Ольга Ильницкая СОГНУВ УСЛОВНЫЕ КОЛЕНКИ СИДЕЛИ ЛАСТОЧКИ НА СТЕНКЕ! …Давид Самойлов. Ему надоели поэтессы. Их страданья. Их рыданья. В книге «Голоса за холмом» я прочитала эти строчки и стало мне …ну, в Одессе говорят о декабрьской промозглой погоде – «Такая мряка!». Я подумала – такая мряка у поэта на душе. Все пишущие тетки, наверное, к нему прут со своими стихами. Рассердилась я на Давида Самойлова невероятно. Что ж это в нем смирения нет, если есть талант. Терпимости. Небось, сначала нравилось, что трепетали и вслушивались, а потом «надоело». Я еще раз перечитала стихотворение о поэтессах. Строчка «Лучше б мальчиков рожали» - рассмешила. Тоже мне, царь Солтан. Ему, значит, только младшая сестрица годится, с её любовью. А Сестрицы «ткачиха повариха» – пофигу? Интересно, а у него самого-то сын есть? Поскольку у меня двое бегали, решила, что противопоказаний позвонить Давиду Самойловичу у меня нет. Решила превратиться в сватью-бабу Бабариху. То есть, назваться чужим и лучше – мужским именем. А выбрала имя приятеля своего, поэта Славы Китика. Тем более, что не очень понятно, мужское или женское. А дальше – ну, как-то все получится. Мне ужасно не хотелось стучать в разные двери, чтобы «пробиваться в литературу», все эти поездки в Москву – с обязательными посещениями редакций, эти отбойные редактора с шахтерскими замашками, господи, да меня тошнило от их взгядов, подозревающих то ли, что я графоманка, то ли – что за меня позвонит вдруг кто-нибудь, то что со мной на дачу можно свалить, что ли? – Нельзя со мной на дачу, и не будет меня никто лоббировать, и не графоманка я, мне просто нужно публиковаться, потому что есть что. Но вот Лидия Ивановна Графова, например, пришибла меня как-то в дружелюбной беседе фразой, что: «Не интеллигентно хотеть публиковаться по этим временам».(80-ые годы). Выходит, по Лидии Графовой, интеллигентно в стол складывать…Меня от чуть не возникшего комплекса (так она меня впечатлила), спасло то, что Лидия Ивановна регулярно публиковалась, и даже в штате была, в Литературке. А годочков мне было уже 35, вроде как хулиганить поздно…или сердиться на мироустройство… Дело было, в 1986 году, осенью. Нет, летом… У Давида Самойлова в большом зале ЦДЛ – творческий вечер. Ведет его Зиновий Герд. Сижу, слушаю, думаю. И вдруг Самойлов читает то самое стихотворение, где «лучше б мальчиков рожали» несчастные поэтессы. Написала я записку и передала. И вот Зиновий Герд мою записку озвучил: «Уважаемый Давид Самойлович! Разрешите позвонить Вам и познакомиться. Слава Китик из Одессы». О чем-то пошептались Самойлов с Гердом и я получила разрешение позвонить «Завтра, в 13.00». Денег у меня было мало, но я решила купить цветы. Пять гвоздик получилось. Звоню. Давид Самойлов отвечает – а я ему про Славу Китика напоминаю. После паузы поэт спрашивает – Вы не мужчина? Я скромно говорю, что мужчина. А почему у вас голос такой тоненький? – Потому что я молод, хрупок и нервничаю – говорю нахально и смеюсь. Самойлов свирепо так – ну-ну, являйтесь, посмотрим! Дверь мне открыла дама в бордовом халате. Спросила – Вы звонили? - Я, - отвечаю. А из-за ее плеча голос раздается сердитый – звонил Китик! И он – не вы. - Ну да, – отвечаю, почему это он – не я? Как раз он и есть я. И разнервничалась, говорю бордовому халату – вы тоже не Давид Самойлов, - а он выходит из-за спины дамы и говорит: воя я – как раз я. А вы кто такая? Ну, я эти гвоздики даме протягиваю и говорю – это не Вам цветы. Это даме. А он мне вредным голосом – я жду Славу. Не надо, говорю я робко, слава у Вас уже есть, а меня у Вас еще не было. Я тоже …ну, это - не плохо, и потом, у меня уже два сына есть, мне к Вам можно. - Проходите, - сухо сказал и вроде как интерес потерял. Вхожу – он к столу прошел и сразу две пары очков на нос взгромоздил. Спросил – а чего это Вы решили, что ко мне можно, если у вас уже двое сыновей? Я ему про его стихотворение и рассказала. Вдруг за спиной кто-то рассмеялся. Оглянулась, а на диване сидит человек и заливается. Лицо у него знакомое, а не вспомнить… Я уже несколько не в себе от ситуации. И отчество у меня отшибло – Давид Самойлов и – больше никак. А – как обратиться? Протягиваю «Голоса…» и прошу автограф. Самойлов говорит: – а кому, Вы же не Китик. - Да, говорю, я не Китик. Напишите - для Сони Кобринской. Переспрашивает: – Вы Соня? - Нет. Давид Самойлов ручку отложил и говорит – пока не скажете, как Ваше имя, разговаривать не буду. Черт знает что такое. А человек на диване хохочет, и я тоже начала смеяться. Самойлов книжку надписал. - А себе, - говорит, - не хотите мою книгу? - Хочу. Но у меня нет второй. А эту я Соне подарю на день рождения, Вы ее любимый поэт. - Так Вы за этим ко мне пришли? - Да. - Вру я. - А самой хочется - и стихи свои показать, и о главных вещах поговорить. - Так как вас зовут? -Оля. Ильницкая. - Точно? – переспросил как-то недоверчиво. - И тут я ему вытащила паспорт из сумочки. Хохот стоял, а потом вдруг Давид Самойлов вытащил голубую книжечку из ящика стола и спрашивает: - Ваша книга? - Я …уплыла. - Моя. «Сквозное жилье». Самиздат ленинградский. - Читайте самое короткое! Прочитала про ласточек, которые сидят на стенке, согнув условные коленки. А сама думаю – откуда у него? Неужели так бывает? У меня всего одна осталась, вторая у мамы, остальные не знаю где…Может, уже сама и дала? Когда? И вообще, я как – в порядке?! - Еще говорит, - читайте, - но тоже по короче… И так я ему и тому, за спиной сидящему, всю книжку вслух и прочитала. (я, правда, все боком пыталась стоять), но, нервничая, вообще бегала кругами по комнате и все-время забывала - да все забывала. Потому, что думала только об одном, как отчество? И кто второй. С жестким знакомым лицом. Неужели Тарковский? И не могла вспомнить. И тут я ляпнула – А я все забыла. Давид, как Ваше отчество? И Ваше – повернулась к вроде бы Тарковскому. Он мне ответил: - Александрович! Но я – то не знаю, Арсений Александрович, или нет? Стало еще хуже, тошнить стало, голова заболела. А Давид Самойлов наблюдает и говорит: - Экземплярчик! Нравится? - Тот, кто «вроде бы» Арсений Александрович - улыбаясь, – сказал - нравится! И стихи хорошие. - Давид Самойлович говорит: - Начала с самого моего любимого, а хороши условные коленки у ласточек! И, написав на моей книжке – «Оле Ильницкой с надеждой, что пришлет мне эту книгу в типографской ипостаси и с автографом. 4.06.86.д. Самойлов», подарил мне мою книжку. И все. Мы пошли чай пить. Я так рта больше и не открыла – я не вспомнила ни отчества одного, ни имени другого, а переспросить еще раз – трусила. Не каждый день разговариваешь с большими и настоящими Поэтами. Со мной оба были заинтересованно-внимательно-ласковы, расспрашивали – на вопросы я отвечала, а сама – ничего! Так заклинило, что сжалились и – отпустили с Богом. Но – поцеловали оба. Вроде как – благословили. И договорились, что еще зайду в гости. Но я – уехала в Одессу. У этой истории было продолжение… Книгу мою опубликовали только в 1995 году, называется она «Жизнь тому вперед». Но я не смогла ее подарить Давиду Самойловичу – не успела. Поэт уже был не с нами… Я подарила книгу его сыну – Александру Давыдову. Январь 2003г. Москва. Ольга Ильницкая.
Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!
|