Сейчас на сайте

Петр Бутов

Очерки о немецкой жизни

<<< Части 9 и 10

11. Познание границ возможного

1.

Если в теплое время года работа на лесопилке была нелёгкой, хотя Зигфрид, владелец лесопилки, давал мне работу полегче, то с наступлением холодов ситуация с моим здоровьем обострилась. Но я не решался изменять сложившееся положение, не увольнялся и ждал развития событий.

Когда к нам в гости приезжал Михаил Ривкин в 2007 году, я задумался над тем, почему диссиденты так неосторожны в жизни, почему они пытаются тащить непосильный воз, не беспокоятся о здоровье? Вячеслав Игрунов жил до ареста на износ. Из его воспоминаний я узнал, что после того как он вышел на свободу, он заболел туберкулёзом, болезнью редкой в наше время. Совершенно здоровых диссидентов, которые вышли из заключения, я не встречал. Были ли мы слишком беззаботны? Или так увлечены идеями, что не видели реальность, не хотели знать, что мы тоже смертны и уязвимы?

Встреча с Мишей навела меня на воспоминания и я вдруг увидел некоторую систему в своей жизни. Моя мать как-то призналась моей жене, уже после того как меня арестовали, что она жила всегда в страхе за меня. За других детей нет, а за меня – да, хотя в моей жизни долгое время, по моим представлениям, не происходило ничего особенного.

Что знала обо мне и что помнила моя мать? Я не знаю.

Когда меня привезли из лагеря в Одессу в 1984 году, одному моему знакомому, как потом мне стало известно, психиатру, предложили написать обобщённый портрет диссидента. Это предложение сделал неугомонный Л.В. Кулябичев. Имя психиатра я называть не собираюсь (только скажу для одесситов, что это был не профессор Б. Херсонский). Но результаты этой работы мне не известны.

Чем диссиденты отличаются от других людей трудно сформулировать коротко. В наши времена случайных арестов не было. Арестовывали тех, кто категорически отказывался уступать КГБ. Но почему тот или иной диссидент так поступал, я не знаю.

Мной руководил прежде всего интерес, можно даже сказать, научный, но универсальный, интерес к познанию. Но это был только мотив. В целом я обладал неким чувством безнаказанности. Во-первых, родители меня никогда не запугивали. С другой стороны, подсознательно я считал, что со мной ничего особенно плохого случиться не может. В отличие от многих диссидентов я не считал, что КГБ действует иррационально или, иначе говоря, представляет из себя злую силу. Ведь страх многих людей перед КГБ был, скорее, иррационален. Вступив во взаимодействие с КГБ я пытался общаться с сотрудниками рационально. И это мне часто удавалось. Хотя были и совершенно запрограммированные люди среди сотрудников комитета.

2

В моей жизни я часто оказывался в опасной ситуации. Вот некоторые случаи.

Я родился в посёлке Молочное Вологодской области в 1946 году в семье преподавателя сельскохозяйственного института. Собственно, это посёлок и был построен вокруг института., ещё до революции. В нём жили преподаватели, сотрудники института, студенты. По моим воспоминаниям, трёхэтажное здание института напоминало замок.

Мне было лет шесть, когда отец завел меня в физическую аудиторию. Я помню ряды скамеек для студентов и пространство для преподавателя, отделенное длинным прилавком от остальной части аудитории, высокие окна и шкафы, наполненные приборами. Кажется, вокруг института был разбит старинный парк.

Сам поселок был расположен на берегу реки Вологда. В тех местах эта река скорее напоминает ручей, хотя там были и глубокие места. Одно такое место, как мне помниться, называлось Мауринской ямой и нам запрещали приближаться к этому месту, поскольку там можно было утонуть. Двухэтажный четырёхквартирный деревянный дом, в котором жила наша семья, был расположен недалеко от института, и из окон квартиры открывался вид на реку и заливные луга за ней. Берег с нашей стороны был довольно высокий и на его склоне были расположены огороды. Времена были послевоенные и мой отец не ленился запасать овощи на зиму. Как я помню, он делал, например, квашенную капусту в кадке . Места там суровые и хотя у нас в огороде были, кроме всего прочего, так же и помидоры, но до осени они оставались зелёными, как мне рассказал позже мой брат. Он был несказанно удивлён, когда, после переезда нашей семьи на юг, в августе увидел красные помидоры, которые оказались к тому же и сладкими.

Мне было лет пять, когда я со своей подружкой поздней осенью играл на склоне берега. Она была дочка друга отца, Крылова, который так же преподавал в институте. Она мне тогда спасла жизнь. Дело в том, что там была вырыта довольно глубокая канава и через неё была перекинута доска. Я перешел по доске на другую стороны, повернул назад и поскользнулся, но мне удалось зацепиться за доску. В то время уже выпал снег, и не было видно, что канава полна воды. Моя одежда намокла, и я не мог выбраться своими силами. Но моя подружка не растерялась. Убедившись, что она не может мне помочь, она быстро побежала к нам домой и привела мою мать, которая и вытащила меня из воды. После этого я простудился и, конечно, тяжело заболел, но выжил.

Потом произошел случай, который я оценил гораздо позже. Это случилось лет через пять, в Новой Каховке, году в 1956. В этом городе мой отец преподавал в филиале Одесского строительного института. Город был тогда городом строителей Каховской ГЭС.

Стройка требовала много специалистов и поэтому был открыт филиал на месте, причём там учились в основном строители. Занятия проводились вечером, после работы. У меня сохранилась фотография, которую сделал корреспондент местной газеты – мой отец в физической лаборатории со студентами. Молодые, симпатичные люди. Это поколение было хорошо мотивировано, и студенты, будущие инженеры, видели перспективу. Лозунгом времени было – энергия. В последствии был построен целый каскад электростанций на Днепре. Это строительство имело и свои тёмные стороны – при строительстве водохранилища переселялись целые сёла, а потом было залито большое количество плодородной земли. Но наверное, это было оправдано и тем, что мы жили в те времена, когда велика была угроза новой войны. В подвале дома, в котором мы жили, было оборудовано бомбоубежище. Военное напряжение несколько спало после запуска спутника, когда стало ясно, что Союз имеет достаточно развитые технологии, чтобы хорошо подготовиться к войне, поскольку имеет средства доставки атомных бомб за океан.

Но мы, дети, жили беззаботно, много играли вместе. Внутри квартала были построены некоторые спортивные сооружения и турник в том числе. Мы скорее там баловались, чем занимались спортом. Как-то я висел вниз головой, зацепившись ногами за турник и пытался раскачаться и перевернуться, но упал и, конечно, на голову. Ничего, полежал немного, встал и пошёл. Несколько позже я стал чувствовать некоторое неудобство в верхней части позвоночника.

Года через три, ранней весной, в марте, после школы я и мои соученики пошли к Днепру. На воде ещё плавали льдины. Мы подошли к временному причалу. Двое из нас, я и ещё один мальчик, решили искупаться в первый раз в сезоне, разделись, зашли на причал и нырнули. Ощущение от воды было ужасное. Я понял, что могу утонуть и яростно стал работать руками и ногами, чтобы выплыть, кажется, одну ногу схватила судорога.

Но до берега было несколько метров, и я смог доплыть. Конечно, дело не осталось без последствий. Летом этого года выяснилось, что у меня началось воспаление почек, и я болел после этого несколько лет, но затем выздоровел.

Следующий случай произошел летом 1966 года уже во время студенческих каникул. Я с группой студентов ходили на яхте, а к вечеру мы пристали к берегу, развели костер, поужинали и пошли купаться. Это место было оборудовано для туристов и там был плотик для купания со столбиками для прыжков. Я зашел на плотик и нырнул. Оказалось, что воды там было по колено, на что я, конечно, не рассчитывал, и я ударился головой о песчаное дно. Мне показалось, что моя голова провалилась в грудную клетку. Затем врач мне объяснил, что это большое чудо, что я не сломал шейные позвонки. После этого случая мне пришлось лежать больше месяца на матрасе, положенным прямо на пол. В связи с этим я припоминаю следующее поучительное происшествие. Той же осенью, когда я приехал в Одессу к началу семестра, я и двое моих друзей решили посетить наших соучеников, астрономов. Астрономическая обсерватория находилась в парке Шевченко. Мы вошли не через основные ворота, а через калитку с тыльной стороны, и на нас набросились собаки. Один из нас побежал от них. Я бежать, конечно, из-за повреждения шейных позвонков, не мог и остановился. Мой друг, увидев, что я стою и не бегу, из солидарности тоже остановился. Третий из нас продолжал бежать. Собаки пробежали мимо нас, стоящих, и догнали бегущего. Ничего страшного не произошло, но штаны они ему порвали. Кстати, друга моего, который остался разделить мою судьбу, звали Давид Краснер. Когда-нибудь я подробнее напишу о нём, поскольку он в дальнейшем, в мои диссидентские времена, сыграл важную роль.

На следующий год я со студентами поехал в колхоз и там мой друг, Николай Бескоровайный, страстный фотограф, попросил меня попозировать сидя на лошади.

Дело было для него очень интересным. Я ездить на лошади, естественно, не умел. Никакого седла, конечно, не было. Я стремился удержаться изо всех сил на стоящей лошади, а когда, если уж, она начинала переставлять ноги, начинал валиться с нее.

Лошадь, как нарочно, была очень ленивая. Заставить её идти было трудно.

Деревенского конюха вся эта история очень забавляла. В конце концов он вывел из конюшни не рабочую лошадь, а настоящего высокого красивого коня. Я с помощью забрался на него и мне удалось довольно хорошо устроиться. К этому моменту я уже научился правильно сидеть на лошади, не склоняясь над её холкой, сидел ровно, крепко сжав ногами корпус. Конюх стремился изо всех сил быть полезным и неожиданно сильно ударил бичем коня. Конь поскакал. Это было бы ещё ничего, но конь поскакал в направлении двух телег для сена. Такие телеги гораздо длиннее обычных и в качестве бортов имеют рёбра, которые расположены на расстоянии сантиметров 50 друг от друга и торчат вверх довольно высоко. Конь скакал между телегами и мне было ясно, что если я упаду, то упаду на эти ребра, и вряд ли выживу и сжимал своими ногами корпус коня изо всех сил.

Когда конь был уже на свободной площадке, я начал валиться с него и как раз в этот момент Николай сфотографировал меня. Фотография вышла очень неплохая. Для непосвященных я выглядел лихим джигитом, который что-то пытается поднять с земли, а не просто валится, как мешок, с коня. Но пока конь скакал между телегами Николай не фотографировал – он слишком испугался за меня. Я, в последствии, показал фото отцу – он только покачал головой.

Далее, как известно, я занялся библиотекой самиздата, хотя мне было ясно, что за распространение самиздата меня арестуют. Меня это не пугало. Мне хотелось, кроме всего прочего, познать процесс становления отношений КГБ с диссидентами. Это действительно интересно. И я это познал.

Ну, потом я попал в лагерь и здесь, в Германии, попал на лесопилку.

Я хочу сказать, что я был довольно беззаботный человек и многое из того, что я делал,

можно было бы и не делать. Скорее, необходимо было бы избежать. Но мной как бы руководил рок, решения я принимал неожиданные и не очень заботился о последствиях.

3

Когда я начал работать на лесопилке, Тая сразу сказала, коммунисты меня амнистировали, и я не поехал в ссылку, зато немцы это восполнили. Действительно, мой друг, с которым я познакомился в лагере, Вадим Янков, по окончании лагерного срока должен был отбывать ещё и ссылку и работал на лесопилке.

После лагеря у меня был сильный авитаминоз. Я был способен съесть тогда целиком лимон и даже без сахара. Лимоны в Одессе я покупал килограммами. Сейчас вид лимона вызывает у меня скорее неприятное чувство. Я готов покапать ещё лимонный сок в салат, но есть... нет, сегодня есть лимон я не могу. Работа на лесопилке, конечно, вновь сильно ослабила моё здоровье, которое мне удалось после лагеря как-то укрепить. Так что сравнение со ссылкой было вполне закономерное.

Уже в декабре – январе я чувствовал себя довольно плохо. Но я не мог выйти из игры.

В декабре я получил копию ответа Regierungspräsidium(правяший президиум) Freiburg от 22.12.1992 , которую подписал Dr. Schroeder, президент президиума, к Heinrich Geißler. Смысл этого письма сводился к тому, что моё дело не безнадёжное, и я имею шансы остаться в Германии. Но получить визу, работая на лесопилке, для написания диссертации я не могу. Оказывается, в то время появился запрет на прием на работу бывших советских граждан. Schroeder в этом пункте не ссылается на какой либо документ. То есть, как он далее пишет, есть общественный интерес в моей научной работе, но в моей работе на лесопилке нет такого интереса и поэтому не может позволить нарушить общий запрет в моем случае и выдать визу для того, что бы я писал диссертацию и работал на лесопилке. (Конфигурация действительно смешная и особенно в Германии).

После распада Союза в Германии был введен общий запрет на вербовку работников из бывшего СССР. Я попал под этот запрет. При желании его могли бы и обойти, но желания не было.

Далее Schroeder пишет, что если бы я получил работу в институте в Фуртвангене или в Мюнхене, то он не видит препятствий в этом случае для выдачи визы.

Что касается возможных политических преследований при возвращении, то он ссылается на письмо Wolfgang Schöble по моему поводу, в соответствии с которым мне необходимо писать заявление на политическое убежище, поскольку решение в этом случае может принять только Служба по признанию иностранных беженцев (Bundesamt für die Anerkennung ausländischer Flüchtlingen). Пока же иностранец не написал такое заявление, Отдел виз и регистрации иностранцев (Außländeramt) не имеет право выдавать визу и политическим беженцам. Это было неверное утверждение, но я тогда этого не знал.

Далее Schroeder пишет, что при окончании проверки моего случая он напишет ещё одно письмо.

Последнее замечание означало, что пока нам продлят визу на неопределённыё срок в виде Duldung.

4

Это письмо написано довольно ясно, тем не менее, позднее, после того как я почитал соответствующие законы, я понял, что имелась возможность и в Службе регистрации иностранцев тогда продлить нам визу. Запрет на прием на работу бывших советских граждан не мог быть поставлен выше закона, но был поставлен. Это была манипуляция законом.

Развитие политического мышления в той или иной стране очень интересный вопрос. К сожалению, я не нашел материалов на эту тему и мне приходиться импровизировать.

Не вдаваясь в глубокий анализ (это все же только очерки), замечу, что на политическое мышление немцев в 20-м веке решающее значение оказало то, что после Ноябрьской революции 1918 года беамте, чиновники, получили большое политическое влияние. Я даже полагаю, что Гитлер, очень не ортодоксальная фигура, был выбран олигархами именно для того, что бы ослабить власть чиновников в государстве (по крайней мере, это могло быть одной из причин). Во времена правления наци технократы создали свои системы власти, независимые от системы госуправления. Концлагеря были одной из этих систем.

Кстати, олигархические круги от поражения во второй мировой не проиграли. В тоже время корпус чиновников получил после войны второй шанс - союзники нуждались в них, чтобы стабилизировать страну. Доминант чиновнического мышления в политике

определял и отношение к политическим беженцам. Беамте решают проблемы прагматично, и избегают идеологически мотивированных решений. Всякого рода диссидентов они не в состоянии поддерживать. Поддержка политических беженцев -это политика англосаксов, которую те проводят уже более двухстолетий. Кроме кастовой неприязни к иностранцам вообще, особую аллергию они, беамте, испытыват к диссидентам, революционерам, либералам, демократам. Немцев, которых дисциплинируют и загняют в рамки с детства, они пытаются вести и далее как пастух своё стадо. Они пытаются поддержать систему, в которой каждому отведено свое место, все распределены по социальным слоям и попытки перехода из слоя в слой пресекаются или, по крайней мере, не поощряются.

У меня в руках находиться сейчас книга Heinrich Lummer Deutschland soll deutsch bleiben. (Германия должна оставаться немецкой). Издана книга в 1999 году (не в 1933) издательством Hohenrein- Tübingen. Город Tübingen расположен в земле Баден- Вюрттемберг, пару часов езды отсюда на машине. Heinrich Lummer является известным политиком в Германии, о нём есть большая статья в Wikipedia, он политический противник Heinrich Geißler, который поддерживал меня, хотя они состоят в одной партии. Уже из названия этой книги видно его неприязненное отношение к иностранцам вообще. Идеология таких людей, как Heinrich Lummer такова: иностранцы могут приезжать в Германию, должны здесь работать, но они не должны здесь оставаться, в конечном счёте. Если в Германии разведется много иностранцев, то, естественно, страна потеряет свое прежнее лицо, немецкая нация будет перерождаться или даже вырождаться.

Приведу одну его цитату: „Menschenrechte sind Irrglaube. Muslime und Kommunisten definieren Menschenrechte anders. Menschenrechte haben Grenzen“, то есть: «Права человека - это заблуждение. Коммунисты и мусульмане определяют права человека иначе (чем мы). Права человека имеют границы».

Конечно, вопрос о правах человека очень сложный. А определять это понятие я вообще не собираюсь. Но в своей практической деятельности, когда я занимался библиотекой, я пытался искать то, что людей объединяет. Многие люди, когда их прижимает, начинают говорить о праве, законе, а так же о правах человека, как о своих правах. Признать права других людей и потесниться, пока им хорошо, они не могут. Когда немцы едут за границу, они не думают о себе как об иностранцах, они хотят равноправия за границей, по отношению к себе. Но здесь, у себя на родине, они сразу вспоминают, что они у себя дома, и Германия должна оставаться немецкой. А значит иностранцы, которых по каким-то обстоятельствам нужно терпеть, должны понимать, что они здесь в гостях и не забывать, кто здесь хозяин.

То, что книгу Heinrich Lummer издали именно в Баден- Вюрттемберг - не случайность. Эта земля очень консервативная. Очень может быть, что в другой земле наша судьба сложилась бы лучше. Но я вижу в этом особый знак, в том, что мы поселились именно здесь. Как диссиденту мне даже повезло, я считаю, поскольку при более благоприятных жизненных обстоятельствах мне не удалось бы так познать консервативную Германию, как мне удалось это сделать, в конце концов.

12. Конфликт интересов и идеалов

В России, по моему мнению, распространено представление, что в Германии жизнь происходит по правилам и что законы строго выполняются. Что касается «простых» людей, то они, конечно, должны подчиняться правилам. Но что касается высокопоставленных беамте и олигархов, то они живут в иных условиях, поскольку это и есть люди, которым принадлежит Германия. Как и в США, в Германии те, кто обладает реальной властью, не стремятся быть известными широкой публике. Да и зачем?

Одним из важных результатов Великой Французской Революции была реформа, отменяющая сословия. Сословие — социальная группа, которая занимает определенное положение в иерархической структуре общества в соответствии со своими правами, обязанностями и привилегиями, закрепленными в обычае или законе и передаваемыми по наследству (Глоссарий.Ру). 10 ноября 1917 года Декрет ВЦИК и СНК "Об уничтожении сословий и гражданских чинов" ликвидировал все сословные привилегии и ограничения и провозгласил равенство граждан. Мы жили в обществе, в котором сословное деление отсутствовало. Теперь я живу в обществе, в котором нет сословного деления де-юре, но в котором это деление, тем не менее, сохраняется. Кстати замечу, что именно отмена сословий привлекла на сторону большевиков талантливую молодёжь из нижних сословий, что и явилось одной из важнейших причин, приведших к победе Октябрьской революции в России. Я полагаю, что сегодня молодые критики большевиков даже не представляют себе, чем они им обязаны. Партии февральской революции не собирались уничтожать систему сословий. Почему?

2

По какому принципу разделено население сегодняшней Германии на слои? По своим доходам. К верхнему слою принято относить около 650000 человек, каждый из которых получает более 112000 € в год. Сверхбогатые получают в среднем 15 миллионов. К этой группе принадлежало в 2001 году около 650 человек. Более поздних данных я не нашел. Видимо, с приходом к власти Канцлер Меркель такие данные засекречиваются. Впрочем, если в интернет в поисковой машине написать «Superreiche», то есть «сверхбогатые», то можно найти имена самых богатых людей Германии.

Впрочем, в результате кризиса интерес к теме возрос, и я нашел в интернет следующую информацию. В Германии проживает сейчас 810000 миллионеров.

Сверхбогачи, чтобы иметь свои деньги, должны были раньше действительно много работать. Совсем недавно человек в течение жизни мог заработать столько, что он попадал в верхний слой, то есть, попадал в 10 % наиболее богатых людей Германии.

В Германии не было элитарных школ, как это есть в Испании, Франции, Англии в старом свете и в США. Посещение этих школ уже гарантирует причастность к миру богачей или сохранение привилегий. Я однажды посмотрел фильм, в котором рассказывалось о нравах в таких школах Франции. Поступить учиться туда — это одно, важно чтобы тебя признали. Для признания нужно участвовать в обрядах, иногда очень унизительных. Те, кто не хочет пройти через систему унижений, остаётся вне сообщества учащихся – на всю жизнь. Аналогией этому процессу в Союзе были разного рода собрания и политзанятия.

Сейчас положение меняется и в Германии. Образуется корочка из самых богатых.

Посещение элитарных Business Schools не дает настоящего университетского образования, но там знакомятся с правильными людьми. Появляется возможность попасть в систему международных связей. Что же касается настоящих университетов, то их хотят превратить в придаток промышленности. Насколько я знаю, влиятельные промышленники получили возможность управлять развитием университетов. Это должно привести к тому, что университеты будут работать над прикладными проблемами в ущерб «чистой» науке. Эта тенденция начала проявляться как раз в то время, когда мы приехали сюда. Недавно мне попал в руки журнал немецкого физического общества Physik Journal за апрель 2009. Как следует из этого журнала, в Германии сейчас не хватает профессионально подготовленных учителей физики. Хотя студентов-физиков сейчас приблизительно столько же, что и в 1997 году (28461 студент), количество профессоров сократилось с 1225 в 1997 году до 1087 в 2007, то есть сократилось на 10%. Физиков в Германии сейчас не хватает. Впрочем, не хватает квалифицированных специалистов во многих областях. В ближайшее время ожидается, что всего будет не хватать около 40000 учителей. Тенденция очевидная.

Замечу, что в Союзе система была строена по по обратному принципу – Академия Наук курировала систему заводов, многие из которых были основой оборонной промышленности.

3

Было время, между 1960 годом и серединой восьмидесятых, когда система образования в Германии демократизировалась. Количество студентов с 200000 в 1960-м году выросло к середине восьмидесятых до 900000.

Это означало, что процент студентов из семей рабочих и малообеспеченных семей возрастал. Это можно узнать, например, из книги «Taschenbuch über Deutschland» (Карманный справочник о Германии), Bertelsmann Lexikon Verlag, 6-е, переработанное издание, 1987 – 1989. На странице 347 есть диаграммы, из которой видно, что в 1952-53 годах студентов из семей рабочих было 4%, а в 1985-86 годах уже 17%. При этом выросло и число студентов из числа Angestellte, то есть служащих, тех, кто работает в фирме или учреждении за твердую зарплату, но не обладает правами беамте, с 23% до 38%. В США система образования была реформирована после запуска первого советского спутника. До того времени, видимо, американцы рассчитывали на то, что им в случае необходимости, достаточно будет пригласить специалистов из Европы. Но в области ракетостроения в Европе, например, не было достаточно квалифицированных специалистов в необходимом количестве. Так это и осталось.

В Германии, с некоторым запозданием, так же стали тогда больше инвестировать в развитие образования. На это повлияли, кроме всего прочего, события 1968 года, когда по стране прокатилась волна демонстраций и студенческих протестов. Только это дела старые.

Теперь страна очевидно правеет. И однажды я прочитал, что после 1968 года в Германии появилось много пролетариев с дипломом.

Что это означает? Пролетарии с дипломом, при прочих равных условиях, получают меньшую зарплату, им труднее продвигаться по службе. Дети менеджеров становятся менеджерами. В советские времена были такие несчастные колхозы, в которые приезжали как председатели колхозов дети советской элиты. Держались там два – три года и потом уезжали с некоторыми деньгами, а на их место приезжали другие дети.

Подобная картина разворачивается и в Германии в среде менеджеров. Так что я полагаю, ухудшение положения в области образования не случайно. Это продуманная политика современной немецкой элиты, которая цементирует свое положение. Это хорошо для конкурентов Германии, но для народа, особенно для его будущего, конечно, плохо. Это ударит в будущем и по элите. Среди элиты есть люди, которые это понимают, которые пытаются объяснить ситуацию, скорректировать политику. Но мир сейчас находиться в очень сложном переходном процессе. Запад в целом пытается в мировом масштабе сохранить свои позиции и привилегии, поэтому ведёт войну. Это ведет, конечно, к усилению здесь тоталитарных тенденций.

4

Принято считать, что советскую экономику погубило плановое хозяйство. Вопрос, что погубило советскую экономику, сложный и углубляться в него коротко довольно опасно, но проблема была всё же не в том, что экономика планировалось, что и сколько будет производиться, а в том, что основным занятием партийных органов была подборка кадров. Партия контролировала непосредственно назначение на все важные и доходные должности. Это приносило партийным товарищам хорошие доходы. Собственно, идея возвращения к частной собственности как раз базировалась на том, что экономикой должны заниматься люди, победившие в конкурентной борьбе. То есть было необходимо возродить систему конкурентной борьбы. В этом смысле это была верная идея. Но и в странах Запада, в которых капитализм зародился, сейчас произошли заметные изменения. Времена свободной конкуренции прошли. Мир меняется. Куда мы идем?

5

Пришла зима 1992 года. Мне было уже ясно, что меня обманули. Обманул, собственно, Herr Gorny из Ausländeramt, который пообещал выдать мне разрешение на работу и не выдал. Но одна знакомая мне сказала, что Gorny алкоголик и от него всего можно добиться, если сводить два- три раза в ресторан. Я верю, что это так и было, хотя категорически утверждать и не могу, поскольку я и не попытался это проверить. Я промолчал.

Моя знакомая посмотрела на меня и спросила:

- Ты разочарован? – видимо на моём лице она увидела неприязненную мину. Я не был разочарован. То, что в Германии многое можно купить, я знал. Я уже смотрел передачу по телевизору, где объяснялось, что в Landratsamt можно всего добиться за каких- нибудь 100 немецких марок. Версия о том, что мне просто предложили дать взятку, правдоподобна для меня ещё и потому, что немного позже с моей женой произошла следующая история. Landratsamt направил её в так называемый Diakonische Werk, евангелическую организацию, которая должна помогать решать социальные проблемы. Она пришла туда. Её встретила молодая симпатичная и, очевидно, не бедная женщина. Её помощь заключалаcь в том, что она дала Таисии «добрый совет»:

- В Landratsamt вы должны сделать так, что бы вас запомнили. Открывается свободная подходящая вакансия и сотрудник сразу вспоминает — а у нас есть фрау Коптева и звонит вам.

Но этой замечательной идеей мы так же не воспользовались.

Я, вместо того, чтобы попытаться напоить Gorny, написал письмо Ministerpräsident нашей земли Баден-Вюреттеберг Erwin Teufel (премьер-министру земли Баден-Вюреттеберг) с просьбой мне помочь. Какой-то ответ присылают почти всегда. Обычно отвечает какой-нибудь чиновник.

В этом случае прислал короткую ознакомительную записку за собственной подписью Erwin Teufel от 09.02.1993 и приложение – копию письма к господину Regirungspräsident Dr. Conrad Schroeder, от которого я уже имел копию письма к члену бундестага Dr. Heiner Geißler. Я сообщил также Dr. Heiner Geißler, что я написал Erwin Teufel.

Переводить наименования должностей очень сложно. Но соотношение такое. Ministerpräsident (Erwin Teufel) глава всей земли. Земля разделена на части, во главе которых стоит Regirungspräsident (у нас тогда был Dr. Conrad Schroeder). Ниже стоят округа. Во главе округа находиться Lаndratsamt. Во главе стоит Landsrat (земельный совтник). В его составе находиться Ausländeramt (по русски – ОВИР), который подчиняется внутреннему министру. Во главе ОВИР тогда и стоял Gorny.

Вот перевод Erwin Teufel его письма от 9 февраля 1993 года во Фрайбург, Regierungspräsident Dr. Conrad Schroeder.

Глубокоуважаемый господин правящий президент,

господин Петр Бутов сообщил мне о своём стремлении получить визу на время его научной работы с целью защитить диссертацию в университете бундесвер Мюнхен. Также господин министр в отставке, заместитель председателя фракции ХДС/ХСС доктор Heiner Geißler просил ещё раз проверить дело господина Бутова.

По оценке факультета университета бундесвер Мюнхен, а так же Fachhochschule Furtwangen не имеется сомнений в академической компетенции господина Бутова и серьёзности его научной работы. На это указывает и тот факт, что Fachhochschule Furtwangen с начала следующего семестра в марте 1993 г. доверит ему занятия от 4 до 6 часов в неделю и для окончания диссертации для господина Бутова имеется возможность получить место на срок около 6 месяцев.

Я был бы Вам очень благодарен за проверку дела господина Бутова и выяснения, имеется ли общественный интерес для оставление его в Германии и продлении визы.

Erwin Teufel

6

Тогда, в 1992 году, я ещё собирался вернуться в Союз, то есть в бывшый Союз, на Украину.

Но мне хотелось укрепить свои позиции, довести научную работу до некоторого промежуточного результата (тема, мне кажется, неисчерпаема), защитить, наконец диссертацию, которая бы подтвердила мою квалификацию. Но я был втянут в политическую борьбу, которая и сегодня ещё не закончилась. Хотя теперь речь идет для меня уже далеко не о диссертации в области физической акустики.

Я, конечно, в письме Erwin Teufel описал причины нашего прибытия в Германию. Как видно из его письма, он не привел сильного аргумента в мою пользу – политические преследования в Союзе. Собственно, он не указал на самое главное. Ведь он был политик. И Германия последовательно проводила политику поддержки диссидентов. Пока они находятся у себя на родине. Но вот я приехал сюда. И здесь проявилось лицемерие немецкой политики. Пока я был в Союзе, я был диссидент, борец за права человека, жертва политических преследований. Но теперь я приехал в Германию и тотчас превратился в человека, который по непонятным причинам приехал в Германию и хочет решить некоторые свои частные проблемы.

Я это воспринял просто – предательство. Но мне ещё понадобились многие годы, чтобы доказать, что позиция немецких политиков была и противозаконной, и не только с точки зрения международного права, но и с точки зрения немецких законов. Германия имеет хорошие доходы, поскольку считается что Германия – страна демократическая. Против недемократических стран вводят санкции разного рода, оказывают экономическое давление, вводят в действие блокаду. Германия избегает всего этого и, наоборот, участвует в санкциях против других стран, получая от этого реальные прибыли.

Но в действительности Германия только притворяется демократией и, как только возникает возможность уклониться от обязанностей, которые она на себя взяла, как демократическая страна, она уклоняется. О порядочности здесь не может быть и речи. Она уклоняется, поскольку не хочет ничего терять из полученных доходов. То есть, для Германии речь идет не о политических идеалах, не о духовных ценностях, как это было верно для многих диссидентов, а просто о своеобразном виде бизнеса, не более того.

7

Regierungspräsidium Фрайбург долго не отвечал. Наконец, 22 апреля были высланы почти идентичные письма Heiner Geißler и Erwin Teufel. Они различались только первым предложением. Письмо к Erwin Teufel указывает на более близкие отношения, поскольку начинается словами «Уважаемый премьер-министр, дорогой Erwin», а письмо к Geißler начинается более сухо «Дорогой господин доктор Geißler».

Эти письма – очень важные документы, поскольку указывают на лживость немецкой политики.

Для достижения своих результатов немцы часто манипулируют законами, вытаскивают те, которые им нужны, и замалчивают те, которые мешают достигнуть им своей цели.

Мне это напоминает восточный базар.

Содержание писем следующее:

«Мой референт с помощью ответственного отдела виз и регистрации иностранцев провели проверку дела. В соответствии с этим господин Бутов в летнем семестре 1993 получил 4 часа в неделю. Как только господин Бутов получил бы количество часов, то сразу бы получал зарплату, на которую он мог бы содержать себя и свою семью, и не было бы никаких препятствий для предоставления ему визы. Господин Бутов получит 1.920 немецких марок в чистом виде за семестр от 15.03.1993 до 03.07.1993, то есть, он получит в среднем 550 немецких марок в месяц. Этого дохода далеко не хватает, чтобы гарантировать необходимый минимальный доход, который вычислила ответственная окружная социальная служба и который составляет 2. 236,00 немецких марок. К этому нужно ещё добавить плату за квартиру.

К сожалению правовые предписания для иностранцев не позволяют господину Бутову взять работу на какой-нибудь лесопилке, поскольку эта конкретная деятельность попадает под общий запрет на приглашение на работу. Поскольку в этой работе не имеется никакого общественного интереса – в противоположность к исследовательской работе и предполагаемой защите диссертации - невозможно господину Бутову разрешить запрещенный вид деятельности. В особенности невозможно на основании предписаний для иностранцев, некоторую деятельность разрешить, которая вообще запрещена, чтобы сделать возможным защиту диссертации, хотя в этом и существует общественный интерес.

Поскольку семья Бутовых материально не обеспечена, дальнейшему пребыванию в стране стоит на пути § 7 абзац 2 Закона об иностранных гражданах(Ausländergesetz). Самостоятельное обеспечение существования является основным требованием для получения визы. Поскольку защита диссертация лежит в необозримом будущем и возможности работы в области науки или обучения, к сожалению, не видно.

Я сожалею, что я не могу дать благоприятное сообщение и прошу в понимании того, что иное решение быть не может.

С дружескими приветами

Доктор Schroeder.

8

К сожалению, в этом письме много неправды. Здесь опущен важный с юридической факт, известный и Erwin Teufel, что я попал в Германию вследствие политических преследований, которые я испытал в Союзе. Фактически, был совершён подлог, но с этим подлогом Teufel был согласен. Если о немце сказать, что он европеец, то это правда. Только любой европеец не имеет тех прав в Германии, которые имеет европеец немец.

В письме не упомянуто, что я приехал в результате преследований по политическим мотивам, и, тем самым, мои права были приравнены к правам остальных иностранцев, которые приехали в Германию частным образом.

Доктор Schroeder, конечно, из актов знал, что меня пригласил профессор, знал, что я преследовался по политическим мотивам и его задание было проверить, не грозят ли мне преследования и в дальнейшем. Этого требует тот же Закон об иностранных гражданах.

На основании 53 параграфа этого закона препятствием к высылке из страны(то есть основанием к продлению визы как минимум на 6 месяцев) служат, коротко говоря, следующие условия

1.если в государстве, в которое его высылают, ему угрожают пытки,

2. если ему угрожает за совершенное преступление смертная казнь,

3.если ему угрожает арест,

4. если в результате высылки будут нарушены права на основании Европейской конвенции по защите прав человека от 4 ноября 1950 года (EMRK),

5. если ему угрожает арест, хотя бы и на законном основании по законам другого государства, но при этом будут нарушаться пункты 1-4 этого параграфа,

6. если грозят преследования по этническим мотивам.

На основании последнего, 6 пункта, в то время охотно принимали без разбора всех албанцев из Косово – Германия готовилась к войне с Сербией.

Но Союз уже распался и Запад был уверен, что при Борисе Ельцине они смогут с Россией поступать, как им заблагорассудиться. У Владимира Буковского, известного диссидента, я читал, что в беседе с ним Маргарет Тетчер высказалась в том смысле, что появление диссидентов было воспринято как чудо – появилась группа людей в Союзе, через которую Запад мог, как им казалось, оказывать давление на советское руководство. В своё время меня они так же принимали за такого человека.

Теперь же уже и не надо было оказывать давление – российское правительство само бежало навстречу Западу с услугами.

И теперь уже Запад не должен был беспокоиться о правах человека в России и на Украине.

Я когда-то действительно верил, что в какой-то степени западная политика основана на моральных ценностях. Точной меры здесь, конечно, нет. Если сравнить Европу со странами Латинской Америки или Китаем, то преимущества очевидны. Но, речь для меня идет не об этом, а о том, насколько Запад имеет право поучать других в вопросах прав человека. Эти проблемы есть. Есть они и у России, были и у Советского Союза. И это было предметом моих забот. Я понимал, что что забота Запада о правах человека в СССР – это политика в большой степени, но я полагал, что за этой политикой всё же стоят идеалы. Теперь я сомневаюсь в этом. По крайней мере, в действиях немецких чиновников я порядочности не нашел. Очевидно, что в моем случае немецкие службы могли применить по крайней мере 4 пункт 53 параграфа Закона об иностранцах, чтобы выдать нам разрешение на проживание.

Минимум, что они должны были сделать, это провести соответствующее расследование. Фактически, всю зиму 1992 - 1993 годов мы и оставались в Германии на основании этого параграфа.

То есть виза у нас была, но на руках не было документов, подтверждающих это. Я тогда не знал немецких законов, конечно. Систематически я стал законы изучать с 2002. Тогда мне стало окончательно ясно, что мои проблемы в Германии – не вопрос личной судьбы, а следствие продуманной политики немецких властей и систематического нарушения законов с их стороны. Но здесь речь идет о событиях 1992 – 1993 года.

Когда я получил в руки это письмо, я не пошел в библиотеку и не попытался выяснить что это за закон — Закон об иностранных гражданах. Собственно, в самом письме стояло стандартное сокращение - AuslG. Что это означает, я не знал. Доктор Schroeder ссылается на 7 параграф этого закона, пункт 2. Вот что означает это предписание.

«В выдаче визы можно как правило отказать, если

2. иностранец не может обеспечить своё существование, включая страховку по болезни из собственной трудовой деятельности или , ..., или пособия по безработице, ... .»

Тогда я даже не знал, что мне положено пособие по безработице. Пособие по безработице положено каждому, кто проработал 12 месяцев в течении трех лет, а я проработал почти два года непрерывно. Право на пособие по безработице я имел, но не мог его получить, поскольку на руках у меня не было бумаги, что я имею визу. Эту бумагу должен был выдать Gorny, из отдела виз и регистрации иностранцев. Письмо подписано Schroeder, но составлял его, конечно, Gorny или, по крайней мере участвовал в составлении.

Gorny мне не выдал бумагу, подтверждающую, что я имею визу, поэтому я не мог получить пособие по безработице (которое, было, кстати, достаточным, чтобы удовлетворить требованиям закона), а поскольку я не получал это пособие, на основании этого закона не мог остаться в Германии.

Все знали суть дела. Все, включая премьер- министра Баден-Вюрттемберг Erwin Teufel, прекрасно понимали, что они делают. А их действия – не что иное, как обман и жульничество.

Причём премьер-министр Земли – Teufel - это не только представитель исполнительной власти, он ещё и член Bundesrat, то есть представитель законодательной власти.

Оценивать сложившуюся ситуацию можно по разному. Как нарушение прав человека, или как нарушение ряда немецких законов, то есть как преступление.

9

Давно уже замечено, что немцы – плохие дипломаты. Я бы сказал, что они бывают циничны в области политики, но цинизм предполагает знание о том, что такое хорошо и что такое плохо. Но немцы просто эгоцентричны. Для немцев плохо то, что плохо для них. Они могут как реальность воспринимать только свои боль и страдания, и не только в частной жизни, но и в политике. При этом они убеждены, что все люди таковы, а тот, кто говорит, что это не так, просто притворяется. По крайней мере, у меня сложилось такое впечатление. Замечу ещё, что когда я пишу «немцы», я имею в виду чиновников, беамте. Немцы как народ и сами страдают от своих беамте.

Дисссиденты в СССР следовали идеям. Имелось некоторое представление об истине, общей для всех. Советское правительство было атаковано именно с идеальных позиций, за то, что для одних правительство отклонилось от соц. идеалов, для других – от некоторых общечеловеческих идеалов, которые не были четко сформулированы.

Немцы прагматичны. Диссент в той форме, в которой он существовал в Союзе, здесь не представим. Он не представим ни в Великобритании, ни в США. Это иные миры.

Erwin Teufel, Schroeder, Gorny исходили из того, что в Германии дорогая социальная система, рассчитанная на немцев и, по возможности, хотели её сохранить. Международные обязательства, которые взяла на себя Германия, требовали расходов, которые в основном должны были оплачиваться из средств социальной системы. В моём случае им казалось, что в сложившейся обстановке можно проигнорировать международные законы и не платить мне положенное пособие по безработице и выслать из страны. Для этого они пошли на обман и жульничество. Они существенно нарушили мои права, которые я имел на основании международных соглашений. Но они пошли гораздо дальше.

Шел апрель 1993 года. Украина была уже почти полтора года независима. Кто есть гражданин Украины и кто нет могли решать только власти Украины. В нарушении международного права и в нарушении суверенитета Украинской республики местные власти приписали мне украинское гражданство. Они и в этом меня обманули. В действительности, я с момента распада СССР не имел никакого гражданства. То есть, меня некуда было высылать.

Gorny в одном важном служебном письме, которое и повлияло на мою судьбу, и о котором я ещё буду писать, пишет, правда, что у меня «отрицательное гражданство», а должен был написать, что я «staatenlos», то есть, в прямом переводе «без государства», что на русском языке означает, что у меня нет никакого гражданства. Смысл понятен, но тех, кто «staatenlos» нельзя высылать из Германии по закону, а по поводу тех, кто имеет «отрицательное гражданство», закон ничего не говорит. С помощью таких словесных трюков немцы часто обходят законы.

Я давно уже собирался написать на Украину по этому поводу, но я не думаю, что кто-то там обратит на это внимание, поскольку там много других разнообразных проблем. Со своим гражданством немцы обходятся очень щепетильно. Нарушить же суверенитет другой страны, если им это выгодно, им ничего не стоит.

Почему они это делали так бесцеремонно? Они были уверены, что меня вскоре вышлют из страны и дело будет забыто.

Части 13 и 14 >>>

Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!