Суд над Михаилом Ривкиным

 

[Ниже] приведена краткая запись судебного заседания в точном соответствии с тем текстом, который имеется в моём распоряжении. Я не изменил в этом тексте практически ни одной буквы, за исключением двух-трёх явных опечаток. Этот текст много лет хранился в моём архиве, и я почти забыл о его существовании. Историю его создания помню также лишь в общих чертах. В зал суда допустили лишь трёх моих ближайших родственников: мою мать Инну Григорьевну Голубовскую (ныне покойную), моего деда Григория Михайловича Ривкина (ныне покойного) и моего отца Германа Рафаиловича Дрюбина. В перерывах и в конце дня каждый из них записывал по памяти всё, происходившее в зале. Потом была составлена единая согласованная версия. Возможно, что в её участии принимали участие и некоторые из допрошенных свидетелей.[1] К сожалению, сейчас это очень трудно выяснить, А. Фадина уже нет в живых. Так или иначе, у меня имеется текст, отпечатанный на нашей пишущей машинке, с рукописной правкой моей матери. Точную копию я предоставляю для публикации.

 

Суд над Михаилом Ривкиным проходил в здании Мосгорсуда 12 и 13 июля 1983 г. Судья – Романов, прокурор – Захаров, адвокат – Ефремов.

 

День первый.

М. Ривкин заявил два ходатайства:

О проведении Институтом Государства и права экспертизы его статей с точки зрения объективности и научности высказанных им в статьях утверждений.

О вызове в качестве свидетеля защиты Шилкова (осуждён на 3 года лагерей и 3 года ссылки, в настоящее время находится в 35 пермском лагере) и Иванова, председателя собрания, проводившегося в 1977 году по месту работы Ривкина.

Суд удалился на совещание, после которого Ривкину было отказано в его ходатайствах. Судья Романов заявил по первому ходатайству, что суд достаточно компетентен в теоретических вопросах права, по второму, что суд не знает, где искать Шилкова.

Затем было зачитано обвинительное заключение предварительного следствия, где Ривкину инкриминировались следующие эпизоды:

Подготовка и редактирование 2, 3 и 4 номеров самиздатовского альманаха «Варианты»

Три статьи Ривкина: «На перекрёстке», «К вопросу о редакции…» и «О ступенях падения человеческой личности», опубликованные в «Вариантах»

Поведение занятий по конспирации.

Поездка в Петрозаводск к Шилкову за типографским шрифтом и доставка его в Москву.

Разговор с четырьмя людьми с целью выяснения их взглядов.

(Примечание М. Ривкина. На самом деле как в обвинительном заключении, так и в приговоре указанные факты сформулированы и выделены в отдельные эпизоды несколько иначе. Однако по существу обвинение изложено правильно. Именно эти действия мне были инкриминированы).

Судья спрашивает у Ривкина, подтверждает ли он, что эти эпизоды имели место. Ривкин отвечает, что отказывается давать показания, т.к. совершённые им действия не содержат состава преступления и не подсудны поэтому правоохранительным органам.

Затем происходит допрос девяти свидетелей (4-х в первый день и 5-ти вл второй).

Допрос Марины Шилковой, вызванной из Петрозаводска.

В: Откуда у вас в доме шрифт?

О. Шилков принёс его для того, чтобы набрать произведения Цветаевой, но шрифт оказался разрозненным, и его не хватило для набора.

В. Приезжал ли из Москвы к Вам Ривкин, чтобы взять шрифт?

О. Из Москвы приезжал человек, по имени Марк на лыжную прогулку, но по давности лет, плохой зрительной памяти и краткости встречи не могу сказать, был ли это Ривкин или кто-либо другой.

Допрос Исаковой.

В. Кто познакомил Вас с Ривкиным?

О. Познакомил А. Фадин

В С какой целью?

О. Без всякой цели, просто познакомил молодых людей.

В. О чём вы говорили?

О. О литературе, говорили о романе «Рэг-тайм», напечатанном в журнале «Иностранная литература».

В. На следствии Вы говорили, что Ривкин обучал Вас, как заметить за собой слежку. Что Вы можете сказать по этому поводу?

О. Да, он говорил мне об этом, но я этим не интересуюсь, поэтому ничего не поняла и не помню.

В. Почему вы заговорили о слежке, может быть, вы обсуждали какие-нибудь детективные романы?

О. Да, мы говорили о кинофильме детективного содержания (называет фильм).

В. (Ривина свидетельнице): Когда мы с вами познакомились, не заметили ли Вы в моём поведении чего-либо необычного, настораживающего Вас?

О. Нет, этого не было.

Допрос Мирской.

В. Где и при каких обстоятельствах Вы познакомились с Ривкиным?

О. У Фадина.

В. С какой целью?

О. Без всякой цели, как знакомятся молодые люди.

В. Вы опознали Ривкина на следствии.

О. Да, следователь показал мне фотографию на паспорте Ривкина.

В. Как на паспорте? В протоколе опознания записано, что Вам было предъявлено 6 фотографий.

О. О да, но это уже после того, как мне была показана фотография на паспорте. Из 6 представленных фотографий 3 были Миши Ривкина в разных ракурсах.

В. О чём вы говорили с Ривкиным?

О. На разные темы.

В. Говорили ли вы о диссидентском движении?

О. Нет, не говорили.

Далее был поднят эпизод такого характера.

В 1977 г. по месту работы Ривкина проводилось собрание по обсуждению проекта новой Конституции. С замечаниями выступил только Ривкин. По этому эпизоду были вызваны два сослуживца Ривкина.

Допрос Суханова (первый свидетель)

В. Знакомы ли Вы с Ривкиным?

О. Я его не знаю, видел впервые на собрании. Меня поразило, что все единодушно одобрили проект Конституции, а Ривкин выступил и сказал, что статья Конституции о правах граждан не реализуется в действительности.

В. На следствии Вы говорили, что Ривкин сказал, что положения Конституции об общенародном государстве и о руководящей роли партии противоречат друг другу?

О. Может быть и так, я не помню

В. Кто-нибудь выступил?

О. Выступил председатель собрания Иванов и ответил Ривкину. Вообще, я не знаю Ривкина. Мы работали в разных концах здания. Я могу нарисовать план здания.

В. Какое это имеет отношение к делу?

О. Не знаю, это Вы должны решать.

Допрос второго свидетеля с места работы.

В. Знакомы ли вы с Ривкиным?

О. Нет, я только слышал его выступление на собрании, он сказал, что утверждение Конституции об общенародном государстве и руководящей роли партии противоречат друг другу.

В. На следствии Вы говорили, что Ривкин выступил с антисоветскими заявлениями. Вы отказываетесь от этих показаний?

О. Нет, я говорил это на следствии. Следователь спрашивал, и я говорил.

Ривкин: Имели ли вопросы следователя определённую направленность?

О. Не знаю, следователь спрашивал, и я отвечал.

Ривкин ещё раз настаивает, чтобы вызвали председателя собрания Иванова, который может точнее пересказать, что Ривкин говорил на собрании.

Второй день суда – 13 июля 1983 г.

Допрос Фадина.

После установления анкетных данных свидетеля.

В. Когда Вы познакомились с подсудимым? Нет ли между вами вражды, каковы ваши отношения? Что Вы можете показать по поводу участия Ривкина в Вашей антисоветской деятельности, в которой Вы признали себя виновным?

О. Гражданин судья, я отказываюсь давать показания в судебном заседании.

В. А где вы согласны их давать?

О. Отказываюсь отвечать.

В. По каким мотивам вы отказываетесь отвечать на вопросы суда? Ведь признали себя виновным на предварительном следствии, к Вам Советская Власть отнеслась гуманно.

О. Я, действительно, признал себя виновным по всем пунктам обвинения и написал прошение о помиловании в ПВС СССР, которое и было удовлетворено. Однако я считаю несправедливым, что на скамье подсудимых оказался человек, причастность которого к делу гораздо менее причастности тех, кого нашли возможность помиловать. По моему глубокому убеждению, Ривкин для государства перестал быть социально опасным ещё тогда, когда добровольно вышел из дела за определённое время до ареста. Кроме того, я ощущаю тяжёлую моральную ответственность за судьбу человека, вовлечённого мною в деятельность, о полном масштабе и характере которой он не имел объективного представления. По указанным причинам я не нахожу для себя возможным давать показания в суде.

Судья: когда Вас помиловали, при этом учитывалось Ваше поведение на следствии. Нужно ли понимать Ваш отказ как то, что на следствии Вы были не искренни?

О. В документах следствия моё поведение охарактеризовано, как искреннее.

Судья: Поскольку отказ от дачи показаний фактически является противоречием в показаниях, предлагаю огласить показания Фадина на предварительном следствии.

Ривкин: Я заявляю протест против оглашения показаний Фадина на предварительном следствии, т.к. отказ от дачи не тождественен противоречию.

Протест отклонён, показания оглашаются.

Судья: Вы подтверждаете свои показания?

О. Я хочу сделать несколько уточняющих дополнений:

Хочу уточнить, что Ривкин вступил в дело под моим влиянием и моральную ответственность за данное дело нести не может, поскольку не обладал всем объёмом информации о деле.

Субъективно, подсудимый, как все мы, воспринимал нашу деятельность не как борьбу с существующим в Стране строем и политическим устройством, а как поиск конкретных альтернативных решений волнующих каждого культурного человека проблем.

В эпизодах типа установления контактов с Мирской и с Исаевой ни он, ни указанные лица не воспринимали эти встречи как нечто конспиративное. Подобный характер придавал им лишь я, как организатор этих встреч.

Из всех текстов, инкриминируемых подсудимому, получил от него собственноручно лишь набросок «О стадиях падения человеческой личности».

Судья: А другие тексты, которые были помещены в альманахе? Вы знали, кто стоит за псевдонимом М. Г.?

Фадин: на этот вопрос отвечать отказываюсь.

Адвокат: надо ли понимать, что мой подзащитный выполнял лишь технические функции в изготовлении альманаха?

 

Допрос Кудюкина.

После выяснения личности свидетеля.

Судья: Вы вызваны в суд в качестве свидетеля для дачи показаний по делу Ривкина. Ваш гражданский долг – дать правдивые и полные показания. Вы предупреждаетесь за дачу ложных показаний по ст. 141 УК РСФСР и за отказ от дачи показаний. Предупреждение понятно?

Кудюкин: Да

Судья: подойдите к секретарю и распишитесь, что вы предупреждены об ответственности.

Кудюкин расписывается.

Судья: Из материалов дела следует, что Вы хорошо знаете Ривкина. Расскажите пожалуйста, каковы были Ваши взаимоотношения с подсудимым. Это необходимо, чтобы суд установил, нет ли у Вас оснований для оговора.

Кудюкин: отношения с Ривкиным у меня были хорошие, хотя и не слишком близкие. Кроме того, смею надеяться, что это были отношения взаимного уважения. Я понимаю, что у Ривкина есть основания утратить уважение ко мне, но моё уважение осталось прежним. Это исключительно порядочный и честный человек, лучшее из того, что рождается в нашем обществе.

Судья: Мы понимаем, свидетель, Ваши чувства, Вы должны учитывать тот гуманный акт Советской Власти, который предпринят в отношении Вас в результате Вашей позиции на следствии. Дайте правдивые и полные показания, что Вам известно по этому делу.

Кудюкин: Насколько я знаю Ривкина, я исключаю возможность сознательной преступной деятельности с его стороны.

Судья: Я Вас прерываю, Ваша задача не давать оценки, если вас не просит об этом суд, а излагать факты. Продолжайте Ваши показания.

Кудюкин: В таком случае я заявляю, что по морально-этическим соображениям отказываюсь от дачи показаний по этому делу. Прошу дать возможность мотивировать мой отказ и занести мотивировку отказа в протокол.

Судья: да, разумеется, мы дадим Вам такую возможность. Но не поспешно ли Ваше решение, не определяется ли оно эмоциями, Вашей молодостью? Вы настаиваете на своей позиции?

Кудюкин: Да.

Судья: В таком случае, изложите причину вашего отказа.

Кудюкин: Я считаю, что тов. Ривкин не способен на какую бы то ни было сознательную преступную деятельность, тем более, на клевету чего бы то ни было. Кроме того, я считаю несправедливым, что Ривкин, участие которого в нашей деятельности было несравнимо меньше, чем у тех, кого сочли возможным освободить, находится на скамье подсудимых, а я здесь. В таких условиях мои морально-этические убеждения не позволяют мне давать показания на данном суде.

Судья: А чья ответственность была наибольшей?

Кудюкин: Гражданин судья, этот вопрос не относится к данному делу.

Судья: Относится. Он необходим для характеристики Вас, как свидетеля.

Кудюкин: В таком случае отвечаю: главная ответственность лежит на мне.

Судья: Вот Вы были помилованы на том основании, что полностью признали свою вину, осудили свою деятельность, дали в ходе следствия полные и правдивые показания. Считаете ли Вы, что Вашему поведению на следствии была дана правильная оценка?

Кудюкин: Я отказываюсь отвечать на этот вопрос.

Судья: Вы давали показания на предварительном следствии – они правильно записаны с Ваших слов?

Кудюкин: Я отказываюсь отвечать на этот вопрос.

Судья спрашивает народных заседателей, прокурора, адвоката, имеют ли они вопросы к свидетелю. Те отвечают, что нет.

Судья: Вы можете покинуть зал.

Кудюкин: Гр-н судья, обращаю ваше внимание, что в соответствии со ст. 203 УПК РСФСР Вы можете разрешить мне покинуть зал судебного заседания, только спросив мнение прокурора, адвоката и подсудимого.

Судья: поскольку они не имеют к Вам вопросов, они не возражают против Вашего удаления из зала.

Кудюкина удаляют из зала. Ривкин заявляет протест.

Минут через 10-15 Кудюкина вновь приглашают в зал.

Судья: Вы не изменили своей позиции?

Кудюкин: Нет.

Судья: на предварительном следствии Кудюкиным были даны показания по делу (читает протокол показания свидетеля т 19.04.83). У Вас есть к этому дополнения или уточнения?

Кудюкин: Нет.

Судья предлагает задать вопросы народным заседателям, прокурору, но вопросов не имеется. Адвокат задаёт вопрос.

Адвокат: Предполагавшееся название предполагавшейся организации «Федерация демократических сил социалистической ориентации». Значит ли это, что ваша деятельность была ориентирована на социализм?

Кудюкин: Да, несомненно.

Ривкин: Соответствуют ли Ваши показания на предварительном следствии действительности?

Кудюкин: Я отказываюсь отвечать на этот вопрос.

Судья читает протокол допроса свидетеля от 29.04.83 г.

Судья: У Вас есть дополнения или уточнения к прочитанным показаниям?

Кудюкин: Да, я хочу уточнить, что Ривкин никогда не был членом редакции «Вариантов».

Ривкин: в чём причина расхождения Ваших показаний на предварительном следствии и сейчас?

Кудюкин: Я отказываюсь отвечать на этот вопрос.

Допрос Кагарлицкого.

Отвечая на вопрос судьи, знаком ли он с подсудимым, Кагарлицкий обернулся к Ривкину и тут же получил замечание судьи: «Обращайтесь только к суду». Извините, я привык обращаться к тому, с кем я в данный момент разговариваю. Дальнейшие вопросы судьи касались, главным образом, знакомства Ривкина с Ярыгиным и с Г. Лившицем. Кагарлицкий заявил, что знакомства эти были естественными, и никаких преступных целей не преследовали. Кудюкин знакомил меня не только с Ривкиным, но и с другими своими друзьями. Судья ссылается на то место допроса, где сказано, что Ривкин был представлен Кагарлицкому как специалист по изучению личных качеств Ярыгина и Лившица. Б. Кагарлицкий заявил, что такой специальности не существует, и получил от судьи второе замечание: «Ваше остроумие к делу не относится». Судья поинтересовался, не означает ли указанная фраза, что Ривкин должен был изучить пригодность Ярыгина и Лившица к конспиративной работе. Кагарлицкий это отрицал, поясняя, что данное место в протоколе появилось в результате недоразумения. Это просто неудачная формулировка. Хотя, вообще-то протоколы велись достаточно добросовестно, но не следует забывать, что следователь записывал показания свидетелей своими словами. В результате возникают недоразумения. «Почему же вы не отметили этого в замечаниях?» – спросил судья – «Потому что счёл это мелочью, не имеющей особого значения». Далее Кагарлицкий заявил, что, будучи мало знаком с Ривкиным, не может судить, была ли его деятельность законной или незаконной – о чём уже указано в протоколе допроса. Когда речь шла о личности обвиняемого, Кагарлицкий охарактеризовал Ривкина как человека порядочного и абсолютно искреннего: он всегда говорит то, что думает, даже если другим это не нравится. Адвокат спросил, преследовал ли Ривкин цель подрыва Советской Власти. Свидетель заявил, что Ривкин, по его мнению, не имел единой, цельной и продуманной системы взглядов, руководствовался главным образом эмоциональными и нравственными мотивами, а потому не мог иметь сознательной цели подрыва Советской Власти.

Последнее слово Ривкина

Обвинение по всем пунктам осталось недоказанным, что стало особенно ясно после выступлений свидетелей: Шилковой, Мирской, Кудюкина, Фадина и Кагарлицкого. Эти свидетельства суд не принял во внимание, хотя из них было ясно, что моя деятельность не содержала умысла подрыва и ослабления советской власти. Я отказывался отвечать на допросах, так как считал и считаю, что не нарушал какие-либо советские законы и мои действия неподсудны. В своей речи прокурор сказал, что этот преступный, по его мнению, я начал благодаря своему чрезмерному честолюбию и желанию прославиться. Я хочу сказать, что эти черты характера совершенно мне не присущи, и те, кто меня знает, подтвердят это. И я говорю сейчас об этом не потому, что хочу показать обратное, а потому, что хочу показать всю голословность обвинения в целом. Всей своей жизнью, честным трудом я показал своё отношение к нашей жизни, желание как-то улучшить её, исправить те недостатки, которые у нас имеются. Никогда я не стремился к личному благополучию и работал всегда честно. И как бы не сложилась моя судьба, я буду честно трудиться всегда, что, по-моему, является показателем любви к своей стране.

Прокурор потребовал для меня семь лет, я думаю, если бы можно было дать больше, он бы это сделал. Судья говорит, что у нас за убеждения не судят, но этот процесс свидетельствует об обратном. Я, конечно, живой человек, и мне очень тяжело, что своим поведением я наношу глубокую рану близким и родным, дороже которых у меня ничего нет. Но поступить иначе я не мог. Я сознательно пошёл на эту жертву во имя социального прогресса и демократии в нашей стране. Я считаю, что без жертв добиться ничего нельзя. Я также мог быть сейчас на свободе, как Фадин и Кудюкин, но счёл для себя невозможным в силу вышеизложенного, и надеюсь, что моя жертва не будет бесполезной для истории. Как бы мы ни хотели – колесо истории повернуть вспять невозможно!

Я очень хотел бы, чтобы после этого «суда» каждый человек, который здесь был и видел, что здесь происходило, оставшись наедине со своей совестью спросил бы себя, как ему жить дальше?

Я хочу ещё раз сказать, что не жалею о той внешней свободе, которую сохранили мои товарищи, подписав бумагу о помиловании. Для меня главное – это внутренняя свобода, в каких бы условиях я не находился. Любые условия не изменят мои взгляды.

На вопрос судьи: какого приговора вы желаете, Ривкин ответил: полного оправдания.

Приговор: 7 лет ИТЛ и 5 лет ссылки.

---

[1] По свидетельству П. Кудюкина, запись суда над М. Ривкиным была сделана А. Зверевым по инициативе Л. Богораз.