<К Сокирко>

<О Компромиссе>

Дорогой Виктор!
Так уж сложилось - и сам не знаю, чему обязан, - что я прочел Ваше письмо; и не удержался, чтобы ответить, не медля: ведь кто знает - человек предполагает…, - встретимся ли мы вскоре? К сожалению, обстановка требовала достаточного напряжения, а текст - нет, не лучшая ксерокопия слепого текста, так что мой ответ будет ответом не на Ваше письмо в целом, а лишь на две, но весьма существенные, мысли. Я очень надеюсь перечесть - ведь три страницы! - тем более, чувствуя пробелы, вызванные разделением внимания. Тогда, быть может, держа письмо под рукой, я смогу писать уверенней и вернее, а сейчас - упомянутые фрагменты.
Как я мог предположить, хотя это предположение было робким, Вы понимаете компромисс не вполне так, как я. Это достаточно естественно, но дело в том, что расхождение носит принципиальный, я бы сказал критический, характер. Вы понимаете компромисс, как полуправду, как допустимую полуложь, без которой желаемый идеал обречен остаться маниловской мечтой. Вы ссылаетесь при этом на историю, на примеры политических партий, и Вы правы, ставя под сомнение - если только отбросить уверенность сомнения - реализуемость безупречного, чистого компромисса, компромисса без задней мысли. Но дело в том, что мы стоим перед лицом пусть необходимого, но сугубо политического компромисса, обеспечивающего нам, позвольте сказать - инакомыслящим, и свободу, и поле деятельности. Нет, наш компромисс иного рода!
К идее компромисса я пришел впервые в 68 г., когда передо мною разверзлась вся бездна несовместимости, когда я пережил страшный и окончательный переворот, открывший мне катастрофическую нереализуемость самых неизбежных, самых фундаментальных преобразований. И тогда компромисс стал выходом для меня, выходом в долгую подспудную работу, под защиту недосказанности и тайны. И этим духом пропитана моя работа, начатая тогда, но законченная лишь в 72 г. Но уже в 72 году я начал понимать компромисс иначе, произошел перелом, отшвырнувший прочь идею частного компромисса - а именно таким является компромисс политический.
По Вашему письму я понял, как хорошо вы помните патетический бубнеж Движения - мы не занимаемся политикой. Я противопоставлял себя ДД, ибо был политиком. Я почти с надрывом утверждал это, и, когда мои московские друзья восклицали "я не хочу думать о последствиях - о последствиях пусть думают политики", я должен был говорить - а тогда это было - плевать себе в лицо - так вот, я, я политик, и я обязан думать о последствиях. Отказ от политики означал для меня неполноценность, недостаточность, нежелание ответственности.
Но думать о последствиях - это значит учитывать все. Все не учесть - не мудрено и ошибиться, но никакого права не имеем мы отказываться от постоянной оценки, самооценки, сомнения. Так вот и вышло, что мои интересы не сосредоточились на критике сталинизма или на протесте против репрессий, а растеклись на проблемы всего нашего шарика, такого маленького и такого хрупкого.
Наблюдая за становлением глобальной цивилизации, трудно не обратить внимания на процессы дезинтеграции, так парадоксально, на первый взгляд, вламывающиеся в стройный поток гуманистической унификации. Поначалу меня озадачивал факт национализма во второй половине XX века, и непонимание, и нарастающая волна многостороннего озлобления. Однако довольно скоро я пришел к выводу, что складывающаяся цивилизация несет в себе зерна многоосновности. Т.е., если в прошлом любая цивилизация была обязана своим возникновением ассимиляции культурных традиций, смешению, ведущему к вырастанию цельного ядра, то нынешняя цивилизация, сливая воедино достояние всех культур мира, не только разрушает рамки между людьми и народами, но и заново создает их. Эти рамки не отделяют, как прежде, народ от народа, но создают не одно человечество, а человечество, разделенное на серию культур, сосуществующих и во времени, и в пространстве, непрерывно взаимодействующих, но неслиянных. Складывающаяся глобальная цивилизация не только создает возможность для таких культур, но и по структуре своей требует их существования. Но в механизме цивилизации еще нет структур сосуществования. Культуры, равно неизбежные, оказываются не только принципиально различными, несовместимыми, но и враждебными!
Этого мало. На фоне изложенных принципов в 72 г. я неожиданно для себя обнаружил признаки процесса - тогда для меня страшного и отталкивающего - адаптивной иррадиации вида H. sapiens. Вот когда проблема компромисса перестала быть для меня поиском пути к выживанию, перестала быть путем борьбы за торжество "нового", "лучшего", путем борьбы за победу. Не "лучшее", но разное! Компромисс - это не особая форма конспирации, это не полуложь, это сама правда, это искомая формула сосуществования. Компромисс нужен не для хитроумного вытеснения, но для разделения.
С тех пор мои взгляды весьма усложнились, т.к. я понял, что существуют ограничения, накладываемые ресурсами планеты на описанный процесс. И тогда стало очевидным, что искомый компромисс - извечно присущий жизни императив. Человечество посягнуло на него - но вот на краю гибели. Компромисс - это компромисс между возможностями и правом, потребностями и разумом, могуществом и самой жизнью, ибо всесилие человека, это всесилие смерти.
Вот почему я не приемлю понимания компромисса как временной уступки, вызванной недостаточностью (да попросту гигантским неравенством) сил. Компромисс, ответственность должны быть оценены как кардинальнейшие основы бытия; так, только так, если мы не хотим бессмысленной и чудовищной катастрофы. И этот дух компромисса должен пронизывать каждый наш шаг, а не быть абстрактным философским идеалом, так сказать, категорией.
Вот в этом наше с Вами существеннейшее расхождение. Я думаю оно преодолимо, даже более того, мне кажется сближение здесь неизбежным.
Что же до другой мысли, которой я хочу коснуться, то она упирается во фразу "Вы неосторожно примерили маску…", и здесь я должен признать, что не смог выразить мысли, поэтому хотя и расхождение явно, но это еще не спор, ибо по крайней мере одна из позиций не выявлена четко. К сожалению и Ваша позиция мне не очень ясна - здесь очень нужен был бы текст под рукой, - ни моего, ни Вашего нет. Поэтому - сначала.
Я выбрал пример игры, сцены, где совместная работа и взаимная ответственность. Но сцену и в самом деле можно бросить, если игра фальшива, - лучше сойти, чем морочить публику, уподобляясь твеновским проходимцам. Пример неудачный и неубедительный, но Бог мой - я люблю примеры! - и простите мне, если перед пространным изложением я опять прибегу к аналогии.
Представьте себе, что не зная сил своих, а паче того нрава стихии, отправились в морскую прогулку. Пусть не Вам первому пришла в голову эта шальная идея, но Вы с энтузиазмом подхватили ее и увлекли других. И вот Вы в открытом море, и в море - шторм. Поздно каяться, поздно винить себя и других - от энергии Вашей и всех, кто в лодке, зависит Ваша жизнь. Что толку ломать руки? Забиваться под лавку? Нужно грести и черпать воду.
Вы скажете, что ж, если лодка тонет, если шансов нет? Но Вам не выйти, Вам не избавиться от долга перед товарищами - не дурно ли, отлынивая от отчаянного труда, беречь силы, взваливая свою ношу на других? Не дурно ли, взяв последний спасательный пояс, предоставить друзьям самим выкарабкиваться из беды? Глупо не уцелеть. Но глупость иногда свята: что проку в жертве Корчака, если дети его не пережили дня? Ведь скольким детям он мог быть еще полезен!
Всякое сравнение хромо. И Вы станете оспаривать правомочность моего сравнения, так давайте же вернемся к жизни, от сомнительных моделей к реальным ситуациям.
Вы пишите, что уступив во второстепенном, Вы остались верны главному. Что же это главное? Вероятно выход из тупика, избежание катастрофы, мыслимое только через соединение добрых воль разномыслящих, разнодеющих, противников и врагов. При недоверии, подозрении, озлоблении это, разумеется, невозможно, отсюда и призыв "Приглашения" к поискам взаимопонимания.
В стране, в которой мы живем, в стране, без активного участия которой искомое разрешение - абсурд, в стране, которая сама чуть ли не полная модель всеобщих проблем, - в этой стране любой поиск - крамола. Там, где более всего поиск насущен, царит мгла молчания. И что же удивительного в поиске-сопротивлении? То, что прорыв произошел, но бедствие - счастье.
Привычка молчать не способствует красноречию, бездействие не лучший учитель осмотрительности - разве этого мало, чтобы объяснить перехлесты? Солженицын и Буковский - этапы. Этапы поиска и обучения. Пройдя их и научившись, можем ли мы осуждать их?
Да, взявшись за одно, мы делаем другое, но виновны ли мы в том, что приступив к делу с завязанными глазами, с колодками на руках и ногах, с кляпом во рту, выплюнув который, мы излили накопившуюся слюну?
И если наконец, еще не поняв, что должно, мы поняли, что недопустимо, вправе ли мы осудить поиск с его ошибками и промахами? Мы избрали иной путь, но этот путь начинается не во вчерашнем дне, а в сегодняшнем, в конце пути, пройденном нами вчера с Солженицыным, с Буковским, с западной интеллигенцией, если хотите - с Картером. Только не надо забывать, что не мы следовали за ними, но чаще - они за нами, и если сеть взаимовлияний слишком сложна и мы запутались в ней, то это достойно огорчения, может быть сожаления, но не обиды и тем более не осуждения.
Да, Вы не осуждаете Самиздат, Вы не осуждаете Движение - вы лишь подписались под чужими словами. Ваша горечь напрасна - я понимаю: слова чужие. Но вот ведь в чем дело: подписавшись, Вы еще раз подтвердили расхожее мнение: любой компромисс кончается предательством. Ваша подпись убедила: компромисс нужен для собственного благополучия. Это не так? Попробуем объяснить. Но насколько это тяжелей после Дудко, после Вас! Движение выработало прекрасный аргумент: истинность и правота утверждались жертвенностью - ни безумный срок, ни чудовищная пытка спецпсихбольницей не могли пошатнуть убеждений. Найдете ли Вы в доводах разума хоть один аргумент, способный соперничать с этим?
Известно - логика объясняет все. Разум всему подводит оправдание. Вся соль в посылках, в выборе исходного взгляда. И здесь разум бессилен: мы помимо воли отдаем предпочтение прекрасному - или удобному, безопасному, выгодному, наконец. Логика нужна для теорем. А что делать с логикой, если аксиомы различны? Обсуждать имеет смысл, если исходный толчок общ. И в этом отношении Ваша позиция нанесла сильный удар идее компромисса: неубедительно, когда мировая выгода в одной упряжке с личным благополучием. Вдобавок не убедительно, когда при этом наносится удар тем, кто самоотверженно утверждал право поиска.
Еще раз - пусть мы ошибались, но выкристаллизовалась ли бы сама идея компромисса, как это было у меня в юности, но в жизни, в бурлящем водовороте страстей и противоборств, - если бы не было опыта Движения, в котором одинаково терпимы были все крайности и перехлесты? (И в этом смысле Буковский и Солженицын не этапы - формы, грани, неизбежно обреченные на постоянное возрождение и обновление). Я, к примеру, был нетерпим к апелляциям к Западу, но с каким удовольствием я воспринял обращение инициативной группы в ООН! Мои взгляды ближе к взглядам Солженицына, но мои друзья из "демократов" - впрочем, теперь все смешалось, - сам он был неприемлем для меня своей резкой прямолинейностью, нетерпимостью, политиканством. Я, лично я, не могу не благодарить Движение, почти все время воспринимаемое мною как оппонент, даже как антагонист, за чудесный дар - воспитание терпимости.
Жертвенность, самоотречение, открытость теперь очень многим кажутся неприемлемыми, ошибочными, уже давно слышатся голоса, осуждающие "самосажательство", но нельзя принять слов обвинения: да, позиции шестидесятых годов недостаточны, но не ложны, ибо только они смогли разорвать порочную цепь кружковщины, конспирации, сектантства. Только он смогли раздвинуть наш горизонт. Мы должны идти дальше, да, но не отвергая их, но продолжая, дополняя - откажись мы от Самиздата, и снова исчезнут в трясине разъединенности и глухоты, мы снова отупеем от информационного голода. Откажись мы от открытых выступлений - неизбежная деградация в секту будет нашим уделом. Понижение голоса - путь умирания. Вот поэтому я и говорю о неизбежности общественного движения крайностей, экстремизма Буковского: без них движение невозможно, а мы сможем продемонстрировать лишь жалкие и бесплодные потуги отщепенцев, презираемых власть имущими и отвергнутыми юношами с пламенным взором.
Вот поэтому защита завоеваний Движения - наше общее дело, и тех, кто продолжает бороться, вопреки неудачам, и тех, кто принял отказ от борьбы ради сотрудничества. Компромисс - состояние между крайностями. Уберите крайность "Хроники", и завтра крайностью будете Вы, а реставрация конформизма окажется неубедительной. Вот почему я против казенной лжи, вот почему я называю это предательством, ибо малая (как Вы считаете) ложь сия стала тяжелым ударом. Вот почему этого не следовало делать.
Я не хочу, чтобы Вы сели, - ни на 12, ни на 3 - и в этом направлении я действовал - быть может это ровным счетом ничего не дало, но я могу с чистой совестью сказать, что после Вашего ареста я стремился к компромиссу. Но именно к компромиссу! Я убежден, что аналогичный исход мог быть достигнут меньшей ценой. И я должен сказать честно: если эта цена не могла быть меньшей, я бы предпочел лагерь, - для компромисса это было бы большим приобретением, а компромисс, видимо, и есть то главное, о котором Вы говорите.
Поймите меня верно, я не укоряю Вас и не толкаю изменить положение - нет: такой цены, которая бы окупила издержки вполне, Вы не в состоянии заплатить. Самое лучшее теперь - отойти, сойти со сцены, дать отстояться мути, улечься страстям. События оправдают Ваш поиск и Ваши намерения - Ваши ошибки исправлять же другим. Вы приняли этот путь - слава Богу! - и мне кажется мы стоим рядом.
И вот еще один пассаж. Вы допускаете маленькую ложь во имя большой правды. Маленькая ложь, лицемерие - нет, говорит мне жена, если много масок, можно потерять лицо. Как узнать другому, где правда, где поза? Где уверенность, что лгут другим, а не тебе? Разъедающее подозрение рождает маленькая ложь, даже умолчание. И есть риск самому слиться с маской. А если путь диалога - тем более!
И я согласен с женой. Компромисс может быть достигнут только на пути честного сотрудничества: мы можем от много отказаться, мы можем не афишировать наши взгляды, мы можем их скрывать, мы можем придавать нашим высказываниям обтекаемую форму, не унижающую достоинство партнера, но мы не должны лгать! Мы должны избегать ситуаций, в которых надо говорить неприемлемые для партнера вещи громогласно, но попав в них, надо не лгать - случаи бывают разные, но принимая удар на себя, можно молчать, можно говорить горькую и болезненную правду, можно попытаться снять ситуацию, но нельзя ускользать ложью. Жена права: ложь разрушит доверие, крохи взаимопонимания, достигнутые пусть неловкой, но правдой.

17.06.81
В.


 Примечание редактора:

Настоящее письмо является вторым по счету, написанным В. Игруновым В. Сокирко.

 


Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!

 

Редактор - Е.С.Шварц Администратор - Г.В.Игрунов. Сайт работает в профессиональной программе Web Works. Подробнее...
Все права принадлежат авторам материалов, если не указан другой правообладатель.