Рассказ Михаила Малютина о первых шагах неформальского движения

КСИ и другие инициативы

…Уже с лета 86-го года, хотя никаких формально решений начальство, что теперь разрешается больше, чем разрешалось раньше, естественно, не принимало, но социально активная часть интеллигенции, которая хотела что-то делать, чувствовала изменение общественной атмосферы фибрами души.

И все началось с того, что Гарри Кимович Каспаров подарил некому клубу некое число компьютеров, которые он купил на гонорар от выигрыша очередного матча у Карпова. Фактически держателем этого ресурса и небольшого помещения на Арбате оказался Гриша Пельман, как раз очень такой социально активный человек, близкий друг, несмотря на огромную разницу в возрасте, с Татьяной Заславской, одним из социологических лидеров того периода... И ей понравился очень образ жизни тамошней интеллигенции. И другой краеугольный камень, если первым считать Арбат, вторым - Каспарова и клуб-компьютер, третьим камешком был такой социально активный человек, как Гена Алференко, который рассказал о существовании Клуба Социальных Инициатив в Новосибирске, в тамошнем Академгородке… В тот период времени Алференко работал в "Комсомольской Правде", и он напечатал некую статью с призывом слать разного рода социальные инициативы в "Комсомолку", и называлось это все "патентно-социальное изобретение". Видимо, действительно, общественная атмосфера доверила, потому что было прислано свыше 10 тысяч разнообразных писем в редакцию... И, собственно, первым занятием Клуба Социальных Инициатив и была попытка отсортировать и разобраться со всей этой ситуацией в письменном виде, наладить некую переписку и корреспонденцию, с одной стороны, а с другой стороны, по принципу открытого потока, по известному принципу: "слово за слово, хреном по столу", у знакомых были знакомые, у знакомых были еще знакомые… И огромное число социально активных московских интеллигентов начало крутиться вокруг вот этого клуба "Компьютер" на Арбате. Но потом начальству там что-то не понравилось, решили, что там занимаются не тем, что записано в устав соответствующего клуба…

Помимо Пельмана там достаточно активной фигурой был Борис Кагарлицкий, в настоящий момент публицист "Новой Газеты", а тогда достаточно известная фигура, проходивший по делу молодых социалистов. И на каком-то этапе развития КСИ - это, как я понимаю, уже была вторая половина 87-го года, или самое начало 88-го - в Клубе появились сначала Глеб Павловский, а потом и Вячеслав Игрунов. Причем Игрунов первоначально в Москве появлялся наездами, а потом уже, где-то с 88-го года, работал в более или менее систематическом режиме. Причем если для абсолютного большинства людей КСИ было своего рода хобби, то есть, некая среда общения, некая среда, где готовились разного рода забавные мероприятия, вроде "Первой общесоюзной конференции общественной инициативы перестройки", то у Игрунова сразу была в достаточной степени такая энергичная деловая хватка и, насколько я помню, он был вместе с Пельманом участником одного из каких-то информационно-коммерческих проектов (М-БИО – прим. ред.). Поскольку я этим делом не занимался, то каких-то особых подробностей по поводу этого направления я, честно говоря, не помню…
Уже тогда всплыл Владимир Яковлев и, как я понимаю, будущий зародыш "Коммерсанта", "Постфактума" и других замечательных вещей…

Идеологии же на первом этапе у КСИ никакой не было. То есть, идеология состояла единственно в том, что раз сверху дозволили некую активность, то по мере сил и возможности надо заниматься самореализацией на уровне неких социально конструктивных проектов. Вот так прошли полтора года примерно, то есть 86-й - значительная часть 87-го года. В начале 88-го года начались активные дискуссии на тему о том, надо ли обновлять и реконструировать социализм - так думало большинство тогда "Московского народного фронта" - или надо вообще выступать за демократические ценности, свободу и далее через запятую… Вот специфика позиции Павловского и Игрунова заключались в том, что хотя себя они в тот момент определяли как демократические социалисты, они не считали возможным и нужным вот эту свою точку зрения навязывать движению в целом. По этому вопросу в 88-м году были весьма жесткие дискуссии, ту же самую позицию занимала тогда община во главе с Исаевым и Шубиным, которая тоже считала, что для себя они, конечно, радикальные социалисты, но во имя единства движению навязывать социалистические взгляды не надо.

В 87-м и 88-м это была точка зрения меньшинства. До выборов 89-го года все-таки среда, которая проявляла активность, была в достаточной степени небольшой. Это были сотни, максимум тысячи человек - вот этот Гайд-Парк на Пушкинской площади 88-го года - он показывает примерно, какой был потенциал социально активных людей, в том числе и не горевших желанием заниматься политикой в тот период времени. То есть, десятки тысяч так или иначе вышли на улицу и втянулись в политику хотя бы в форме участия в избирательных компаниях только в начале 89-го года. Насколько я помню тогда, Игрунов хотя и не принимал активного участия в деятельности "Мемориала", имел все-таки к нему какое-то отношение. И дальше был создан вот этот самый избирательный округ Академии Наук.

… Это была очень редкая историческая эпоха в истории России, когда знатность по годности считали. Но уже через очень короткий промежуток времени встал вопрос, у кого есть какие иностранные связи, кто накопил хотя бы какие-то маленькие деньги, кто связан с каким депутатом или с какой политической силой.
86-й - середина 89-го года были периодом вот такого активного бурления энергичной интеллигенции, главным образом, столиц и городов-миллионников, и тогда совершенно было не понятно, ни что получится из всего этого бурления, ни кто кем станет в конечном счете. Впервые мысль о том, чем это все может завершиться и каковы могут быть конечные результаты, у меня возникли по итогам поездки в Испанию в конце 89-го года, когда стало понятно, что перемены в нашем царстве-государстве, видимо, действительно необратимы. С другой стороны, привлекал опыт Восточной Европы, всех этих бархатных революций, когда без всякой стрельбы при определенных условиях режим может рассеяться как некий морок - достаточно потолпиться несколько дней на площади, и при определенных условиях невезучие люди получат при этом по шее, а может, кого-то и подстрелят, но дальше все разбежится... Хотя должен прямо сказать, что в тот период мы все были значительно более оптимистичны.