1986 г.

<К Павловскому>

<О типах и природе власти. Нуэры Эванса-Причарда>

Глеб,
ты сам видел, какая у меня катастрофа со временем, - сейчас у меня такое ощущение, что я обкрадываю своих детей, однако я решил вернуться к нашей жвачке, так как она имеет отношение ко всем разговорам, которые мы вели все эти дни.
Помнишь, с чего они начинались? В первый же вечер я сказал тебе, что по складу своего характера ты одиночка, что, вероятно, обречен работать один, даже если и включаешься в чужую работу. Составляющих здесь много, но одна из них ярко проявилась в нашем последнем разговоре. Я имею в виду нашу полемику вокруг слова "политика".
Ты извини, если я немного потолку воду в ступе - мне это понадобиться для того, чтобы не сбиться со своей логики.
У тебя вызвало ярость мое словоупотребление. У меня тоже бывают случаи "немотивированной" ярости, но они относятся /если я в состоянии верно оценить свое поведение в эти минуты/ исключительно к моментам "нравственной глухоты" /употребляют такое понятие/партнера: мне кажется унизительным и недостойным объяснять кому бы то ни было элементарные нравственные мотивы, а продолжать хотя бы только беседу, когда собеседник не руководствуется мотивами, которые непреложны для тебя, невозможно. Необходимость объяснять то, что должно быть очевидно, невыносимо оскорбительна для души. Я напомню тебе любимейшее мое китайское произведение - "Яньский наследник Дань":
"Тянь Гуан тотчас собрался в обратный путь. Наследник самолично проводил его, а при прощании, взяв руку Гуана в свою, сказал так:
- Это государственное дело. Прошу вас не разглашать тайну. На что Гуан улыбнулся и ответил:
- Хорошо." Что чувствовал при этом Гуан, ясно из текста через страницу:
"- Перед тем как послать Цзин Кэ в Янь, он сказал, что вы просили его не разглашать государеву тайну, выказав тем свое недоверие, а это позор для достойного мужа. Поэтому в моем присутствии он, заглотив язык, умер."
В отличие от китайца, я не обладаю восточной выдержкой, но для меня непонятно, когда взрыв эмоций вызывает непонятное словоупотребление или умозаключение. В таких случаях я пытаюсь понять оппонента, а не кричать ему, что политику выдумали греки и все, не укладывавшееся в эти самоочевидные рамки, вздор. И ведь сам ты признаешь, что совсем недавно употреблял слово "политика" в совсем ином смысле, внутренняя логика твоего развития привела тебя от "самоочевидного" представления "политика - интрига" к "самоочевидному" - же представлению "политика - строго формализованный институт, однозначно определенный". Однако, признаюсь, о существовании термина "политика" до тех пор я не слышал и поэтому вспышка твоего гнева вызвала у меня некоторую оторопь /налепившуюся на вчерашнюю усталость/. В жизни у меня никогда на было сложностей в связи с тем, что я пользовался обыденным понятием. Конечно, были товарищи, которые убеждали меня, что достаточно упомянуть слово "политика", как по пальцам начинает ползти липкая грязь. Если ты помнишь, в этих случаях я не прерывал диалог, а пытался объяснить, как и понимаю политику. Конечно, даже в этом случае я пользовался словом - не термином. Но если тебе так важно, чтобы твой собеседник пользовался термином, что ты согласен прервать беседу /между нами все порвато.../, то я рекомендовал бы тебе этот термин, определить, при этом - определить достаточно ясно, чтобы собеседник, в котором ты заинтересован /например, я, понимающий только на пальцах/, был в состоянии тебя понять. Со своей стороны я готов принять твое требование терминизировать еще одно слово, что, быть может будет способствовать прояснению некоторых моментов, хотя сам я, повторяю, до сих нор не испытывал такой нужды. Однако у меня есть некоторые предварительные условия:
Темы, которые мы обсуждаем, достаточно "неподъемны", чтобы каждый был заинтересован в широком участии заинтересованных в его изысках. Поэтому термин, обозначаемый словом, имеющим весьма широкое хождение, должен быть тоже достаточно широк, необходимо только отделить от ядра, от обязательной части факультативные ассоциации и передержки. Если же ты желаешь иметь узкий термин, покрывающий лишь очень небольшой круг явлении, будь добр придумай новое слово, изыщи редкое или изрядно подзабытое, дай ему строгое определение и - вперед кривые ноги! Если же ты захочешь слово "политика" свести до очень специального, пусть даже четко формализованного термина, ты будешь обречен на то, что тебя поймут только посвященные /уж не знаю, насколько их будет больше одного/,и в этом тесном кругу тебе останется забавляться упражнениями в формализме. Мне это неинтересно. Поэтому если сейчас я и попытаюсь определить некоторые подходы, то я буду руководствоваться расхожими представлениями.
"Словарь иностранных слов" дает такое определение: /гр.- искусство управления государством/ - деятельность общественных классов, партий, групп, определяемая их интересами и целями, а также деятельность органов государственной власти и государственного управления, выражающая социально-экономическую природу данного общества. Ничего себе определение!
Нечто сходное пишет Бовин в "Философской энциклопедии": сфера деятельности, связанная с отношениями между классами, нациями и др.
Социальными группами, ядром которой является проблема завоевания, удержания и использования гос. власти.
Дальше Бовин отсылает нас к Ленину:"...политика есть участие а делах  государства, направление государства, определение форм, задач, содержания деятельности  государства..."
Как ты заметил, никаких институциональных ограничений здесь и в помине нет. Разумеется, тебя может не устроить ни одно из этих определений, как оно не устраивает полмира, однако же надо иметь в виду, что все мы не получили никакого политического /или как там определить?/ образования, поэтому явно или неявно пользуемся в своей речевой практике представлениями, восходящими к школьным определениям. То, что "самоочевидно" тебе, только тебе и очевидно - при этом, заметь, ты не только не смог дать определения "политики", но и не смог достаточно четко отдалить явления, которые вписываются в твои рамки, от тех, которые не вписывается. Идем дальше.
Ты помнишь, когда ты прервал сей полемический труд, я сказал, что меня потянуло прочесть "Короли и сородичи"? На следующий день, то бишь вчера, я взялся просмотреть предисловие - и не зря! Там изложена точка зрения достаточно близкая к моим представлениям: "...любую, даже простейшую, систему управления в первобытном обществе большинство антропологов рассматривает как политическую. В этом смысле определение Миллера несколько более ограничено: для него "политическими" является только отношения, не основанные на родстве". Опять же таки, мы с тобой можем на соглашаться с таким определением, как с ним не соглашаются советские этнографы, однако и здесь нет речи о самоочевидности, при этом вряд ли мы можем списать в этом случае на дремучую необразованность. Так что если тебе очевидна необходимость выделить какой-то класс явлений из того, что аморфно относят к политике - "вообще", то что предмет для размышления и обсуждения, в худшем случае для спора, пусть для полемики, но не для брызжущей ярости с несколько оскорбительными высказываниями, способными надолго прекратить и без того чахлую беседу.
Итак, обращение к подручному материалу нисколько не продвинуло меня на пути формализации. Поэтому я дам доморощенную формулировку, употребляя при этом аргументацию, частично уже приведенную в разговоре, а потому, хотя и скучную, но готовую быть оспоренной.
Есть резон называть политикой деятельность /сферой деятельности - в зависимости от контекста/, направленную на управление обществом посредством власти, имеющую своим источником силу.
Миллер начинает с того момента, когда "отеческая" власть уступает место иной. Приблизительно такого же взгляда придерживается Эванс-Причард. Я не этнограф, не этнолог, не историк, поэтому углубляясь в предысторию я буду пользоваться моделями, которые быть может не отражают ни одного исторического феномена. Я не могу претендовать на описание даже высосанного из пальца генезиса власти политической, однако я полагаю, что не всякая власть, будучи не ... как бы это назвать? позволишь ли ты мне пользоваться словом "патерналистской"? - является политической?
Власть патриарха основана на родстве - и сложные родственные отношения являются источником сложных систем управления, которые распространяются не только внутри рода, но и среди всех экзогамных групп, состоящих в родстве. Но как только мы берем эндогамную общность, давай условно назовем ее племенем, мы тем самым ставим границы "патерналистской власти. "Патерналистская" власть действенна лишь постольку, поскольку все члены племени разделяют представления об источнике этой власти и признают сложившуюся иерархию. Как только эта общепризнанность нарушается, происходит расщепление племени и их дивергенция, заканчивающаяся полной независимостью при отсутствии внешних препятствий. Эванс-Причард описывает довольно дальние миграции племен, когда расщепившиеся части племен постепенно теряют связи и обосновываются на полярных оконечностях ареала обитания. Можно предположить, что миграции могли бы быть большими, если бы не те ограничения, которые характерны для нуэров, в первую очередь, географические. /Разумеется, расщепления происходят и на более низком уровне, когда не нарушается племенное единство, но для меня сейчас это неинтересно./ Если судить по дивергенции языков, такие расколы были нормальным источником этнообразования. Однако остановимся теперь на ситуации, подобной описанной для нуэров. Географические пределы и отчасти столкновение с другими народами /для нуэров близкородственными/ вынуждают существовать ряд племен в пределах одного ареала и улаживать каким-то образом спорные дела. Такое существование заставляет сохранять представление об общности происхождения /равно как и представление об общности происхождения с соседними динка/, которое до некоторой степени облегчает решение возникающих проблем. Я сейчас не буду выяснять являются ли межплеменные отношения "политическими" /хотя Эванс-Причард, по-видимому, их считает такими/, но вот отношения с динка я не могу квалифицировать иначе. /Кстати, мне трудно обсуждать эти вопросы, поскольку "Нуэры" самым загадочным образом испарились/. Хотя в миф о происхождении и заложен общий предок, однако сам миф объясняет и оправдывает постоянную вражду между народами. Процессы, происходящие в процессе борьбы: войны, подчинение, ассимилиция, - основаны исключительно на насилии и превосходстве нуэров. Поэтому такие отношения я считаю политическими. Однако политические элементы здесь как бы преходящи, мимолетны. Возвращаясь к себе домой с рабами-динка, нуэры возвращаются и к "патерналистским" нормам. Происходит постепенная натурализация динка и отношения принимают семейно-родовой характер.
В общем, можно сказать, что политические отношения на этом уровне организации возникают только время от времени в моменты столкновений эндогамных групп /не обязательно, хотя по преимуществу военных/; это касается и внутриэтнических контактов. Но организация нуэров, по нашим представлениям довольно примитивна, потому мы склонны искать более высокие ступени развития власти.
Уровень организации, близкий к тому, который я усматриваю у нуэров, виден в Библии во времена патриархов у иудеев. Но уже во времена Моисея проявляется власть, проистекающая не из системы родственных связей. Собственно говоря, Эванс-Причард и у нуэров описывает два типа лиц, наделенных некоторыми функциями управления, власть которых проистекает отнюдь не из их положения по происхождению: вожди и пророки. Если пророки, по предположению Причарда, явление относительно новое и скорее всего представляет собой ответ на вызов цивилизации, то вожди, по-видимому явление обусловленное внутренним развитием общества. Это тот тип людей, которые /как я могу судить по ограниченной информации "Нуэров"/ у меня описываются как "шаманы". Власть их носит, по-преимуществу, сакральный характер и к ней прибегают /в конфликтах/ только тогда, когда две стороны согласны на добровольное признание посредничества в урегулировании.
Как бы ни были очищены от силы родства отношения между племенами, они не избавлены от мифа и традиции, освящающих родо-племенное устройство. Точно так же остается место в этой идеологии для объяснения роли вождей, "шаманов". Это касается и нуэров, и пророков Библии. Возникновение власти Моисея не ....
Предыдущий текст писался в течении двух дней /не считая куска, написанного до твоего появления в пятницу/, прерываемый многочисленными визитами и "употреблением", что не сказалось положительно как на структуре текста, так и на его ясности. Это тем более огорчительно, что обсуждаемая тема не принадлежит к внутренне бесспорным. Тем не менее, я решительно настроен прорваться сквозь все препятствия и вновь сажусь писать, мужественно полагая, что в течение двух недель валиного пребывания в больнице мы с малышами завершим это великое дело. Однако ты приготовься, что некоторые мысли будут прерываться так же внезапно, как и возникать иные, хотя я, все же, буду пытаться продолжать, как и теперь попытаюсь привязаться к Моисею.
Библии, которая часто меня вдохновляет, нет, так же как и "Нуэров", поэтому слета Моисея мне не одолеть. Но что важно сказать: власть Моисея по Миллеру /если предисловие его правильно интерпретирует, а я правильно понял предисловие/ должна описываться как политическая. Я не склонен так считать. Политическим является управление евреями Фараоном. Отношения между ним и избранным народом основываются только на силе и на праве распоряжаться землей, отданной евреям в аренду. Евреи за ним никаких прав не признают, их раздражают повинности, тягло, которые неизбежны для оседлого населения государства, но которые никак не свойственны безгосударственным кочевникам. С точки зрения евреев такое положение не может быть никак оправдано, поэтому они ропщут, вызывая репрессии. Вот типично политические отношения.
Моисей же такой властью не обладал. Его власть возникает из апелляции к этническому чувству. Разумается, это чувство неотделимо от мифологии и предания. Не обладая никакими правами "патерналистского" ряда, он, тем не менее, обращается к религии, которая отражает и абсолютизирует реалии "патернализма". Его власть над евреями, будучи сакральной, вырастает, все же, из того же субстрата, на котором зиждется власть патриарха. Не хочу я обсуждать возможности и типы сакральной власти, предопределяемые характером мифологии, и только скажу, что сакральной я буду считать всякую власть, основанную на признании некоей группой права интерпретировать идеологический текст культуры и определить цели за тем или иным лицом или группой лиц. Ты легко увидишь, что в этом отношении не так много различий между, скажем, иудаизмом и марксизмом.
Я еще раз подчеркну, что когда речь идет о сакральной власти, то имеется ввиду разделение управляемой общиной единых воззрении и добровольное признание власти - а этом смысле сакральная власть родственна "патерналистской. Очень легко заметить, что эта власть, как и "отеческая", легко ранима, и достаточно возникновения "ереси" чтобы она превратилась в принуждение. В этом отношении инквизиция - это уже политическая составляющая сакральной власти.
Нарушение идеологического консенсуса неизбежно влечет за собой утерю сакральной власти над той или иной частью группы, и здесь есть два варианта - дивергенция и насильственное единство. В первом случае ничего нового не возникает, во втором возникает политическая власть, которую реализует сильнейшая сторона. Я лично склонен считать, что политическая власть играет не такую уж большую роль в истории. С одной стороны, зная походы Саргона или Наполеона, мы склонны придавать слишком большое значение насилию, силе как демиургу государственности. Я двумя руками /и двумя ногами, пока еще нечасто в состоянии стоять на них/ поддерживаю точку зрения Миллера /судя по первым страницам предисловия, которые одолел/, в соответствии с которой в формировании "королевств" насильственное подчинение решающей роли не имело. По моему глубокому убеждение второстепенность силы относится и не к таким архаическим обществам, как мбунду. Более того: насильственное положение никогда не остается устойчивым, если оно не находит идеологического решения, т.е. если оно не уступает место сакральному управлению.
Чисто политическая власть играет вспомогательную роль, создавая структуру, а рамках которой возможно мирное сосуществование чуждых элементов до той поры, пока не будет достигнут консенсус в рамках общей идеологии.
Поскольку быт является одним из главных источников религии, как и всякой другой идеологической системы, политическое устройство в складывающейся идеологии может являться первоисточником. В этом отношении я могу говорить и о себе: моя внутренняя настроенность весьма сильно противостоит реальной жизни, однако для того, чтобы жить, я вынужден вырабатывать систему, принимающую как необходимость реалии нашего политического бытия.
Я грешу повторами и любовью к привычным аналогиям. Как-то в своей заметке о марксизме я сравнивал ваше представление о нем с деревом, виденным мною в десятилетнем возрасте в ботаническом саду; теперь я думаю, что оно называется баньян. Могучие ветви этого дерева так велики, что для подпорки они выбрасывают воздушные корни, образуя этакую беседку. Через некоторое время эти корни выбрасывают новые ветви - и они переплетаются со старыми, выпуская, в свою очередь, новые корни: разве разберешься сразу /если это дерево достаточно старо/, что первично, что вторично, третично здесь? Так и политика идеологий и реальный быт, основа "патерналистского" видения, сплетаются во взаимодетерминирующуюся систему, в которой так трудно обнаружить первичные структуры.
Так вот, если считать политикой такую деятельность, которая направлена на установление равновесия в обществе, не обладающим консенсусом, то следует иметь в виду, что неравновесное общество, это общество, пребывающее в движении в некоем направлении. Направление это, конечно, же предопределено, всегда перед нами тьма альтернатив, я говорю о направлении только в том смысле, что общество, живущее политической жизнью, неизбежно выглядит сегодня не так, как вчера, в противовес обществу традационалистскому, в политике не нуждающемуся./Ты заметил, я старательно избегаю проблем внешней политики?/ Чем меньше выражен политический в управлении, тем больше шансов на долголетие. У А.Лота приводится пример, который допускает что сохранение традиционного образа жизни возможно для народа 4-5 тысяч лет. Правда речь идет о сравнении представлений некоего первобытного народа с мифологией фульбе, народа воинственного и политически активного, создавшего, по крайней мере, одну империю. Впрочем, мои познания в истории Африки до прочтения твоей книжицы почти на нуле.
Так или иначе, исходя из того, это власть в развитом обществе опирается на или осуществляется через сложную структуру, представляющую собой конгломерат политических, сакральных и "патерналистких" элементов, я полагаю, что всякая политическая деятельность опирается на сакральные, этнические, генеалогические предпосылки или связана с ними, как и наоборот, всякое выяснение генеалогических подробностей, не говоря уж о более серьезных вещах /как, например, история народа/, неразрывно связана с политическими следствиями. В этом смысле политикой запросто можно назвать проповедь Христа, ибо она подрывала структуру, иерархию сакрально-политических элементов, которая и без того наладилась в отчаянной динамике. В этом смысле и ДД и даже независимый поэт или художник "тянут" на политика - правда, не в глазах среднего интеллигента или работяги /ибо какое им дело до власти, равновесий и прочих отвлеченностей/, а только в глазах чиновника.
Разумеется, в моем подходе есть серьезный недостаток: никак нельзя определить однозначно дефиницию политики и поле ее применения, чего ты так желаешь. Однако тут ты можешь увидеть мои выходы на то, что ты называл идеей стабильности. Хотя разговор об этом так и не смог по-настоящему состояться, ты сможешь к тому, что уже было сказано добавить несколько черточек.
Хотя детей, наконец, я уложил спать, я чувствую, что полностью потерял способность писать. Условия моей эпистоляции полностью разрушили первоначальный замысел этого письма, но нет худа без добра: я его уложил всего на восьми страницах и дописал. Что же до смятости, то если ты будешь отвечать мне достаточно по теме /что не исключает и других тем/, возможно мы сможем в этом отношении что-то предпринять. Я очень люблю историческую окрашенность, люблю ею пичкать и быть пичканным.
Передавай привет Марине, М.Я., Абрамкину. 14-19.2.86

Привет, В.

Псы. Отчасти ты виновен в диверсии, помешавшей мне писать: мне купили Эблу.
В.

Это письмо - последнее в переписке Вячеслава Игрунова и Глеба Павловского 1980-1986 гг. - прим. ред.

Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!