Сейчас на сайте

<<  На титульную страницу сборника "Две культуры".

Вступительная статья к сборнику Ч.П. Сноу «Две культуры»

То, с чем, мы надеемся, вам предстоит познакомиться - сборник лекций о проблематике науки, прочитанных известным английским ученым, общественным деятелем и романистом Чарлзом Сноу. Эта книга впервые была переведена на русский язык и издана в Советском Союзе в 1973 году, а лекции относятся и вовсе к 59 – 61-м годам. Таким образом, не трудно заметить,  что книга принадлежит миру, которого уже давно нет.

Ничто так на свете стремительно и безнадежно не устаревает, как политика и наука. А эта книга – как раз об этих двух вещах: о науке и о политике. Так зачем, удивитесь вы, читать сегодня это никому ненужное «старье»? С тех пор написано немало такого, что гораздо более пригодилось бы политику 21 века.

Когда-то в Средние века была очень популярна одна голландская пьеса, оригинальное название которой мне не известно, но по-английски оно звучит как “Everyman”. Нет ничего банальнее и обыденнее сюжета этой пьесы. В ней показывалось, как человек, встречая Смерть, видит, что никто из его бывших друзей – ни Красота, ни Богатство, ни Остроумие – не желают последовать за ним в царство Смерти, и только Мудрость и Добрые Дела не оставляют его в этом путешествии в иной мир. И хотя не было ни одного человека, который бы не знал этих истин, пьеса не сходила с подмостков всей Европы, заставляя сопереживать каждого, кто смотрел ее.

Книга Сноу в некотором смысле подобна этой пьесе. По-видимому, вообще свойство всякого по-настоящему хорошего произведения -  рассказывать о старых и давно известных вещах так, чтобы казалось, будто с автором ты заново открываешь для себя мир и узнаешь в привычном и повседневном великое и вечное.

***

В век научной революции нет, наверное, ничего более важного, как определить смысл и назначение науки в истории и культуре человечества. Никто, в конечном счете, не несет большей ответственности за будущее мира, чем те, кто знает, как этот мир устроен. Поэтому главная забота Сноу – выяснить отношение между наукой и всеми другими сферами человеческого бытия: в первую очередь, гуманитарным творчеством, затем политикой и, наконец, всеобщей этикой. 

Хотя в книгу входят три независимые лекции, они тесно связаны между собой по смыслу и рассматриваемым темам. Каждая из них содержит элементы проблематики двух других, однако часть «Две культуры и научная революция», пожалуй, является наиболее емкой.

В этой лекции о двух культурах, прочитанной им в Кембриджском Университете в 1959 году, Сноу говорит о драматической расколотости современной западной интеллигенции. По его представлению, раскол произошел на две субкультуры: интеллигенцию научную и художественную. Между этими мирами – почти непреодолимая пропасть, вызванная полярными отношениями представителей двух культур к промышленной и научной революциям, обществу и даже самой человеческой личности. Такая разность мировосприятия, по словам автора, основана на ущербном характере образования, получаемого молодыми людьми в Европе и, в частности, на родине Сноу, Англии. Результатом этого разрыва, по мнению Сноу, может стать цивилизационная катастрофа, так как ни научная, ни гуманитарная интеллигенция не обладает полнотой знания, необходимого человечеству во все усложняющемся мире.

Нельзя не отдать должного Сноу уже в одном том, что он так ясно увидел проблему разлома в среде интеллектуальной элиты на почти не сопрягающиеся части и понял всю меру опасности для цивилизации, исходящую от этого разлома. Но невозможно здесь не подумать и о том, что именно ученые, уверенные в своем могуществе гордые наследники Фауста, в первую очередь и повинны в потере связей со своими собратьями из гуманитарного цеха. Именно так, а не наоборот, как, вероятно, склонен полагать Сноу. Гуманитарная интеллигенция, занимающаяся общечеловеческими ценностями, уже по своей природе гораздо менее предрасположена к самоизоляции, чем естественнонаучная ее часть. Неприятие же ею промышленной революции, на которое сетует Сноу, тоже происходило во многом именно из-за способности гуманитариев видеть последствия явлений с точки зрения общечеловеческой и вселенской. Как показывает затяжной цивилизационный кризис, в котором мы сейчас оказались, их опасения во многом оправдались.

Впрочем - нет ничего более пагубного для судьбы нашей цивилизации, чем заниматься теперь выяснением, кто виноват больше. Виноваты, конечно, все – а уж степень этой вины пусть определит Бог.

Проблема разделения культур возникла, вероятно, очень давно, не позднее европейского Возрождения,  и уже вполне ясно была обозначена Фрэнсисом Бэконом в его теории «двойственной истины», принесшей человечеству, в конечном итоге, неисчислимые беды. Ведь как только выдается моральная санкция на допустимость существования областей знания, не должных согласовываться между собой и зависеть друг от друга, как тот час и без того подспудно происходящее расслоение общества приобретает необратимый и очень глубокий характер. Общество, по сути, фрагментируется на отдельные сектора, каждый из которых пытается жить независимой жизнью, претендуя на универсальность и, разумеется, не обладая таковой. Последствия этого разрушительны.

С накоплением  и усложнением наших знаний о мире наступление специализации неизбежно, как неизбежно оно и во всякой сколько-нибудь сложной биологической системе. Не может один смертный вместить в своей голове представление о физике элементарных частиц, знание об устройстве компьютера, особенности строения микроскопических грибов, специфику современного текстильного производства, знание поэзии Китса и Шелли, философии Гегеля, и при этом помнить всех египетских фараонов и ветхозаветную историю.  Отсюда соблазн разделения на изолированные  группы по интересам, в конечном итоге ведущий к появлению многочисленных субкультур внутри некогда единой культуры. О двух из них столь блестяще и написал Сноу.

Но кроме культур естественнонаучной и гуманитарной интеллигенции,  можно было бы отметить и чрезвычайно важное для Европы разделение на секулярный и религиозный миры. Отчуждение между последними ко времени научной революции стало почти абсолютным, так что едва ли нашелся бы такой вопрос, по которому крайние представители науки и Церкви оказались бы единодушны. Как религиозные ортодоксы, так и ортодоксы секуляризма обвиняли друг друга во всех возможных грехах, совершенно не желая слушать доводов противоположной стороны и априори признавая их неправоту.

Такие же почти нестыкующиеся миры – «трудящиеся массы» и интеллектуальная элита, военные и гражданские служащие, ученые и люди искусства (хотя у меня ощущение,  что между ними общего все же больше, чем между другими категориями современного общества). Список можно продолжать долго. И эта драматическая фрагментация имеет место в рамках всего лишь одной Западной культуры! Если уж внутри своей родной культуры люди разучились слышать друг друга, понимать друг друга, более того, потеряли всякий интерес к общению друг с другом – то что же говорить о диалоге с другими культурами, имеющими исходно иные духовные корни и нормы поведения?

Беда современного человечества именно в отсутствии диалогичности между его частями. Сноу сокрушается о том, что мало кто из «гуманитариев» имеет хотя отдаленное представление о производстве пуговиц, как не имеют они и понимания смысла промышленности вообще. Но не то беда, что поэт не знает, как делаются пуговицы (я тоже, хоть и не поэт, к стыду своему, не знаю). Бог с ними, с пуговицами! И даже не то беда, что ученые не интересуются практическим применением своих теорий. Беда в том, что утрачено целостное знание о мире, утрачено представление о том, как устроен мир в целом и по каким законам он живет.

То обстоятельство, что мир сегодня оказался на грани разрушения, есть прямое следствие исчезновения этого целостного знания и  неспособности к плодотворному диалогу между носителями разных субкультур. Будущее мира  как никогда прежде зависит от того, окажется ли управление им в руках людей всесторонне образованных, терпимых и диалогичных. Не узкие специалисты, а эрудиты возрожденческого типа, пусть и не знающие деталей промышленного производства, но понимающие его смысл и роль в истории, равно как и ценность поэзии и философии – именно такие люди ключ к преодолению кризиса цивилизации.   

Сноу в середине 20 века не ставил еще вопрос с такою остротой и определенностью, но его заслуга уже в том, что он указал на нее, как указал и путь ее разрешения. Он не покажется вам оригинальным своим рецептом массового изменения мировоззрения. Все мы уже пришли к тому, что никакого иного способа эффективно переменить сознание миллионов, кроме как через глубокое реформирование системы образования, в современном обществе быть не может. И Сноу в своей лекции сказал именно об этом: меняйте ваше образование, если хотите, чтобы произошло сближение между распавшимися частями культуры, если хотите, чтобы ваша цивилизация выжила.

Этот совет очень прост и очень очевиден – но до сих пор едва ли найдется хоть одна развитая  страна мира, которая бы в полной мере им воспользовалась – не говоря уж обо всех остальных. Напротив, вместо универсально образованных, владеющих знанием о законах мироустройства интеллектуалов, мы видим так называемое «цивилизованное» общество, почти сплошь состоящее либо из очень узких специалистов, со временем делающихся все более узкими, либо из вообще мало в чем понимающих дилетантов, в руках коих зачастую оказываются бразды правления государствами. Поэтому призыв английского профессора и писателя остается актуальным и сегодня – может быть, гораздо более актуальным сегодня, когда даже по сравнению с серединой прошлого века наше образование стало существенно более ущербным, явно недотягивающим до уровня тех задач, которые надлежит решать уже нашему поколению.

Сноу, не только ученый, но и политик, прекрасно понимает опасность односторонности для современного общества. И  дальнейшему раскрытию именно этой проблемы посвящена его следующая лекция «Наука и государственная власть» - пожалуй, самая захватывающая из всех частей настоящей книги. Столь увлекательной ее делает рассказанная с живостью романиста притча-быль о двух ученых, каждый из которых сыграл огромную роль в истории Англии времен Второй Мировой войны. Не стану пересказывать эту действительно почти детективную историю – скажу лишь, что она и познавательна, и поучительна, и необыкновенно актуальна сегодня. Знать ее полезно каждому, кто соберется заниматься политикой. Мораль же ее проста: ни один ученый, даже самый гениальный, не должен быть слишком близко допущен к политическому управлению и уж тем более – наделен абсолютной властью.

Всякий специалист, в конечном счете, в своей односторонности «подобен флюсу»: он видит лишь свою область знания, часто не улавливая всей сложности явления в целом. Его суждения бывают ошибочны и всегда требуют проверки, а его симпатии и антипатии слишком зависят от его личных склонностей. Искусство  же политика, хотя Сноу это так и не формулирует, до некоторой степени сродни искусству мирового судьи – дилетанта, выслушивающего мнения специалистов, но выносящего приговор на основе своего здравого смысла. Именно поэтому, можно продолжить идею первой части, так важна широта кругозора тех, кто принимает решения, именно поэтому так важно сближение между людьми разных культур, именно поэтому так необходима перестройка всего нашего образования. 

И все-таки  Сноу не может удержаться от некоторого преувеличения роли ученых в обустройстве будущего миропорядка. В заключительной части, озаглавленной «Воинствующая моральность науки», он возлагает всю меру ответственности за судьбы мира именно на ученых, и не только потому, что они как никто другой знают, по каким законам существует мир. По глубокому, хотя и несколько наивному убеждению автора, ученые уже в силу того, что смысл их работы - поиск истины, более нравственны и более других склонны к утверждению добра и правды.

Конечно, невозможно не согласиться с тем, что на людях знающих лежит гораздо больше ответственности за будущее цивилизации, чем на обычных смертных. Невозможно не согласиться  и с тем, что как бы ни были ученые-теоретики оторваны от практической деятельности, они не имеют никакого права не задумываться о последствиях возможного применения своих блестящих теорий. И невозможно не пожать руку Сноу за то, что он, будучи сам человеком науки, возлагает на себя и людей своей культуры такую тяжкую ношу, как ответственность за судьбу мира. Но также невозможно и полностью согласиться с тем, что спасение мира – только в ученых.

Продолжая логику его первой книги, спасение мира скорее – в способности ученых с одной стороны, гуманитариев с другой, религиозных деятелей с третьей и так далее – преодолеть старую цеховую замкнутость, протянуть друг другу руки и восполнить недостающее каждой из сторон знание мира в дружественном диалоге. Результатом же этого диалога должно стать признание каждой из субкультур своей меры вины за уже наступивший кризис и своей общей ответственности за его разрешение.

***

Нам думается, не должно остаться ни одного человека, которого не затронула бы книга Сноу хотя бы одним из своих аспектов. Каждый в ней найдет что-нибудь для себя, и каждый вынесет из нее свои уроки, и, возможно, они не совпадут с теми, которые вынесла я. Во всяком случае, все те вопросы, которые ставит Сноу – и те, которых я здесь коснулась, и те, что остались за рамками моей статьи – должен поставить перед собой всякий человек, не совсем равнодушный к будущему окружающего его мира. 

Редактор сайта Е.Шварц

 К сборнику "Две культуры" >>> 

Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!