<Неотправленное письмо Вячеслава Игрунова к директору завода "Стройгидравлика">

Уважаемый Глеб Кириллович!

Несколько недель я носился со странной идеей - написать Вам письмо, просясь на работу. Когда, наконец, я сел за машинку, вдруг оказалось, что написать такое письмо мне не удается: никак не мог найти я нужного тона, нужной композиций. Изрядно попотев и решив отказаться от письма вовсе, я неожиданно понял, что мои неудачи связаны с попыткой совместить две задачи, увы, не совместимые:

Предлагая себя, я отчетливо сознавал, что для обращения к руководителю работника весьма невысокого ранга, к тому же вряд ли способного принести существенную пользу заводу, надо иметь веские основания. На мой взгляд такие основания существуют, однако они настолько непросты и неочевидны, что изложить их в лаконичном деловом письме невозможно. Получалось, что я прошу о благотворительности, - и этим можно было бы объяснить мой экстравагантный шаг. Однако я сознаю, что завод - не богадельня. Поэтому я пытался объяснить, почему помощь мне - не милостыня, а... как бы лучше сказать... вложение капитала. Ну а здесь уже не обойдешься без рассказа о себе, о моих интересах и целях - и все это весьма не коротко. Да и перестает быть письмом директору - становится письмом человеку, о котором я столь немного знаю, что, быть может, выдумываю его себе.

И я махнул рукой: ну его, деловое письмо, напишу длинно или как получится, на авось.

Прежде всего, почему я пишу Вам.

Интересуясь экономикой, хотя, в основном, общими вопросами, я не мог не заметить того неординарного явления, которое представляет собой "Стройгидравлика". Естественен отсюда интерес к Вам. Этот интерес не стимулировал специальных поисков информации, однако время от времени удовлетворялся случайными сведениями, которые всегда вызывали уважение к Вам - как человеку и руководителю. И вот - заметка в "Литературке". Мысли, изложенные там, просты и естественны до очевидности, однако и несколько еретичны. Хотя не так, как это выглядело бы лет 20 назад. Мне показалось, что помимо блестящего дара руководителя—практика, Вы обладаете ясным представлением об общих проблемах нашей экономики и, возможно, задумываетесь о путях их разрешения. И это чувство, быть может обманчивое ощущение родственности поиска, подтолкнуло меня к мысли обратиться к Вам за помощью.

Дело в том, что я работаю инженером ОМТС, причем недавно - всего 3 года /при этом мне 37 лет и никакой серьезной специальности не имею/. Долгие годы я интересовался экономикой - и это не было хобби, было скорее жгучей страстью, чем-то, имеющим прямое отношение к смыслу жизни. Однако слишком долго я вынужден был удовлетворяться чтением сухих книг и изучением таблиц - мне это казалось бесплодным. Поэтому, когда появилась возможность устроиться на завод, я ею воспользовался. Я полагал, что ставлю ногу на первую ступеньку лестницы, которая уведет меня к желанной работе. Увы, я ошибался, хотя и не был слишком наивен. Просто очень тяжело начинать карьеру в 34. Дока я был молод, меня хватало на то, чтобы зарабатывать на хлеб, учиться, учиться и учиться. Но в 37, когда твои способности и силы уже не те, что в юности, когда ты довольно болен, когда у тебя трое детей, тогда слишком быстро устаешь от рутинной работы, которая имела смысл для тебя, пока учила. Сегодня моя работа превратилась для меня всего лишь в кусок хлеба - более тяжелый, чем прежде, я стал терять и знания, и мысли, и уважение к себе. Во мне стало рождаться нечто похожее на отчаяние - и я не собираюсь поддаваться ему. Сознавая, что не в силах заниматься своим делом   /и тяжело, и бесплодно/, я начинаю поиск работы, соответствующий моим интересам и моей квалификаций: я хочу зарабатывать на жизнь тем, что составляет содержание работы моей головы, моей души.

Но здесь у меня целый ряд ограничений. Меня интересуют проблемы функциональной структуры экономики. Я убежден в необходимости реформ, над подготовкой которых хотел бы работать. Разумеется, это проще всего делать в рамках какого-нибудь академического института. Такого у нас в Одессе нет. Да и будь он, не уверен, смог ли бы сейчас я там работать: мое образование, то, которое я могу подтвердить документами, ограничивается тремя курсами института народного хозяйства. Это, пожалуй, наиболее серьезный ограничитель, он даже на моем заводе неоднократно был препятствием к служебному росту. Однако не следует думать, что отсутствие диплома свидетельствует о неспособности его получить или о каких-либо других изъянах. Я был хорошим студентом и всюду, где работал, считался хорошим работником.

Но мой путь был слишком нетрадиционен, и здесь нужны некоторые пояснения.

Вряд ли в одном письме можно связно изложить все существенные факты, а любой отбор будет грешить произвольностью. Но, чтобы хоть что-нибудь объяснить, я решаюсь на такой шаг.

В 1970 году, будучи студентом, я стал руководителем небольшого цеха фабрики народных художественных промыслов. К тому времени у меня накопились критические взгляды на некоторые экономические реалии¹.

Наверное не надо объяснять,   что предприятие, оказавшееся в моих руках,   мало чем отличалось от частной мастерской. В мои функции входило все: от измышления продукции до отработки технологии, от снабжения до сбыта, от   аренды  помещений до приема и обучения рабочих... Разумеется, я не мог не использовать такую возможность для того, чтобы устроить все в полном соответствии со своими взглядами. И тут меня ждало   первое разочарование.

Оказалось, что моя схема, к которой, на первый взгляд, с экономической стороны нельзя предъявить претензий, попросту несостоятельна. Нет, нельзя сказать, что мы работали плохо. Напротив, у нас была отменная репутация. Но я-то видел, что мой вариант был не лучше того, против чего я восставал.

Анализируя свою неудачу, я пришел к выводу, что не существует идеальных экономических схем, что всякая экономическая структура необходимо опирается на культурные реалии, в силу чего всякая экономика имеет национальный характер. Более того, в любой экономической структуре /если мы хотим избежать косности/ не может быть полной унификации. Каждое предприятие /в рамках, допускаемых традицией/ должно иметь свою специфическую организацию, опирающуюся на конкретный коллектив, прежде всего учитывающую специфические способности руководителя и его "команды".

Если до 70 года я строил свои модели, опираясь на абстрактные экономические законы, то после я задался вопросом: каковы оптимальные структуры в национально обусловленных рамках нашей экономики? Отсюда возникли и другие вопросы: каковы исторические корни тех или иных структур, которые кажутся неэффективными? где граница между негативными явлениями, порожденными традицией /например, казнокрадство/ и ошибочными решениями /чрезмерная детализация плановых заданий/? что является действительно отрицательным в экономике, а что таковым только кажется? Разумеется, эта вопросы завели меня далеко за пределы экономической науки. Чем только мне не пришлось заниматься! Но тяжелее всего на мне отозвался упорный интерес к истории. Давней, а больше - недавней, и хотя я убежден, что совершенно невозможно понять характер многих явлений, не зная конкретики их исторического возникновения и развития, нашлись трезвые головы, которые посчитали мой интерес, выходивший далеко за рамки чтения учебников, предосудительным. По я был убежден и убежден сейчас, что экономика не терпит застоя, и если мы в развитии не хотим тыкаться наобум, совершая хаотические или бессмысленные прыжки, мы должны знать, как связана экономика с социальной структурой, как эта последняя предопределяется культурой нации, - а здесь нельзя ограничиваться версией, которая в какой-то период считается общепризнанной. Нам нужны не версии, не только идеологемы, а действительное, глубокое и всестороннее знание. Только при этом условии мы можем решаться на сознательные преобразования, более или менее не опасаясь попасться в ловушку или наломать дров.

Этот свой подход я защищал твердо и, быть может, по-юношески прямолинейно. Это помешало мне и закончить институт, и остаться преподавателем кафедры, где я работал, да и вообще стать специалистом. Долгое время я устраивался там, где меня брали, работал там, кем брали - и держался, пока хватало сил, а затем искал новое поприще. И вот, когда у меня уже стало немного сил, я решился вернуться к экономике - пусть новым путем. Возможно, слишком поздно. Во всяком случае, действуя обычным образом, я ничего не успею. Поэтому я решил обратиться к Вам, зная, что Вы часто принимаете нестандартные решения, с просьбой найти мне работу на "Стройгидравлике": по крайней мере, я сумею увидеть, как можно работать, - пока я вижу только, как нельзя. Я не думаю, что стану обузой предприятию - до сих пор на любом месте я справлялся со своими обязанностями,- хотя и не знаю, где и чем могу быть полезен. Но, разумеется, я ищу не льгот, а работы, работы, которой смог бы отдать все свои силы.

Уважаемый Глеб Кириллович! Заканчивая, я хочу напомнить, что писал на авось. Я даже не уверен, что Вы осилите это письмо до конца, а уж тем более не расчитываю, что Вы сможете удовлетворить мою просьбу. Но мне было бы важно и интересно просто поговорить с Вами, услышать совет. И если это письмо не вызвало у Вас предубеждения против меня, может быть Вы согласитесь встретиться со мной - где и когда Вам удобно.

23.I.86г.              С уважением

Мой адрес: 270076, Одесса, ул. Дубовая 4А, Игрунову Вячеславу.

---

¹ См. рассказ В.Игрунова Об экономике, о мастерской и Культуре - прим. ред.