Сейчас на сайте

Ольга Ильницкая, воспоминания. 15 октября 2003 год. Впервые опубликовано на Сакансайте.

О РОДИНЕ И О СЕБЕ, или –

"ПЕРЕВЕРНУТЬ ЗЕМЛЮ, ОПИРАЯСЬ О ДИВАН"

Возле "Привоза" магазин. - Вывеска: "Хлеб. Продукты. Открыто". Люди останавливаются в задумчивости, что такое - "Открыто" (наблюдения О.Губаря). Вот то, что в ине-те, на Сакансайте происходит, - это и есть "открыто". Задуматься можно, поговорить, ОЩУТИТЬ, - а "купить"...? Если купить, то сразу станет "Закрыто". Это радует и говорит "за то", что форум сайта перерос свою функцию форума и превратился в то, что называется "Живой журнал в интернете". Друг Саканский, с чем Вас и нас и всех - поздравляю. Узнала, что нас заходят почитать, как в дискуссионные клубы семидесятых - послушать заходили. Но вопрос "купить" важный, тем более, когда есть что продать. У нас - есть. Но - много ли приходит заказов на книжки? НЕ ТА ПРОДУКЦИЯ. Покупают "Хлеб", "Продукты", "Открыто" - не покупают. Тем более, что мы сами, как только представим, что могут захотеть купить это самое "Открыто" - тут же напишем "Закрыто". Потому что купить наши книги - в наших головах зачастую переворачивается в "купить автора", а вот тут-то здравый НЕ бытовой, а Бытийственный смысл говорит "Накоси - выкуси". А если бы было не так, а иначе, то - и было бы у нас по судьбе - иначе. Мы бы лежали то есть, книжки наши - в ярких бумажных обложках, с пистолетом в правом верхнем углу россыпью у метро, или чинно стояли - сваренными вкрутую в крутых магазинах - распространенные повсеместно, и таки стало бы, как пугал Борис Алексеевич Чичибабин: "Поэты вымерли, как туры, и больше нет литературы". И не жили бы по вполне дурацкому принципу: "мы нищие, но мы гордые". И это всё, ребята, я не о литературной нашей работе говорю, а - о любви к Родине. Её языку. Искусству. И о любви к гражданам своей Отчизны. А, как звучит? Сразу охота попротестовать, мол - что, людей любить слабо, просто человека, да? Надо вот так, с подъёбом идеологическим... Ну что ж, иногда и надо. Только ведь я написала однозначно, без подкола.

Что касается лично меня, то прежде чем отвечать на вопросы - патриот ли я, и люблю ли я свою Родину, я спою песню "С чего начинается Родина...". Потом спою "Широка страна моя родная", дойду постепенно до "Гляжу в озёра синие" - через "Бухенвальдский набат", "Реве та стогне Днипр широкий", "Хава Нагива", "Ужасно шумно в доме Шнеерзона". И пущусь в пляс под любимые "Семь сорок". А затем спрошу - может быть, я Родиной считаю Землю, которая не Бесарабия или Новороссия, где я родилась и жила долго, и не СССР, и не Украина, где я пропаспартизирована, а планета Земля? И, может быть, паспорт гражданина мира, свистнутый у одного из мужей - с надеждой "перевести его в женскую версию", отыграет на меня? И буду я гражданкой Мира! А, уверовав в то, что и я родом из детства, отвечу, в конце концов, что Родина моя - таки да планета Земля. Национальность - одесситка, гражданство по краденому паспорту – мировое! И моя самоидентификация, понятное дело, мало кому понравиться, потому что заявлять, что ВЕСЬ МИР МНЕ ДОМ значит... - О, я так много слышала, что это значит! - Вали, значит, прочь, отпусти себе бороду, вали бродягой по Руси, чего это ты задницу на нашей печи греешь...НО - отчего же, когда смотришь через свои индивидуальные, с розовыми или зелёными стеклами, или сквозь очки с только тебе подходящими диоптриями, тут же предлагают посмотреть на мир то в щель БТРа, то сквозь мушку прицела. Не хочешь в смотрелку сыграть - тут же становишься изгоем, очарованным странником. И вышвырнутым из социума человеком. Или - с Родины добровольно уехавшим. Вы таких идиотов знаете, чтобы ДОБРОВОЛЬНО с места, где корни - взять да и уехать? Это же всем нам даденная форма ухода по собственному желанию - из своей прежней жизни... Сволочизм чистой воды. Надежда на то, что человека можно ссучить...извините лексику - от гнева кто в драку, а я так материться могу начать. Сейчас, "возьму себя за язык !"... Не всегда получается в итоге - быть гордым. И всегда - оказываешься нищим. Или, в крайнем, хорошем случае - эдаким Паниковским - наивным хитрованом. Ну, не Бедной же Лизой становиться. И не Железной леди, - отчего-то сильно всего этого не хочется. А есть которые стали...Я захотела остаться и быть Олей (Гапеевой – Павловской) - Ильницкой. (со всеми вытекающими отсюда гембелями). А не учителем 116 школы, кандидатом философских наук ОГУ, или научным сотрудником историко-краеведческого музея Одессы. (Еще можно было СТАТЬ сотрудником КГБ, или офицером ГРУ). Или - оставаться архивистом, можно маляром, уборщицей, журналистом – всем, кем работала, можно было бы оставаться, но выбрала все-таки себя самою по принадлежности к…любимым мужчинам, а не по признаку профессиональной занятости. Если угодно - спряталсь за мужнины спины. Они не возражали. И за это, эту предоставленную мне возможность: "Остановите век, и дайте мне сойти" - ответственна перед ними и перед нашими сыновьями, и - отрабатываю,  - я каждый день пишу. Я буду это делать. Я уже не умею это делать ниже определённого - качественного - уровня. И я не из застенчивых. Мой труд дорого стоит. А то, что - не платят, замалчивая мой труд, и то, что меня вроде как и нет нигде - вроде как бомж я - паспорт украинский, живу в России, самоидентификация конфликтная: русско-украинско-всемирная, вроде как я в платье и без платья...с их государственной точки зрения - так это их собачье дело. Их временное дело. А моё - вечное. И мою "нетленку" их административными подходами не перешибить. Моё человеческое дело - не прогибаться. И - работать. Что и делаю. Вот так и определилась, и была поставлена моя задача - остаться и быть собой. Жить, а не выживать, будучи заангажированной службой. Службами.

Слава Богу, мои Глеб и Костя мне помогли в осуществлении такого выбора. Я смогла в итоге, в конце ХХ века, уйти со всех служб (и от разных специальных служб) и заниматься – стихами, прозой, и любить, как умею – тех, кого люблю. Мне повезло в жизни, мне очень повезло!

Та земля, та территория, где мне удалось не перестать быть Человеком, уважать себя и быть уверенной, что достойна уважения - там и есть моя Родина. Это земля Людей. Человеков, которые берут право слово «Человек» написать с большой буквы. Я себе такое право – беру. Так что по этому пункту я определилась. И моя родина в территориальном смысле - это территория СССР. И если мне предложили выбор, а мне - предложили, то я из всех вариантов выбрала один общеизвестный, я - тоже предложила тем, кто мне предложил – МОЙ выбор: счет Гамбургский. Страшно было сделать такой выбор - боялась, не смогу соответствовать. А теперь вот смею продекларировать позицию.

...И с тех пор (февраль 1972 год, когда подписала первый и последний протокол допроса в КГБ Одессы, дальше - не подписывала бумаг, не нравящихся мне)… Дальше были, увы и да, были - «задушевные» разговоры со следователем Александром Сергеевичем Алексеевым, тогда по званию он был сначала – старший лейтенант, затем – капитан, ещё и майором его знавала – был он высоким красавцем филологически образованным. Излишне гибок он был…(Ну, это дело устройства позвоночника). О роли интеллигенции мы с ним говорили – в то время, когда моя почта беспардонно шмоналась, и вскрывались пакеты с детским питанием, которое мне из Москвы Гефтер присылал – кормить родившегося Алёшку. Понятное дело, Алёшка оставался голодным, ну – не то, чтобы вовсе, а – на том молоке, которым обходились всегда, коровкином. А нужны были разные беби-миксы и детолакты, как сами понимаете. Их по тем временам в Одессе не было. А и было бы – так на что купить? Меня с волчьим билетом «по собственному желанию» выперли из учителей школы № 116, где я преподавала все существующие в программе истории, обществоведение и госправо. Наверное, правильно выперли, не фиг было на уроке "основной закон" -сопоставлять все четыре советские конституции – по П. Прыжову, рассматривая их как "Хартию вольностей" советского человека, (статья Глеба под этим псевдонимом была взята из самиздатского журнала «Поиски»).

Павловского уже арестовали (6 апреля 1982год) к этому моменту, и за окном шел 1987-8 год – это были мои замечательно трудные времена работы в школе на две ставки – и в это же время мы с Константином решали вопрос – кто из нас не сможет не писать – тот и станет заниматься писательством этим профессионально. Я тогда вся была в стихах. Он – в прозе. Константин тоже историю преподавал – в ПТУ. Он человек добросовестный и патологически честный. Он три месяца не писал ничего, кроме планов уроков. А я… - тихушница. Я исписала четыре тетради. Похудела на семь килограмм, потому что тянуть две ставки, мужика с ребёнком (в смысле – прибрать – сготовить – постирать - спать их уложить) а потом… до третьих петухов пилить на кухне вздрагивая от скрипа половиц – свою «подпольную» гирю. После того, как Константин меня застукал с поличным, как нарушительницу договора "не писать" целых полгода, решено было круто жизнь изменить. Он ушел в - ... а в никуда - с работы. Через два месяца только устроился в газету «Моряк» и стал приходить там в себя - плавать по морям, смотреть мир...Костя начал оживать с момента ПЕРЕСТРОЙКИ. Он теперь - один из самых известных морских журналистов Европы, а до перестройки сам о себе говорил «я мёртвый человек», и написал потрясающую вещь, называется «На грани пустоты и боли» - он еще и скромняга, эта его болевая штуковина до сего дня лежит рукописью в чемодане на шкафу…. А меня со школы попросили…родился новый малыш и я стала работать дома поэтом , хорошо известным в определённых районах.

Всё это началось во времена директора СШ№116 «товарища Зайко», и парторга – учителя укр. языка Надежды Васильевны…забыла фамилию. Парторг тётка сентиментальная была, даже, вроде, не плохо ко мне относилась, только она ведь читала и про Тараса Бульбу, и про Любовь Яровую, которая любила, да заложила, и про Иоанна Грозного, который тоже любил да убил. А Мария из «Сорок первого» чего стоит… тогда её всем нам, девушкам советским, в пример ставили - вот какая любовь должна быть ! - а таких Оль Ильницких естественно – мочить надо было… Ну, так, они меня слегка и примочили. Не до конца. Говорю же - счастливой уродилась.

 ... А сын мой родился без декретных денег – на работу меня, «немножко беременную», да еще в память о первом муже моём, уже посаженным за антисоветскую деятельность, агитацию, пропаганду и не доносительство, - (Я хотела бы, чтобы это прочитала Елена Боннэр, которая "...оценила Павловского по полной его стоимости в 1980 или 1981 году..."- решив забыть о том, что Глеб осуждён в том числе и за НЕ доносительство,  и которой я руки не подам, если встретиться случится, я ей и об  Ирине  Ратушинской  напомнить бы хотела,  - после  ареста Ирины,  муж Ратушинской, Игорь Геращенко, приехал  к госпоже Боннэр с просьбой - помочь , ведь поэт за стихи  на пять лет загремела, а могла и на семь, но Боннэр сказала, что " В этом деле слишком мало крови". ), и вот меня перли с работ со страшной силой, и перли , и колбасили, как умели и хотели. Как будто все травы накурились... Я не всегда их угар выдерживала. Суицидировала. Но – Бог миловал, а свиньи не съели. И крыша не съехала, а мне иногда – хотелось сойти с ума. Но вместо этого – я брала носки махровые китайские – и продавала их на «Привозе» - чтобы накормить семью… Помочь мужчине, который выбарахтывался из совковой ямы… Ко мне подходили одесситы и протестовали – поэт не должен торговать носками! Давайте мы оптом купим, не стойте на «Привозе»!

Люди не хотят, чтобы их поэты были жертвами. Как они сами. Они уже знают, что птица в клетке не поёт, они…как могут, хотят - от клетки спасти. Люди хотят - чтобы им пели свободные птицы. А я и была и остаюсь - свободной, у меня такое самоощущение , и мне помощь была... Мне тогда помог Довлатов (я в книжке прочитала) – у него был свой вариант истории с носками. Вроде бы – смешно, а сколько за всем этим стоит слёз, раздумий, прекрасных общений и уникального опыта, который никакой не уникальный, а – почти всех опыт, кто не скурвился. Слава богу: и такие в России есть. Всегда.

Глеб в это время уже в Троицке, в Коми на речке Печере – в ссылке жил. И его Наташка, в 1984 еще совсем малэче, – в ссылке с мамой Мариной у папы гостевала. Потом Сашенька появилась...И Юлька, и Ульянка. Я была ошарашена - мужеством Глебовой Марины, мне оно казалось безумием. Она на каждый удар жизни - рождением ребёнка отвечала!

...Так с тех пор и живу я – открыто и вслух. Я это объясняла и в КГБ, и родственникам-друзьям – упрекавшим в публичности. Да, публична, а не давайте ваши бумажки подписывать - всё равно напишу-расскажу! Но не потому, что эгоцентрик со склонностью к эксгибиционизму, а для того, чтобы защитить себя и близких – от оговоров, сплетен и всего того холоймиса, который на уши нам вешают, в характеристиках пишут, в статьях подметных, как, например, поступил журналист "симпатичный", Алеша Фомин, он когда-то в МК работал, там и познакомились. А потом стал в коржаковском "Стрингере" писать, так теперь его статейка противная растиражирована в СМИ и интернете в мусорной избе , где весь компромат болтается - вроде как эксклюзив со мной - повешен, вроде как он у меня,(по собственному желанию, а, Алексей Фомин?) - интервью о личной жизни взял. Это вроде как я ему про моего Глеба нарассказывала сама вот так - в охотку! Я думаю, что Фомину будет стыдно мне и Глебу, и нашим мальчишкам - девчонкам в глаза посмотреть. Потому что надергал цитат из контекста вынув - того, что я сама писала, и выдал за мою - ему прямую речь. Неохота об этом, но надо - я ведь теперь не спущу ничего и никому, я - заговорила. 

И мне есть что сказать - правда, я наезжать не буду на людей, я в эту игру не стану играть. Но сдачи пусть уж получают те, кто в зубах будет таскать дорогое мне. – Я сама за себя, о себе и в связи с собой – смогу сказать и захотела это сделать, после того единожды подписанного протокола – в котором я объясняла, как последняя идиотка, это мне уже 18 с половиной лет было! - какие книги купила – со своими друзьями – у ленинградского философа Василия Харитонова. Вот этот самый кандидат наук философских, "чистой слезы диссидент" Вася, и сдал меня, (второкурсницу с косичкой и бантиками, с зажатой под мышкой генетической психологией Жана Пиаже, с любовью к моим друзьям, Глебу Павловскому, Косте Ильницкому, Славику Килессе, Володе Княжанскому и ещё двум девчонкам, книжки у Харитонова купившим, Ире Макридовой и Милке Лисициной – в КГБ). Вслух стала жить и писать только «гипер-реализму», безо всяких аллегорий и метафор. Не скажу, что мне это легко даётся. Да почти невыносимо. И от ошибок принятое решение - не спасает, не защищает. Потому что во мне слабостей напихано - выше крыши, и крыша от этого временами норовит съехать. А - нет куда съезжать моей крыше. Потому ТАК на виду, вслух – живу ОТКРЫТО. Это корректирует - совестью, стыдом. (На миру и смерть красна.) А - люблю жизнь и хочу жить. И теперь уже - получается. Думаю, что с каждым годом светлеет моё будущее - прям по Иосифу Виссарионычу: "Жить стало лучше, жить стало веселее, товарищи!"- но я всё равно надеюсь...на русскую литературу. Она у нас - настоящая и дорого стоит. Моей жизни, например. ...А какую гадскую пенсионную реформу в России проводят...А что на Украине творится... А как проблема въезда - выезда в Москву из Одессы и наоборот - решается...и далее по тексту - etc.etc.etc.

Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!