30.07.84

<К Павловскому>

Человек существо многоипостасное и каждый человек похож на дурную семью, в которой ежедневно происходят выяснения отношений - ежедневно биологическое в человеке восстает против духовного в нем же, ежедневно человек семьи бунтует против человека государства и ежедневно человек-сын выходит из повиновения, воплощаясь в человека-отца. Но человек культуры не отменяет человека общества, и раз сделанный выбор не отметает необходимости нового выбора - пусть даже в совершенно идентичной ситуации. Как человек государства я должен так же беспрекословно идти в Афганистан, буде меня пошлют, как мой отец пошел под Смоленск, но как человек семьи, как человек культуры я делаю иной выбор. Но разве при этом ипостась человека государства перестает проявляться во мне? Разве в тысяче иных отношений я не попираю свой долг человека семьи или человека культуры, выполняя долг человека государства?

Кто есть судья в человеке? Что предопределяет мой выбор? В древности человек рода был прост, ибо общество было истинно-тоталитарным /появление государства, даже еще вполне неразвитого и тоталитарного, уже знаменует разложение этого истинного, первобытного тоталитаризма/: все предопределялось религией-культурой - когда и как зачать ребенка, как его растить и чему учить, когда сеять хлеб и что есть в пятницу утром, как умереть и в какой позе быть похороненным. Каждый шаг, каждый вздох, начиная рождением и кончая смертью, был предопределен. Если возникала проблема выбора, выбор делал не человек - выбор делал Бог: через шамана или гадательные кости, - или же выбор делал род, царь, наконец, - человеку делать выбор не было дано.

Простой патриархальный человек исчез, но человека сегодняшнего дня понуждают жить по кальке протокитайца или древнего египтянина. Но беда в том, что государство сегодняшнего дня утеряло монополию на культуру, как бы оно ни тщилось вернуться к тоталитаризму. Верховный авторитет государства-религии, государства-культуры пал и человек среди его руин ощутил себя беспомощным: он не может покинуть родных развалин, из камней которых он строит свое нынешнее жилье, он не может оставить могил предков, но и не может, подобно им, благополучно жить на пепелище, его голова осталась непокрытой под глубоким небом - сегодня солнце, назавтра дождь. Может ли сегодняшний человек позволить духам, витающим в руинах, делать за него выбор? Разумеется, нет! Духи, обитавшие в доме, были всевластны, бездомные духи - пугают, как привидения, но при свете дня они бессильны. Пора строить новый дом, с новыми домовыми и новыми ставнями на окнах. Пока его, сливающего воедино личность человека со стенами и духами, нет, человеку придется каждодневно делать выбор. Как раз во имя этого выбора, во имя сложного человека я и требую независимости. Только независимость придает силы, чтобы не падать ниц перед духом-государством или духом-культурой, а вопрошать их.

Ты протестуешь против "независимости во что бы то ни стало". Это действительно фрондерская позиция, но в Движении она не так уж часто встречалась. Речь идет о независимости во имя целокупности наследия. Независимость нужна, чтобы отстоять свои моральные нормы от посягательств общества или государства, но и чтоб отстоять свои идеалы от посягательств традиций культуры. Независимость во что бы то ни стало есть в большей степени момент русской культуры, чем диссидентства, и восходит эта традиция, если верить нелюбимому мне Лотману, к довольно нелюбимому мне Пушкину. Но именно такая, ложно понятая независимость и вталкивала человека в лоно фрондерской позиции, надевая на человека маску, которую не отодрать, и выталкивая на сцену лицедейства.

Независимость, истинная независимость, позволяющая вопрошать, но и закрыть глаза и уши, вслушиваясь в шепот внутренней речи, неизбежна для нас, если мы хотим оставить после себя мир, а не груду развалин, если мы хотим принимать ответственные решения, а не следовать поводырю-духу. Да, такая независимость создает нам дурную репутацию - и у тех, кто следует духу-государству, и у тех, кто мучим абстиненцией, алкая допинга химерической квази-культуры несостоявшейся России. Но такую дурную славу мы приобретаем и в быту, мучаясь тривиальными вопросами, на которые даем нетривиальные ответы. Люди обвиняют нас то в безнравственности, то в глухоте. Однажды мой приятель Гланц, был поражен, когда я вторично последовал его совету. Он было решил, что со мной произошло нечто необыкновенное, но затем сказал: нет, ты действительно принимаешь разумные советы, но люди все равно злы на тебя, потому что ты имеешь мужество спрашивать многих, но принимать свое решение. Я и сейчас поступаю так. Я беспомощен, пока не испрошу совета. Я могу не последовать ему. Скорее всего я не последую ему. Но испросив, я оспариваю его, я слушаю свой разум, а затем принимаю решения. Да, со временем я чаще стал принимать советы. Отчасти потому, что стал мудрее. Но лишь отчасти. Ибо ведь я стал и старее. Яростность моей мысли угасла. И принимая совет, я иногда ошибаюсь. Я ошибся, приняв совет о библиотекаре. Я ошибся, приняв совет о Юльке. Но я не уверен, что поступив вопреки совету, я поступил бы лучше. Попросту я оказывался в ситуациях, не имевших удовлетворительных решений /т.е. я не знаю в них удовлетворительных исходов/.

Извини, Глеб, что растекся мыслью по древу - все было сказано во вчерашнем письме, но, знаешь ли, потянуло к трепу и красивостям. Иногда я позволяю себе это. Особенно, когда нету какого-нибудь Китаю почитать. Да и беспрерывно болею - сейчас обрыдло валяться в постели, а ни чтива нет, ни дела по силам - вот и сел пообщаться с твоим духом.

А витает ли в твоем доме дух твоего друга-соперника

В?

30.7.84.

 


Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!

 

Редактор - Е.С.Шварц Администратор - Г.В.Игрунов. Сайт работает в профессиональной программе Web Works. Подробнее...
Все права принадлежат авторам материалов, если не указан другой правообладатель.