 |
 |
 | ||||||||||
|
Интервью народного депутата СССР Аркадия Мурашева о митинге в Лужниках Митинг в Лужниках глазами народного депутата - Можешь ли ты рассказать что-нибудь о подготовке к проведению
этого митинга?
- Могу рассказать, во-первых, откуда взялись Лужники. Началось с
того, что возле "Московских новостей" на Пушкинской сложился стихийный
гайд-парк, где все время тусовались политически активные люди. Там
всегда было многолюдно, а накануне съезда так уже сотни людей
собирались. (К 21 мая в Москву уже начали приезжать народные депутаты,
и люди там уже стали собираться, чтобы их ловить, в таком количестве,
что просто движение начали перекрывать.) В это время уже действовала
московская депутатская группа по подготовке к съезду, в работе которой
я принимал активное участие, и мы вели очень доброжелательные
переговоры с тогдашними 1-м секретарем [горкома] Зайковым и 1-м
заместителем председателя Верховного совета Лукьяновым. (Это был еще
тот период, когда мы свято верили, что наши предложения будут учтены
при открытии съезда и чувствовали себя жутко причастными к чему-то
великому: надо же, вот члены Политбюро Зайков и Лукьянов идут нам
навстречу. (Это потом мы поняли, что нас просто кинули.) Так вот, они
нас по-хорошему попросили: мол, на Пушкинской оживленное движение, а
народу много, и нельзя ли это все перенести куда-нибудь подальше? И
предложили нам Лужники. Так мы переместились в Лужники, где прошло,
наверное, три или четыре митинга, - как бы отчеты перед избирателями.
В основном на них выступали московские депутаты (но и иногородние
тоже), Ельцин один раз выступал, Сахаров был.
Организация их была двухголовая. С одной стороны, этим занимался
Московский народный фронт, в котором заправляли Шнейдер, Боксер и
Кригер, а с другой - московский клуб депутатов (это тоже все известные
люди - Шабад, Головков, Савостьянов, Куранов), оргкомитет которого
располагался в Московском доме ученых. Приглашением депутатов на этот
митинг мы занимались, а приглашением москвичей - Московский народный
фронт. От Московского народного фронта я был далек, и до этого у меня
связей с неформалами практически не было. Только перед 26 марта я
познакомился со Шнейдером, Боксером и Станкевичем. (Человеком, который
осуществлял связь между депутатами и неформальными организациями, был
Станкевич. Он в Московском народном фронте фактически руководил
работой Боксера и Шнейдера в этом направлении.) Так что сбором
москвичей я совсем не занимался, и об этом лучше бы рассказали
Станкевич со Шнейдером и Боксером. А я руководил де-факто этим
небольшим аппаратом в Доме ученых (который затем вырос в аппарат
межрегиональной группы), и организовывал только депутатов.
- Как проходил процесс привлечения депутатов для участия в митинге?
- Да не надо было их привлекать! Тогда митинг проходил так: в
Лужниках собирались 50 тысяч человек, которых не надо было особенно
никак организовывать (они сами собой стекались) и 50 депутатов,
которые все и выступали. Так что с точки зрения их организации усилия
надо было прилагать минимальные, - настолько там все самотеком шло в
силу существовавшего в это время единства народа и власти в лице
демократических депутатов. Это позже надо было уже все организовывать.
А тогда это составляло нашу жизнь. Все были настолько возбуждены этим
процессом, первым съездом...
- Помню, помню... Перейдем теперь к самому митингу. Что тебе в
ходе него запомнилось?
- Честно говоря, я их не могу различить, - они для меня все на
одно лицо. Этих митингов начиная с 89-го года столько состоялось, что
они все в памяти нивелировались.
- На интересующем нас митинге состоялось твое первое, наверное,
выступление на большом митинге.
- Может быть.
- И ты не помнишь его?
- Абсолютно не помню. Я думаю, что я говорил что-нибудь
конкретное на злобу дня, потому что я тогда был человек наивный и мало
чего понимающий в политике. Я как-то посмотрел свои выступления 89-го
года, и помню, что они носили какой-то сиюминутный характер (мы за
деталями леса не видели), хотя тогда все это казалось ужасно важным.
Хотя все митинги для меня были на одно лицо, единственно, что я
хорошо помню, это - бешеный успех Гдляна и Иванова. Они всегда были
просто хитами номер один. И вся кампания Ельцина и 89-го, и 90-го года
была построена на борьбе с привилегиями. А коррупционеров кто
разоблачал? - Гдлян с Ивановым. Я помню, что Гдлян с Ивановым были
тогда просто самые популярные фигуры. Всех остальных еще не знали,
даже будущих лидеров, - ни Старовойтову, ни Собчака. Там в основном
московские депутаты выступали: А.М.Емельянов, Крайко очень любил
говорить на митингах. Даже Попова, который там выступал, мало кто
знал. (Ну, что такое, подумаешь, редактор "Науки и жизни".) Несколько
позже, когда образовалась МДГ, к ним подключились люди типа
Афанасьева, Карякина. А тогда хорошо знали Сахарова и очень хорошо -
Гдляна с Ивановым.
Помню еще приезд Ельцина на митинг в Лужниках. (По-моему, он один
раз там был.) Помню, что он ездил на длинном членовозе, - не то
"Чайке", не то "ЗиЛе". Помню, там был инвалид-"афганец", к которому
менты почему-то пристали, а Ельцин отбил его у ментов и взял с собой в
машину. Я ему в этом помогал, и мы втроем в этом членовозе отъехали на
сто метров, после чего Ельцин нас высадил. Но зато все видели, что он
отбил солдатика у милиции и увез с собой.
- Можешь ли ты что-нибудь сказать о влиянии этого митинга на
последующее развитие политических событий?
- Не в митинге дело. Была целая масса событий, которые на это
влияли. А митинги эти придавали нам уверенность в своей правоте: мол,
за нами - народ. Это чувство дарило нам ощущение, что мы -
действительно народные представители, избранники, придавало нам сил,
смелости, наглости. Мы были в полной эйфории. Митинг так тебя заряжал,
что после него можно было идти на съезд или куда угодно и говорить:
"Мы требуем! За нами - народ". Без митингов не было бы этого чувства.
- А можешь ли что-нибудь сказать о "всемирно-историческом
значении" этого митинга?
- Да, нет. Я этот митинг вообще не выделяю среди других. Он не
остался в моей памяти как какое-то важное событие. Конечно, эти
лужниковские митинги были важной частью процесса, но отнюдь не
ключевой и не главной. Мы на днях обсуждали эту тему с Гавриилом
Харитоновичем, и он сказал, что после того, как депутаты приняли
решение о прямой трансляции съезда, процесс приобрел абсолютно
необратимый характер. Вот эта трансляция, которую слушали везде, и
имела историческое значение. А в Лужниках, даже когда там 50 тысяч
человек собирались, при все при том для 10-миллионного города была
лишь маленькая кучка москвичей. (В моем Тимирязевском округе около
кинотеатра "Ереван" собиралось по 50 тысяч человек, когда я приезжал
туда с депутатами во время съезда. Тогда просто скажи, что народный
депутат ССР приедет, и все, народ будет ломиться.) Поэтому большее
значение, мне кажется, имели митинги 90-го и 91-го года, на которые
собиралось до полумиллиона человек. Ведь это - каждый двадцатый в
городе.
Беседовал Алексей Пятковский
Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!
|
|||||||||||
 |
 |
