Сейчас на сайте

Рассказывает обозреватель журнала “Эксперт” Александр Механик

ИСТОРИЯ ДЕМПЛАТФОРМЫ

 

МЕЖКЛУБНАЯ ПАРТГРУППА

А. Пятковский: Когда и при каких обстоятельствах Вы впервые столкнулись с неформалами?

А. Механик: Там была такая история: к нам пришёл Миша Малютин…

П: Куда и к кому?

М: Я тогда работал на довольно большом оборонном предприятии - НИИ “Полюс”. К нам он пришёл, как ни странно, от райкома партии – как инструктор или… Нет, не инструктор, а как это называлось? В общем, какой-то посланец райкома, который должен был рассказать о неформальном движении. Зачем это делалось, понять трудно.

П: Какой это был район?

М: Черёмушкинский.

Он рассказал, и я узнал о таком неформальном объединении, как Московский народный фронт.

П: Когда это было?

М: Это был 89-й год. Неверное, октябрь месяц.

Но особенно интересно для меня как члена партии было узнать, что есть такое объединение коммунистов за перестройку - Московский партийный клуб.

Я сначала пошёл на заседание Московского народного фронта, где выступал Станевич.

П: Куда именно пошли?

М: Это - Экономико-математический институт. Там я ещё более подробно узнал о Московском партийном клубе, а через несколько дней и пошёл туда.

Заседал он в Доме политпросвета на Трубной. Заседания тогда вели Шахновский и Гусев. Там я познакомился и с активом, куда уже входили также Лысенко, Игорь Чубайс и один человек, фамилию которого я сейчас забыл. Он был сын старого большевика с трагической судьбой.

П: А! Это Сергей Борисович Шеболдаев.

М: Да, да - Сергей Борисович Шеболдаев.

П: А кем тогда был Шахновский – кем-то типа научного сотрудника какого-то НИИ?

М: Нет, он был не научным сотрудником, а, по-моему, работником какой-то большой организации, занимавшейся наладкой и обслуживанием компьютеров.

П: А какое ко всему этому делу имел отношение Малютин?

М: Малютин участвовал во всём этом, будучи одновременно райкомовским человеком. Так же как и Станкевич, который тоже был каким-то райкомовским человеком.

П: Вы их не назвали в составе актива клуба специально?

М: А они не были такими уж активистами партклуба. Малютин потом всё-таки стал, а Станкевич, хотя потом и вошёл в Демократическую платформу, но в работе партклуба активного участия не принимал. Он больше в Московском народном фронте участвовал.

Пришёл я туда в драматический момент раскола, когда встал вопрос о том, должен ли партийный клуб активно подчинятся горкому партии и руководствоваться его указаниями, или он должен занять абсолютно самостоятельную позицию. Гусев и Шеболдаев считали, что мы должны все свои дела согласовывать с горкомом партии, а Лысенко и Чубайс сказали, что “нет, мы будем самостоятельными”.

И клуб раскололся на две группы. Одна во главе с Гусевыи и Шеболдаевым осталась в Доме политпросвета, а вторая, во главе с Чубайсом и Лысенко (тогда они определились как лидеры), сумела договориться с секретарём Севастопольского райкома партии, фамилию которого я уже забыл.

П: Алексей Михеевич Брячихин.

М: Брячихин, да. И договорились, что он принимает нашу часть партклуба, которую мы на первом же заседании назвали “Коммунисты за перестройку”.

П: А Вы застали Межкубную партгруппу?

М: Вот это она и есть! Вы правильно её назвали. Это именно Межклубная партгруппа раскололась на группу Шеболдаева/Гусева, которая и продолжала так называться, а та, которая перешла в Севастопольский райком, стала называться “Московский партийный клуб “Коммунисты за перестройку””. (С той второй, шеболаевско-гусевской, группой я уже больше не контактировал, - кроме тех случаев, когда видел её членов на каких-то, например, демонстрациях.)

 

МОСКОВСКИЙ ПАРТКЛУБ

В Московском партийном клубе я сначала не играл активной роли – просто приходил их послушать. Но когда решили избрать руководство…

П: А когда это случилось?

М: Это всё произошло буквально в течении месяца.

П: Значит, Вы попали туда как раз в интересный момент.

М: Да, я попал в самый интересный момент.

В течении буквально уже первых двух-трёх заседаний Московского партклуба встал вопрос о создании некоего руководящего органа. И хотя я уже активно выступал (может быть, даже больше, чем другие), меня сначала не избрали.

Но один из тех, кого избрали, сказал, что он работать не может, потому что он занятой. (Это был полковник – руководитель приёмки на одном из оборонных предприятий.) И он сказал: “А вот есть Механик, который тут активничает. Давайте его…” Так что в руководящий орган я попал в каком-то смысле случайно.

Назывался он тогда “Рабочая коллегия”. В него вошли Чубайс, Лысенко, Шахновский, я и ещё один человек, фамилию которого я забыл и который был директором одного из научных экономических институтов. (Потом он возглавил коммунистическую фракцию этого клуба, а сейчас он – один из руководителей одной из параллельных компартий.) Кто ещё, я забыл.

Началась наша довольно активная деятельность, заключавшаяся в том, что к нам приезжала масса людей из других городов, которые узнавали о нас кто из БиБиСи, кто из других источников. Так получилось, что мой домашний телефон, который на заседании партклуба я назвал в качестве контактного, прозвучал в репортаже на какой-то западной радиостанции, и мне стали звонить со всего Союза с целью установить контакт.

П: Это случайно не тот номер телефона, который сохраняется у Вас до сих пор?

М: Да, то есть это…

П: …Исторический номер.

М: Да.

По нашему примеру партийные клубы стали возникать по всей России и даже Союзу. В Томске такой клуб возглавил Сулакшин, в Омске возглавил Ме… Мен…

П: Минжуренко?

М: Минжуренко. В Казани тоже был очень активный клуб. (Правда, создатель его быстро от этой работы отошёл.) Возник очень активный клуб в Краснодаре. (Его возглавил Ждановский, который потом стал председателем облсовета, а сейчас является деканом факультета местного университета.)

Это движение стало разрастаться, и в течении месяца-двух мы обросли связями, охватывавшими буквально всю Россию – от Петропавловска-на-Камчатке до Минска, Калининграда, Тбилиси… Кстати, в Тбилиси активную роль играла журналистка центральной республиканской газеты “Заря Востока”, которая потом переехала в Москву и стала здесь корреспондентом “Интерфакса”. Это – такая очень активная грузинская женщина, которая всегда крутилась в думе.

П: А! Ирина Иновели.

М: Она не участвовала в Демплатформе, но активно нас пропагандировала в Грузии, где тоже был небольшой партклуб.

П: Но, кстати: как я знаю, движение за создание партклубов Россией и Грузией не ограничилось…

М: Да. Была ещё Белоруссия, Украина, где был самый мощный партклуб. И украинские демплатформовцы до сих пор играют в политике самую активную роль. (Это единственная такая республика бывшего Союза.) Покойный ближайший человек Януковича, погибший… Этот…

П: А! Кушнарёв.

М: Кушнарёв. Он был, по-моему, председателем Харьковского горсовета и как раз лидером Демплатформы. Один из них стал затем зампредом Верховного совета…

П: Гринёв.

М: Гринёв, да. А Филенко и сейчас депутат Рады. И там до сих пор несколько человек из наших демплатформовцев играют очень активную роль.

И тогда мы решили провести общероссийскую конференцию… А, даже вот как это было: был такой Евгений Голиков…

П: Хорошо помню его.

М: …который возглавлял тогда представительство Эстонии при Совете министров СССР и который пригласил нас, представителей партклуба, к себе (в здание, в котором теперь находится посольство Эстонии) и предложил… И мы решили провести общесоюзную конференцию партийных клубов.

Мы собрали вот эту партконференцию… Да, а внутри клуба началась борьба между коммунистами (ортодоксальные коммунисты создали свою фракцию) и, скажем так, союзом либералов и социал-демократов, идеологическую платформу которых трудно выразить одним словом (они придерживались не очень разделявшейся тогда либерально-социал-демократической позиции). А остальные в идейном плане были не поймёшь что. 

Коммунистов исподволь поддерживал Брячихин, и делал это через своего секретаря по идеологии, который, кстати, потом стал крупным предпринимателем, но тогда поддерживал коммунистическую фракцию партийного клуба и пытался клуб расколоть.

П: А назовите известных представителей той и другой тенденции.

М: К коммунистическому направлению из известных людей не относился никто.

П: Значит, все известные люди относились к либералам?

М: Да, к либералам. Но тот человек, фамилию которого я забыл, тоже потом стал известным, возглавил одну из параллельных компартий и в году 92-м, 93-м громко звучал. Но он – совсем ортодокс и даже Зюганова не признаёт за коммуниста. Сейчас он – совсем пожилой человек, и ему, наверное, далеко за семьдесят.

П: А, это кто-то типа Пригарина и Крючкова.

М: Вот! Пригарин. Пригарин. Пригарин. И Крючков. Вот они вдвоём и были лидерами той фракции. Только они потом раскололись и создали две разные компартии (соответственно, Союз коммунистов и Российскую партию коммунистов, - АП). А тогда они у нас возглавляли коммунистическую фракцию.

П: Это всё тогда же происходило?

М: Это всё было буквально в течении месяца-двух.

П: То есть – октябрь-ноябрь 89-го?

М: Да.

Ключевую роль в налаживании всего того вала контактов сыграла, конечно, публикация в “Правде” Демплатформы. Это было, по-моему, начало января 90-го года.

После этого на нас обрушился просто вал обращений, контактов, встреч. И в январе месяца, в день рождения Владимира Ильича (21-го, по-моему, января) была созвана всесоюзная конференция партийных клубов. (На самом деле, 21 января – день смерти Ленина, - АП.)

П: Вам известно, как удалось пробить эту историческую по своему значению публикацию в “Правде”?

М: В значительной мере успех всей нашей деятельности был результатом интриг внутри Политбюро и горкома партии. Если помните, был такой Прокофьев…

П: Да, первый секретарь МГК.

М: Нет, он был тогда вторым секретарём, а кто был первым секретарём, я уже забыл. Интрига заключалась в том, что с нашей помощью он интриговал против первого секретаря. Это был такой большой солидный мужчина…

П: Случайно не Лев Зайков?

М: Зайков, Зайков. Да, конечно. (Вы фамилии лучше помните, чем я.)

А интрига заключалась в том, что Прокофьев, как я понимаю, демонстрировал Горбачёву свой либерализм тем, что поддерживал нас: мол, Зайков – консерватор, ничего не понимает, давит общественную инициативу.

П: Насколько я понимаю, Зайков ушёл после неудачных для него выборов 90-го года, а ставший депутатом Моссовета Прокофьев, как получивший доверие народа, занял пост первого.

М: Да, да-да. Но при этом сразу после этого он начал нас давить. То есть тут же поменял свою точку зрения.

 

ВСЕСОЮЗНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ ПАРТКЛУБОВ

П: Расскажите об обстоятельствах проведения конференции и, в частности, о том, как удалось добыть помещение для её проведения.

М: Конференцию мы проводили в МАИ у Рыжкова…

П: Рыжова.

М: …Рыжова, да, который, во-первых, вошёл в состав… Да, тогда велись переговоры…. Чубайс, который имел какие-то до конца непонятные для меня связи, в том числе, видимо, с Яковлевым…. Он (в меньше степени – Лысенко) имел выходы на эту межпарт… Межфрак… Как называлась эта группа в Верховном совете? Меж…

П: Межрегиональная.

М: …Да, на Межрегиональную группу. И он сумел привлечь… Неожиданно тогда пришёл на конференцию [ректор Высшей партшколы] Шостаковский вместе с Игорем Яковенко, которые до конференции во всём этом не участвовали. Точнее, мы встретились с ними незадолго до конференции, и Шостаковский заявил, что он к нам примыкает и что придёт на конференцию. Оттуда же,  из партшколы, пришёл и Травкин, который был слушателем партшколы. Через Яковенко, который тогда был…

П: …Секретарём райкома.

М: Нет, к тому моменту он, по-моему, уже перешёл работать в партшколу доцентом или кем-то ещё. Словом, перешёл на научную работу.

В результате каких-то внутренних интриг Яковлев, видимо, как-то благословил на это дело Шостаковского, видимо, дав ему какие-то гарантии насчёт того, что его не выгонят с работы. На само заседание пришла вся Межфракционн… Не вся, но очень многие члены партии из Межфракционно… - Попов, Травкин, Гдлян, Иванов. Дал своё благословение и Ельцин.

П: Ещё Афанасьев.

М: Афанасьев, да. И он у нас выступал. Но в работе самого клуба они участия практически не принимали. Вот только Травкин приходил на партийный клуб, выступал – словом, активничал. А остальные – так… Попов, например, ни разу не приходил на клуб. Но на конференцию они пришли все.

Интересный момент: перед началом конференции ко мне подошли два или три молодых человека очень приличного вида и сказали, что они – из одной организации, которая хотела бы записать происходящее на конференции, и что они не хотят это делать тайно. Мы сказали, что ничего против не имеем и что, пожалуйста, располагайтесь, где вам удобно, и записывайте.

П: Они назвали эту организацию?

М: Они не представились, но было ясно, что они – из КГБ.

Президиум конференции состоял из троих человек – Шахновского, меня и представителя Санкт-Петербурга, который затем от нас отошёл – просто потому, что занимался научной работой.

Это был день рождения Ленина. Когда началось заседание, представители коммунистической фракции, тоже принимавшие в нём участие, стали кричать, что сегодня – день рождения Ленина, и что его надо отметить. Часть делегатов стала кричать, что, мол, нечего этого негодяя поминать. (Уже такие настроения возникли у определённой части.)

Шахновский растерялся, потому что… Мы с ним, пошептавшись, буквально на ходу выработали формулу… Шахновский встал и, пытаясь сгладить ситуацию, начал говорить, что мы хотим почтить память Владимира Ильича Ленина – искреннего социалиста, демократа, который, там, не всё хорошо… В общем, слова, с одной стороны, пытающиеся успокоить коммунистическую часть, а с другой - с извиняющимися интонациями. И предложил почтить память вставанием. В ответ на это большинство зала встало, но человек десять встать отказались и остались сидеть.

На конференции выступил весь цвет демократии, весь демократический бомонд. Единственный, кто не пришёл – мэр (как его?) Санкт-Петербурга…

П: Собчак.

 М: Собчак. Правда, от его имени кто-то выступил.

П: Но он тоже поддержал это начинание?

М: Он так уклончиво… Было ясно, что он – против раскола КПСС.

Вообще, на конференции сложился такой расклад: Травкин и Афанасьев очень жёстко выступали за противостояние, были люди, которые послабей… А все остальные выступили радикально – что КПСС надо колоть, реформировать. А из выступления представителя Собчака было ясно, что тот – против резких движений. Я тогда обратил внимание на то, что в его переданном послании радикализма было значительно меньше, чем в выступлениях остальных участников.

Но против раскола Компартии тогда никто не выступал. Точнее, за выход из Компартии в тот момент ещё никто не выступал. Упор был на то, чтобы преобразовать Компартию на основе нашей Демплатформы. Тогда впервые прозвучал призыв о выборах на съезд по платформам – такая ленинская формула времён Х съезда.

П: И чем закончилась конференция?

М: Закончилось принятием Деплатформы (опубликованной в “Правде”) как некоего документа, выборами Рабочей коллегии, куда вошёл и Ельцин, и Попов, и Трвкин, и Афанасьев, и, по-моему, Собчак, и этот  Юрий из Питера… Как его?

П: Болдырев?

М: Болдырев. (По-моему, Болдырев вошёл.) А, ещё Бурбулис у нас был очень активным членом Рабочей коллегии. В общем, весь цвет.

Да, Сулакшин, конечно, с самого начала вошёл в руководство Демплатформы. И Минжуренко. И из Белгорода человек. По-моему, Савченко его фамилия. Нет, не Савченко.

П: Савченко – это был потом в Белгороде губернатор прокоммунистический.

М: Да. А тот был председателем облдумы. У нас было два члена Демплатформы – руководителя областных дум – этот в Белгороде и Ждановский в Краснодаре.

Да, из Украины тот же…

П: Кушнарёв?

М: Кушнарёв, Филенко, ещё ряд людей.

П: Вы не назвали в составе Рабочей коллегии никого из наших московских неформалов…

М: А кого ещё? Станкевича? Да, Станкевич вошёл. Малютин вошёл.

П: Ну те же Чубайс, Шахновский…

М: Вошли, естественно – Чубайс, Шахновский, Лысенко.

П: А Вы – нет?

М: И я вошёл в Рабочую коллегию. По-моему, Гладких вошёл в Рабочую коллегию, ещё кто-то. (Можно посмотреть – эти списки у меня есть.)

Межклубная партийная группа участвовала в этой конференции и тоже вступила в Демплатформу, хотя и сохранила автономию. Был такой, если Вы помните, Липицкий Василий…

П: Василий Семёнович.

М: Да. Он, кстати, тоже был активистом Демплатформы.

П: А Липицкий был из этой Межклубной партгруппы?

М: Да, и он там оставался. Но ходил и к нам, то есть сидел как бы на двух стульях сразу. Эти двое – Гусев с Шеболдаевым – уединились и жили сами по себе, а Липицикй пытался присутствовать и там, и там. Поскольку Гусева никто не любил, то членом Рабочей коллегии избрали Липицкого.  

 

НА ПРЕДСЪЕЗДОВСКОЙ ВАХТЕ

После этого начались регулярные заседания Рабочей коллегии в таком составе. Кроме Ельцина и Собчака все остальные, в общем, на заседания Рабочей коллегии ходили.

Собиралась она редко – раз в несколько месяцев, и до ХХVII съезда мы успели собраться два или три раза. Собирался также узкий московский круг.

Проходили Рабочие коллегии у Шостаковского. У него был прекрасный зал с большим столом – зал Учёного совета – и там все как раз помещались.

Один замечательный момент… Во время одного из заседаний Рабочей коллегии мне стало ясно, что всё движется к развалу Союза. В это время на Украине что-то происходило, и представитель Крыма (женщина) очень резко стала требовать, чтобы мы обсудили ситуацию на Украине – самостийность и так далее. И тут Филенко с такой абсолютно не характерной для него жёсткостью (мне всегда казалось, что он – человек мягкий) вдруг сказал: “На Украине мы разберёмся сами!”

Для меня стало ясно, что ситуация уже, прямо скажем… Это – ещё 90-й год, но, тем не менее, уже была жёсткость в отстаивании самостойности.

В центральной прессе было несколько публикаций (это был, по-моему, уже февраль или март), в которых проводилась мысль, что Демплатформа раскалывает партию и играет в ней роль троянского коня, что её надо исключить и так далее, и так далее. Это была такая сознательная провокация, явно рассчитанная на то, чтобы расшатать… У меня такое ощущение, что целью этого было спровоцировать Демплатформу на выход до ХХVII съезда – чтобы на съезде нас не было.

И что мне уже тогда не понравилось - что Чубайс и Травкин активно эту линию поддержали: “Всё, выходим, не дожидаясь съезда”. Чубайс даже вышел из партии. Но в отличие от Травкина, он сознательно проводил эту линию. Травкин же, как человек эмоциональный…

Там тогда появился ещё один человек, фамилию которого я тоже забыл. Он был, как ни странно, инструктором ЦК, но, тем не менее, приходил к нам и кричал, что, “всё, надоело, надо выходить из партии! - чего дожидаться?!” И Травкин как-то поддался его влиянию, и они вдвоём сынициировали тогда уход части людей.

П: Это случайно не Георгий Хаценков?

М: Да, Хаценков. (Вот Вы всех помните.) И с этого началось создание Демократической партии. (Они же раньше вышли.) Вместе с ними вышел и Чубайс.

Тогда был единственный случай, когда Ельцин принял участие в заседании Совета Рабочей коллегии партийного клуба, на который собралась его активная московская часть. Были Ельцин, Попов, Травкин, Шостаковский, Афанасьев, Бурбулис… Вёл то историческое заседание я. Мы решали - выходить или нет?

П: Какой это был месяц?

М: Март.

Попов вначале занял позицию: выходить. (“Всё надоело, нас травят, мы ничего не можем… Выходим.”) Чубайс тоже, как я уже сказал. Травкин ещё активней…

Ельцин сидел и молчал с загадочным видом. Слушал, а потом, под конец, вдруг сказал: “Нет, мы не выходим. Съезд – это трибуна, и её нельзя терять. Мы выходим на съезде. (Мы ставим ультиматум: или вы присоединяетесь к Демплатформе, или мы выходим, если вы против Демплатформы.)”

Попов тут же сник. Сказал: “Да-да, мы именно так и поступаем”. Шостаковский – то же самое. (Шостаковский с самого начала поддерживал эту линию.) А Травкин (он был вместе с Хаценковым) сказал: “Нет, всё – выходим”. Такая была истерика у Травкина. Ну и Чубайс ушёл из партии, поскольку уже сам спровоцировал свой уход. (Его вызвали на райком, а он там бросил билет: типа того, что не нужно /нрзб./.)

П: И они автоматически вышли из Демплатформы?

М: Нет, в Демплатформе… Травкин ушёл, а Чубайс метался между нами и Травкиным и потом даже принял участие в съезде Демократической партии, но быстро оттуда ушёл, потому что там сразу возник раскол. Там же… Я уже забыл, кто там…

П: Там Кригер, Пономарёв, Салье, Каспаров, Мурашёв, Бурбулис…

М: Да, они раскололи…

П: …были недовольны единовластием Травкина.

М: Да, да-да-да – Травкина, да. И вот Чубайс с Бурбулисом и Мурашёвым вернулись к нам.

П: Аркадий тоже?

М: Да, да, да, да. Но Аркадий был кандидатом в члены партии и уже на первой конференции Демплатформы объявил, что не будет вступать в партию, потому что это не за чем.

П: Я так понимаю, что ваши требования подразумевали присоединение съезда к Демплатформе в идейном плане, а не организационном.

М: Нет, конечно. Да, да. Мы принимаем Демплатфому как… Тогда же была опубликована ещё горбачёвская платформа, и была опубликована Марксистская платформа. Это - Кагарлицкий, потом этот из МГУ… Как его?..

П: А! Бузгалин.

М: …Бузгалин и ещё несколько человек. (Потом, после съезда партии, Бузгалин и другие фактически отошли от неё из-за её радикализации.) Вот они опубликовали Марксистскую платформу. И была ещё платформа вот этих двух – Крючкова и…

П: Алексея Пригарина.

М: …Пригарина. Они тоже свою какую-то опубликовали бумагу.

П: Всё-таки: те люди, что вышли из партии, из Демплатформы тоже ушли? Или некоторые всё-таки продолжали...

М: Нет, не все. Я же говорю: Чубайс…

П: …уже не будучи членами КПСС, состоять в Демплатформе как в самостоятельном организации?

М: Да, да. Деплатформа начала уже принимать более широкие… Некоторые беспартийные к нам ходили. То есть тогда уже это стало расплываться в смысле…

…Было решено, что перед съездом мы собёрём II конференцию Демплатформы. И до II конференции Демплатформы мы продолжали… Я работал как почтовый ящик. Мы вместе с Зябревым рассылали по Союзу по триста, по пятьсот писем, постоянно обмениваясь информацией. (И мы рассылали, и к нам приходила почта.)

П: Записать интервью с Сашей мне ещё предстоит, но пока этого не произошло, вспомните, когда он там появился.

М: В первый раз я встретил его ещё в Доме политпросвета. Насколько я знаю, он и в Народном фронте участвовал.

П: Я думаю, что он раньше Вас должен был там появиться.

М: Да, он раньше меня появился.

П: А когда он вошёл в руководящие органы?

М: В Рабочую коллегию он, по-моему, всё-таки вошёл.

П: Что ещё интересного было до съезда?

М: Да больше ничего: заседания, рассылки… Каких-то заметных подвижек… Была текучка.

Должен сказать, что Ельцин у нас выступал ещё на конференции Демплатформы Москвы и Московской области (кстати, тоже в помещении Шостаковского).

П: Это накануне II конференции?

М: Да, накануне Второй. Я тогда в первый раз его увидел. (Это было ещё до того совещания насчёт выхода из партии. Впрочем, я забыл уже последовательность…)

Я помню, что он на меня произвёл тогда крайне неблагоприятное впечатление каким-то ощущением того, что он – вождь, которое из него просто пёрло. Больше такого никогда не было видно, а тут его почему-то распёрло.

П: В смысле: до того?

М: Ни до, ни после я его таким не видел.

Во-вторых, он был абсолютно не сдержан на речь. Он выступал добрый час, то есть его просто несло. Должен сказать, что он меня тогда сильно разочаровал. Плюс даже какой-то своей некультурностью в манерах. В общем, в нём было что-то такое, из-за чего я как-то не ощутил его своим лидером.

 

ДО И ПОСЛЕ ХХVII СЪЕЗДА

Когда дело подошло к ХХVII съезду, к созыву II конференции Демплатформы… Конференция Демплатформы проходила накануне партсъезда и даже накануне съезда российской компартии, который проходил как-то, по-моему, и до, и после ХХVII съезда. Делегаты ХХVII съезда от России как-то там ещё избрали этого…

П: Полозкова.

М: Ползкова, да. И Лысенко тоже баллотировался в первые секретари, но безуспешно.

П: А ваша конференция?

М: II конференции была уже более масштабной. Она проходила в кинотеатре “Октябрь” [на Новом Арбате], и я уже не помню, кто нам дал возможность…

Там ключевым событием было выступление КГБешника… Как его?

П: Калугина.

М: Калугина, да. Конечно, был фурор: пресса просто обезумела от этого Калугина.

Его появление, насколько я понимаю, тоже стало результатом интриг и договорённостей между Яковлевым, Афанасьевым и Чубайсом (который играл роль какого-то связующего звена). По-моему, тогда на Яковлева выходили через Афанасьева и так далее.

Ключевым на II конференции стало то, что я вдруг почувствовал, что…  Почему, я сам не знаю, но я сказал Лысенке, что нам надо провести отдельное совещание российских делегатов и учредить российскую Демплатформу, потому что у меня есть ощущение, что после этого съезда мы уже никого не соберём. И потом: все решили выходить, и нам будет нужно создавать собственную партию, так что нам нужно объединить своих.

Вначале Лысенко это как-то не осознал, но потом я его убедил, и мы в помещении мэрии, прямо напротив… Мэрия занимала часть помещений в одной из “книжек” [на Новом Арбате], - там, где сейчас театр Калягина.

П: Театр уже года два как оттуда выехал. А тогда там располагалась часть комиссий Моссовета.

М: И мы договорились (Шахновский был уже депутатом), провели там совещание российских делегатов и учредили свою, российскую, Демплатформу. (В. Шахновский являлся не только депутатом Московского совета, но и Управляющим делами Моссовета, - АП.) Это было за несколько месяцев до того, как мы создали уже новую партию. Тем не менее, мы себя обозначили уже как отдельное… Ну а дальше Вы сами знаете.

П: А в какие дни проходила II конференция и это совещание?

М: Прямо за день до съезда. Делегатами съезда были некоторые активные демплатформовцы, которые раньше к нам никогда не приезжали и которых мы увидели там впервые. Это, например, женщина из Свердловска с немножко латышской фамилией…

П: Не Пихоя?

М: Нет-нет-нет-нет-нет-нет. Она тогда была там очень активной и была лидером демократов. Потом она как-то сломалась, обиделась и отошла. (Она ещё была подругой той, которая сейчас председатель Пенсионного фонда.) Как же её фамилия?

В общем, тогда возникли несколько новых людей, которых мы раньше не видели, хотя и знали, что они – очень активные.

 Ну а дальше Вы знаете все эти события.

 П: Нет, Вы мне всё же опишите коллизии съезда партии с точки зрения Демплатформы.

М: Те из Демплатформы, кто стали делегатами съезда (Лысенко и ещё несколько человек были делегатами) плюс те, кого туда допустили (Шостаковского допустили на съезд партии), они же как-то между собой варились…

П: Вы говорите про съезд КПСС?

М: Да, конечно, да.

По итогам голосования за платформы Демплатформу поддержало, по-моему, процентов двадцать-тридцать. А делегатов было избрано значительно меньше потому, что выборы были мажоритарными.

П: О каких выборах Вы говорите?

М: Делегатов на съезд.

П: Делегатов на какой съезд?

М: Я говорю про КПСС, - почему на КПСС оказалось мало делегатов. Потому что выборы носили многоступенчатый и мажоритарный характер, поэтому на съезде Демплатформа получила поддержку значительно меньшего числа делегатов, чем количество людей, которые её поддерживали в самой партии.

П: Я уже плохо помню: на съезде КПСС Шостаковский огласил требования Демплатформы…

М: Да, да, да, Шостаковский.

П: …которые были отвергнуты?

М: Да, да, да. Шостаковский. Но там как получилось? У меня до сих пор сохраняется убеждение, что Гусев, конечно, был провокатором.

Поскольку почему-то на всех больших советских мероприятиях у больших начальников никогда не выключался микрофон (то есть у них не было возможности его отключить), то поэтому часто было слышно, что они говорят. И поэтому когда Шостаковский ещё выступал, было слышно, как Горбачёв шепчет кому-то: “Где Гусев? Где Гусев?” Это заседание показывали, и это прозвучало на весь Советский Союз. А когда Шостаковский выступил, то сразу же выскочил Гусев и стал говорит, что, “нет, Демплатформа остаётся (мы тоже - Демплатформа)”. Липицикий на ХХVII съезде тоже сделал выбор в пользу того, чтобы остаться, и даже стал членом ЦК.

П: А Гусева за его предательство избрали в…

М: …Да, в Центральную контрольную комиссию.

П: Но, по-моему, оба они стали членами руководящих органов не КПСС, а именно КП РСФСР.

М: Когда это произошло, а потом ещё выступил Ельцин и ушёл (а с ним и все делегаты от Демплатформы), то роковую, на мой взгляд, роль в дальнейшем развитии демократии и всего прочего сыграл отказ Ельцина участвовать в создании каких-либо партий. Он заявил тогда о своём беспартийном статусе, что с точки зрения его как возможного кандидата в президенты было правильным ходом. Но для всего остального движения это был гигантский проигрыш, потому что нас тут же забыли, и мы сильно просели. Все тут же сориентировались на него, беспартийного, и значительная часть людей, которые поддерживали Демплатформу, вышли из партии и никуда не вступили. Чего же идти, если Ельцин, Попов и Собчак вышли, заявив, что не будут ни в каких партиях участвовать? Это, конечно, деморализовало гигантское количество тех людей, что поддерживали Демплатформу. И масса людей, с которыми мы были связаны, начали просто рассыпаться в никуда. Я считаю, что это была их гигантская ошибка, которая сыграла роковую роль в дальнейшем развитии демократии в России.

П: Но я так понимаю, что основная борьба велась вашими представителями всё-таки на учредительном съезде Российской компартии?

М: Нет, нет.

П: Там и Лысенко баллотировался…

М: Выступил, и всё. Ничего там…

П: Помню злобное выступление Тюлькина против него.

М: Да, да. Но и всё. Ничего… Там как раз это так… Потому что мы были противниками компартии и не хотели… Демплатформа была против создания российской компартии. (Мы довольно долго обсуждали, должны ли мы поддерживать создание российской компартии, и большинство пришло к выводу, что не должны.) А Лысенко выдвигался просто потому, что учреждение всё-таки состоялось.

П: Уже не помню: все эти коллизии на российском съезде были до или после съезда КПСС.

М: По-моему, после. После. После. После. После.

П: И не помню: своё решение о выходе из КПСС вы приняли прямо на съезде КПСС или некоторое время спустя?

М: По-моему, сразу же. Вот про Лысенко не берусь говорить, потому что же… А вот, по-моему, Попов, Собчак, Бурбулис заявили о выходе из КПСС сразу вслед за Ельциным.

П: Но здесь речь идёт об их персональном решении, а меня интересует, когда Демплатформа приняла своё решение создавать партию.

М: А мы как-то больше и не собирались.

П: Да?

М: У меня такое впечатление, что мы больше и не собирались. Потому что некогда было больше собираться. Всё, съезд прошёл, и всё. Ну мы заявили, но Рабочая коллегия, по-моему, не собиралась.

П: Да?

М: Надо посмотреть. Может, Зябрев помнит?

Ну поскольку украинцы заявили о выходе и сразу сами занялись созданием собственной партии…

П: Кстати. украинцы это сделали в персональном качестве или…

М: Нет, украинская Демплатформа. Она вот как раз, по-моему, сразу после съезда собралась и объявила, что выходит и создаёт…

П: О выходе из КПУ?

М: Да, да. Ну почему? Из КПСС. 

П: Ну они-то, наверное, всё-таки членами КПУ были?

М: Нет-нет. Тогда же это всё рассматривалась как декорация. Партией была КПСС, поэтому никто эти республиканские организации как партии не рассматривал.

П: Вы думаете, они не считались Демплатформой в КПУ?

М: Нет-нет. Это была часть Демплатформы в КПСС.

П: То есть просто украинская её часть?

М: Да. Они же входили к нам не как украинская демплатформа, а как представители её местных организации – харьковской, киевский, крымской…

П: То ест не было как таковой организации под названием типа: “Украинская демплатформа”?

М: Нет, они, по-моему, её создали, но буквально перед ХХVII съездом. А закончилось её существование сразу после ХХVII съезда, потому что они очень быстро там всё прошли.

 

ОТ СЪЕЗДА К СЪЕЗДУ

После этого мы собрались и объявили о том, что создаём свою партию.

П: Вот как раз об этом я и спрашивал. Когда это было?

М: Это вот сразу после ХХVII съезда.

П: Кто собрались? Какая-нибудь рабочая группа?

М: Рабочая группа, но в ограниченном составе, – все эти люди типа Попова, Собчака, Ельцина, Болдырева не принимал в ней участия. А принимали участие Лысенко, Чубайс (который вернулся к нам из Демпартии), Малютин, я, Шахновский, Сулакшин (который был уже союзным депутатом и жил в Москве), Минжуренко (который был депутатом то ли союзным…) (А. Минжуренко являлся народным депутатом СССР, а С. Сулакшин работал в Москве в качестве члена Комитет ВС СССР по вопросам экономической реформы, - АП.)

[Обрыв записи.]

…принимали участие в том заседании Рабочей коллегии, на котором принималось решение о проведении съезда новой партии. Там возникла коллизия: когда проводить?

П: Значит, это было?..

М: …Это было сразу - буквально через день-два после съезда.

Возникла коллизия: когда собирать? Была часть людей, которые настаивали на том, чтобы собирать съезд новой партии немедленно. Но бoльшая часть согласилась, что собирать надо осенью. Почему? Потому что мы считали, что должны подготовиться, то, сё.

Возможно, это была ошибка, потому что в результате шагов Ельцина и других народ начал рассыпаться. И поскольку мы затянули со съездом, то они, действительно, рассыпались. И число людей, вступивших в партию, оказалось на порядок меньше тех, кто поддерживал нас внутри КПСС: когда произошло это рассыпание сторонников Демплатформы, то тех членов партии, кто нас поддержал и вступил в новую партию, было, по нашим оценкам, тысяч двадцать. Должен сказать, что мы, конечно, профукали все наши достижения, затянув с созывом съезда.

П: Подготовкой ко съезду занимался какой-нибудь оргкомитет, который специально для этого был создан, или Рабочая коллегия взяла на себя функции оргкомитета?

М: Да, Рабочая коллегия этим и занималась.

П: До Учредительного съезда в ноябре больше ничего интересного не было?

М: Ну мы рассылали письма…

П: Шла только подготовительная работа?

М: Да. Да.

П: А где проходил съезд?

М: Это был Киноцентр на Красной Пресне. Там у нас был свой человек (по-моему, замдиректора), который, по-моему, был какое-то время членом Демплатформы. И одно время мы там не просто заседания проводили, но у нас там даже комната была (нам её даже бесплатно давали) для заседаний Рабочей коллегии и так далее. Как только он ушёл, нас оттуда довольно быстро спровадили.

П: Расскажите о самом съезде и о тех коллизиях, что сопутствовали его проведению – может быть, борьбе за лидерство, спорах вокруг названия партии, о которых я помню…

М: Было несколько коллизий. Первая коллизия – кого позвать в качестве “генерала”. Одной из слабостей и Демплатформы, и Республиканской партии был постоянный поиск “генерала”.

Во-вторых - кто будет лидером партии. Поскольку уже тогда в качестве претендентов обозначились Шостаковский, Лысенко, Чубайс, Сулакшин и Минжуренко. Вот люди, которые в той или иной мере претендовали на лидерство. Это - первое.

Второе – идеология: социал-демократы или либералы? Уже возникла социал-демократическая партия Румянцева, и сразу возникла идея объединения - не слиться ли с ними, не вступить ли к ним? Такая была борьба.

И третий участок борьбы – вокруг названия. Было предложение оставить “Демократическая платформа”, но без “КПСС”: просто партия “Демократическая платформа”. Лысенко тогда настоял на названии “Республиканская”, которое он считал международно значимым. (Мол, зачем нам связывать себя с воспоминаниями о КПСС) Плюс какие-то “генералы” не хотели вступать в “Демплатформу”, а хотели в организацию с солидным названием. По-моему, это была ошибка. И сеча была очень сильная…

П: Вокруг названия?

М: Да, да. Я потом уже понял, что это была ошибка. Мы совсем пропали из поля зрения людей, которые на нас ориентировались. То есть “Демплатформу” они знали, а “Республиканскую партию” никто не знал. И, на мой взгляд, это была, конечно, ошибка, которая нас изолировала от очень многих сторонников. В СМИ мы присутствовали мало, и когда звучала “Демплатформа”, было ясно, кто это такие, а когда “Республиканская партия”, то это было совершенно новое название, и нас совершенно не идентифицировали. Несмотря на все попытки нам так и не удалось собрать даже тех, что готов был вступить. Я потом встречал много людей, которые спрашивали: “А куда вы пропали?” То есть отсутствие нас в информационном поле (точнее, замена названия в и без того узком информационном поле) привело во многом к исчезновению.

Во-вторых, возникла коллизия вокруг лидерства. В результате очень долгих закулисных переговоров Шостаковский, Лысенко и Сулакшин договорились о сопредседательстве. Чубайс, конечно, тоже очень хотел, но Чубайс у очень многих вызывал отторжение своей резкостью, невыдержанностью, и поэтому его придержали. Плюс он очень тесно сотрудничал с Шостаковским, и их союз представлял Шостаковский.

Что ещё там было? Ну из “генералов” так никто и… На съезд пришёл  Явлинский, выступил, но в партию отказался вступать. Что, по-моему, тоже было большой ошибкой с его стороны, потому что он всё равно потом буквально через год-два создал партию, но у него тоже всё пошло через пень колоду. (Осенью 1993 г. был сформирован только избирательный блок во главе с Г. Явлинским, партия же во главе с ним была создана лишь на рубеже двух веков, - АП.)

П: А чем закончилась коллизия, связанная с возможным объединением с социал-демократами?

М: В начале была такая идея: может, вообще ничего не создавать, а сразу вступить к Румянцеву? Против этого категорически против был Шостаковский и, в общем, Лысенко, хотя он был за объединение с социал-демократами, но против того, чтобы объединяться сразу. (Он, конечно, боялся потерять лидерство.) Но несмотря на активнейшее сопротивление Шостаковского и Чубайса на съезде было принято решение создать объединительную комиссию.

П: Этим Учредительный съезд и ограничился?

М: Да. И потом была очень долгая борьба между сторонниками и противниками этого, которая на следующем съезде закончилась уже полным поражением сторонников объединения (хотя Лысенко и был активнейшим сторонником этого).

Было много причин этому. Но в первую очередь, потому что Шостаковский  не хотел объединения. Но кроме того, ментальность тех и других – нас и социал-демократов – была настолько различной, что это бросалось в глаза. К нам приходила и изучала нас одна девушка из МГУ, которая потом даже написала статью по этому поводу. И она говорила, что просто невооружённым глазом видно разницу в ментальности, в подходах, в реакциях. То есть объединить нас даже на психологическом уровне было очень тяжело. И проблема была даже не столько в идеологиях, сколько в разнице людей.

Ну вот и всё.

П: Всё про этот съезд?

М: По-моему всё, да.

 

НЕБОЛЬШОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ

П: А в деятельности “ДемРоссии” и Демконгресса Вы принимали участие?

М: Нет.

П: Ну тогда на этом закончим.

Поскольку интервью у нас получилось коротким, не хотитет ли добавить к сказанному какие-то размышления общего характера, философского?

М: На мой взгляд, мы очень много профукали. Масса возможностей была упущена двумя сторонами. С одной стороны, лидеры абсолютно не понимали ни что такое демократия, ни что такое партийная система, ни для чего они нужны.

П: Лидеры?..

М: Общественного мнения – Ельцин. Попов... Попов в начале 93-го года, как и Бурбулис, заявил о необходимости создать в России беспартийную демократию. Что, вообще, запредельная наивность. Так что возможностей была упущена масса.

Вот, скажем, в Моссовете у нас была самая большая фракция. (Самая большая фракция в Моссовете была у республиканцев.) (В действительности самым большим депутатским объединением в Моссовете в 1990 г. являлась фракция “Демократическая Россия”, - АП.) Были крупные фракции во Владивостоке, в Краснодаре… Но люди не понимали ни что это такое, ни зачем, ни почему, ни как это всё делается. В общем, конечно, масса возможностей была упущена из-за полного политического невежества, с одной стороны (то есть непонимания того, как это всё функционирует, зачем это нужно, для чего нужно объединение), а с другой стороны – из-за…  

Беседовал Алексей Пятковский

28 марта 2008 г.


Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!

 

Редактор - Е.С.Шварц Администратор - Г.В.Игрунов. Сайт работает в профессиональной программе Web Works. Подробнее...
Все права принадлежат авторам материалов, если не указан другой правообладатель.