уют,
запах ладана, цветенье мая;
тишина, и дни мои плывут
мимо храма, вечность обнимая.
XXVIII
Болезнь мне нанесла большой урон,
и жизнь моя, как снег весенний, тает.
И лишь залитых солнцем красных крон
в безмолвии осеннем не хватает.
О, радость! В мой не возвращайся дом!
В груди не слышно сердца, звуки слабы.
Желая лишь забыться смертным сном,
прошу у бога: смерть скорей пришла бы!
Поэтические переводы всего цикла завершёны 22 октября 2008 года. Одесса. Раннее утро.
