 |
 |
 | ||||||||||
|
Умер Галич...Материал для Альманаха-77ПредисловиеВ декабре 1977 года я приехал в Москву, чтобы продолжить работу над Альманахом-77. Этот визит совпал со смертью Александра Галича, и на квартире Петра Старчика состоялся концерт в память этого выдающегося барда-диссидента. После концерта я остался, чтобы договориться со Старчиком о сотрудничестве, он дал мне для Альманаха две свои песни, которые я слышал прежде и которые мне очень нравились: «Сосна» на слова Стуса и «Как тысячи других» на слова Ткаченко. Он же рекомендовал мне поговорить о сотрудничестве с Абрамкиным и Лиятовым (о котором знал только, что он одессит). Но поскольку я ожидал, что первый номер Альманаха может появиться в ближайшие месяцы, мне хотелось открыть его материалом о Галиче. Запись рассказа Галича о его поездке в Норвегию мне показалась совершенно адекватным материалом – интимным и, так сказать, от первого лица. Старчик сомневался: уж очень плохой по качеству ему казалась запись. Но я убедил его с ней расстаться. Работа по расшифровке оказалась и впрямь непростой. Но мне не хотелось изымать темные места, хотелось оставить все так, как это было в жизни, со всеми недостатками устной речи, чтобы читатель мог «услышать» живой, а не бумажный текст. И я расшифровывал ленту в течение нескольких недель. Утром, идя по делам, я прокручивал в голове фразы с непонятными словами, и некоторые из них вертелись в голове много дней, пока вдруг меня не осеняло. Иногда это было такой радостью, что я бросал дела и бежал к магнитофону, чтобы убедиться в правильности озарения. Когда расшифровка была окончена, я мог гордиться своей работой. Но, увы, два или три слова так и остались непонятыми. Читатель увидит, что в записи был перерыв – что ж, другого варианта у меня не было. Я попытался сохранить то, что сумел достать. В.Игрунов
Александр Галич о Норвегии - Александр Аркадьевич, если вы не устали, расскажите нам о Скандинавии, мы все это запишем и будем всегда это крутить и вспоминать. Еcли вам трудно, то в следующий раз. - Нет, я могу рассказать. Я попал в эту страну как пижон-кинематографиcт. Много лет тому назад, в 61 годy. И ничего еще не сочинял. Я сочинял ужасные сценарии и очень плохие пьесы. Нет, я сочинял в то время и хорошие пьесы, но хорошие мои пьесы запрещали, они не ставились. Но, так сказать, я был вполне модным и благополучным кинематографистом, и в числе небольшой группы из 5-ти человек мне довелоcь попасть в Норвегию. И вот, я вам должен сказать, м-м... что там была мистика. Если у вас есть уже пленка, то тогда я расскажу о мистике. У меня было очень трудное лето. В общем, я, так сказать, человек довольно покладистый и легкий, но иногда у меня бывают тяжелые периоды, когда я сам себе не рад, а уж тем более не рады окружающие. И вот однажды я шел в рассуждении сильно выпить. Шел я по Арбату, а на Арбате еще тогда существовал тот самый комиссионный антикварный магазин. И вот у меня было 50 рублей. В то время это было совсем немного, это не нынешние, это пятерка была. Ну, в общем так, купить свои поллитра и идти домой с этой поллитрой у меня была полная возможность. И вот я вдруг вошел и увидел вот такую маленькую пепельницу. И чем-то она мне показалась необыкновенно прекрасной. Я не знаю, что меня в ней пронзило – она была черненькая такая, невидная из себя, но что-то мне показалось необычайным в этой пепельнице. И она стоила 4 рубля 25 копеек. Я думаю: "Что ж мне делать, братцы?" Потом я решил: "Ну, кто-нибудь мне поднесет, в общем. Я там приду, значит.., помолюсь кому-нибудь, поплачусь... Куплю-ка я сe6e эту пепельницу". И я ее купил. Я купил, поставил на свой стол и долго облизывался. Потом прошло время, я уехал. Там было написано что-то "Xанд пайнтинг" - значит от руки расписанная чего-то там, и какой-то, в общем, еврей... типа фамилия была Ставангер. Ставангер, вот он, значит, расписал это дело от руки. Больше ничего. Там такая рыба была, такая символическая рыба написана. Это – в самом деле. И потом я случайно попал в Норвегию, мы приехали в Осло, нас было пять человек, и началось все прекрасно. Мы приехали... Это очень старомодный, прекрасный по старомодности город. И вот первое впечатление было такое… Мы поехали за город, на киностудию. Мы ехали мимо вилл, которые стоят вдоль дороги. Заборов там нет, заборы только у кинозвезд, там, у Биби Андерсон, которая живет в Норвегии, а не в Швеции – вот у нее есть забор, а у остальных заборов нет. Но у них стоят такие высокие лавки. Так ведь, в общем, я, человек не маленького роста, даже подумал, что мне надо было бы подпрыгивать для того, чтобы сесть на эту лавку. И я спросил у нашего сопровождающего: "Что это за лавки, странные высокие лавки?" "Ну, какие же это лавки? Это не лавки". Я сказал: "А что это такое?" "Ну, это лотки, - он сказал,- ну, утром хозяйки выносят, там, конфеты, остатки, там, тортов, которые ели на ужин или фрукты, которые поспевают, вот, дети идут в школу - они могут это брать. Зачем же им лазить-то?" Вот это была Норвегия. С этого для меня началось ощущение Норвегии. А потом нас повезли на юг... через город... с еврейской фамилией Ставангер в Берген. И я выяснил, что просто Ставангер – это город, где делаются эти пепельницы. Где делается вся эта замечательная керамика. И потом я увидел Берген. Я увидел могилу Грига, на которой написано не так, как написано у нас на памятнике Гоголю: "Гоголю - советское правительство" (выяснилось, что, значит, только они имеют взаимоотношения с этим писателем)... А там просто такой фиорд у дома, и там над этим фиордом, в скале, покачивается гроб. Он так немножко покачивается на цепях, потому что там всегда с фиорда дует ветер. И там просто написано: "Григу - Норвегия". И потом, там еще нет уличного движения. Там просто ездят все, как попало. Но paз в день, в 3 часа дня, когда расходятся школы, то происходит следующее: значит, какая-нибудь кникса с курносым носом выходит (они все очень смешно одеты - они такие, как гномики, тролли – такие колпачки и очень яркая интенсивная одежда: синие штаны, красные свитера, белые сапожки резиновые), вот такая выходит, у нее церемониймейстерская лента через плечо, она выходит так и останавливает движение. И все машины стоят, как вкопанные – это расходятся школы домой. Да. Осло все бежит домой. Все дети Осло бегут домой. Вот такая это страна. Вот, я хочу суммировать. Я подумал, что, вот, действительно это страна, как я уже вам сказал, маленькая, прижатая к морю, три с половиной миллиона населения, такая узенькая полосочка, полумесяц, дали миру: Ибсена, Гамсуна, Нансена, Грига, Торвальдсена... Что-то там было в этой стране, вот такое что-то... В самой ее сути... -... Гамсун... А вы не знакомы с вдовой Исайи Добровейна - Нет. - Нет? - Нет. - Она там живет. - Ну, я знаком... Я, вот... И вот там еще занятная история. В Бергене замечательный музей живописи. Восхитительный совершенно. И он ни на что не похож, потому что норвежцы, кстати, почти как англичане, очень мало давали репродуцировать своих художников. Когда я, пардон, обратно же, был, значит, в Лондоне, в Тейт Галери, то когда я вошел в зал Тернера, то я просто понял, что мы не имеем понятия, что это зa художник. Величайший, гениальный художник. И что это ни на что не похоже. Тернер. И Уистлер ни на что не похож, когда... (он сам вполовину американец, вполовину англичанин – но большинство его работ там). Но Тернер совершенно не похож, просто нельзя представить себе что это такое, это чудо совершеннейшее. И вот, у норвежцев такой же музей в Бергене художников, имен которых мы вообще не знаем, потому что их не продавали, не репродуцировали никогда. И вот это – волшебные художники. И вот там, я хожу по этому самому музею, значит, мои кинематографисты не пошли, естественно, они народ культурный, чего им в музеи ходить, они свое дело знают, они пошли в шопинг заниматься, так оказать, а я, все-таки, как дурак, пошел в музей. Хм-хм... И вот, я хожу по этому самому музею, с сопровождающим мы ходим вдвоем, и я вижу портрет безумно красивой женщины. Такая прекрасная курносость, такая волшебная золотоволосость – ну, просто прелесть! Я говорю: "Кто такая?", я говорю: "Что это такое?" "Портрет актрисы". "Ну какой актрисы?" – говорю уже с тайной мыслью не познакомиться ли – может, приедем в Осло значит,.. скажу, вот он, значит, человек из Советского Союза, желал бы... значит... "Да, – говорит, – по-моему, просто портрет актрисы". "Ну, как фамилия актрисы?" Говорит: "Я не знаю". Мы потом с ним ходим, ходим, ходим, ходим долго. По музею. И потом мы с ним выходим, и уже, значит, я с ним прощаюсь, он мне дарит на прощанье каталог. Я открываю на этой странице, при нем же открываю, смотрю и говорю: "Портрет актрисы, да". А он говорит: "Знаете... герр. Портрет раньше назывался иначе, он сейчас называется так". Я спрашиваю: "А как он назывался?""Он назывался портрет госпожи Гамсун". Я говорю: "Ах, вот как!.. А почему ж вы его переименовали?" Он говорит: "Знаете... ну, в общем... вы знаете, что мы все отправили книги ему обратно на его мызу, когда он стал... с гитлеровцами... Ну, он, конечно, был старый человек, не надо его так строго судить, но... для того, чтоб не было вот таких лишних вопросов, мы переименовали этот портрет". Понимаете, это маленькая страна, у которой есть великий, просто великий писатель мира, – они стесняются, потому что он немножко чего-то не так сделал, понимаете? А мы вон сейчас печатаем речь Шолохова к избирателям, туды его мать,.. но не надо меня возвращать на землю! Хм-хм... - Александр Аркадьевич...? -... эквивалента почти пяти килограммов бензина, потому что они дотируют все. Пожалуйста, куришь, ты балуешься, сукин сын, ты желаешь, понимаешь, это самое… – плати! А апельсины, фрукты нужны всем, и детям, и старикам, больным нужны. Это нужно чем-то дотировать. У них ничего этого своего нет. Им нужно все ввозить. Они... ... в счет колониальных налогов. - Александр Аркадьевич... ..? - Это маловато, в общем, маловато. Нет, жить-то можно все равно прекрасно, но это маловато, конечно... Для наших мечтаний там размиллионериться, ничего этого не выйдет. Там размиллионериться нельзя. Там Тур Хейердал переехал жить в Италию. Да. Потому что там прогрессивная система налогов, и поэтому с последней его книги, – не с "Кон-Тики", а со второй его книги, я забыл, как она называется, – он уже должен был платить государству: не то что он получал гонорар, а он уже должен был им выплачивать с нее еще чего-то. ... - Поэтому вы хотите ехать в Англию или во Францию? - Нет, я хотел работать там... Я хочу работать там. Я хочу работать в Англии и во Франции. У меня там и там есть два предложения. А жить-то можно и там... - Ну конечно! А что за работа? Писать какой-то сценарий? - Нет, там работа у меня очень хорошая. Работа там дивная. Там работа у них.... такой есть "ПЕН-эдишн", это издательство ПЕН-клуба, который будет издавать 80-томное издание искусств стран мира 20 века, причем они включили в это издание только три раздела: музыка, поэзия и кино. И там, это самое... борд директоров. Когда была предложена моя кандидатура для составления двух советских томов, они все проголосовали единогласно, поскольку они считали, что я имел отношение ко всем трем этим жанрам, что я буду редактором-составителем этих двух томов. И при этом я буду принимать участие и в остальных томах там... в качестве консультанта и так далее. Вот. А ПЕН-клуб Франции, он избрал меня советником... - Так это было уже полгода тому назад... - Нет, это они избрали меня членом, а теперь меня избрали советником. Это тоже оплачиваемая... это, в общем, вроде члена президиума, оплачиваемая должность, тоже советник по вопросам советской литературы, того, чего им надо переводить и с чем им надо знакомиться... советовать. - Вы им посоветуйте... - Я им посоветую... кое-чего. Хм... - Что вас сейчас держит? - Меня сейчас держит исключительно что – советская власть. Больше ничего. Хм-хм. - Не пускают? - Пока нет... Пока нет, не пускают... - Вас трудно, конечно, не выпустить: член ПЕН-клуба... - Мало ли чего, чихали они на меня как на члена ПЕН-клуба. А у нас очень смешно. У нас члены ПЕН-клуба все время "на троих"... У нас было так – был Тошка Якобсон, потом был Володя Максимов и я. Трое. Тоша Якобсон уехал - избрали Леву Копелева. Леву Копелева избрали, как уехал Володя Максимов. Уехал Володя Максимов - избрали Володю Войновича. Значит, у нас все время... мы на троих все время можем как члены ПЕН-клуба... ………. Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!
|
|||||||||||
 |
 |
