Сейчас на сайте

Статья из "Века ХХ...". 1992, №6.

Виктор Сергеев

Кому выгодно?

Взгляд обывателя на постсоветскую экономику


Экономика должна быть экономной
Л.И Брежнев

Экономика бывшего СССР (именно так лучше всего называть то пространство, в котором мы живем - б.СССР) необыкновенно расточительна и ситуация эта сложилась давно. В течение 70-х - начала 80-х годов в сельское хозяйство было вложено более 600 миллиардов рублей. Эффективность этих вложений мы можем оценить по полкам в продуктовых магазинах.
После нефтяного кризиса 1974 г. экспорт нефти принес СССР сотни миллиардов долларов. Около 30 миллиардов долларов занял Горбачев в период перестройки. Судьба этих средств покрыта тайной.
Сейчас российское правительство провозглашает большой победой "помощь" в 24 миллиарда долларов (хотя вряд ли следует именовать помощью займы, которые придется отдавать). С чего бы это ожидать от этой "помощи" большей эффективности, чем от нефтяных или горбачевских миллиардов? Ведь никаких структурных изменений в экономике не произошло: на уровне макроэкономики действуют те же механизмы принятия решений, что и во времена Рыжкова или Павлова.
Вообще экономический курс наших правительств отличается невероятной устойчивостью. Идея общая: сначала финансовая стабилизация, затем структурные реформы. Причем нынешнее правительство проводит этот курс еще жестче, чем правительства Рыжкова и Павлова.
Бессмысленность этого курса очевидна уже давно. При наличии в экономике "черных дыр", в которые бесследно проваливаются миллиарды, финансовая стабилизация попросту невозможна. Но сам факт невероятной настойчивости в проведении бессмысленной экономической политики, разрушающей страну, требует исследования. И не с точки зрения экономики, а как факт культурной, социальной и политической жизни.

Свобода производить или свобода продавать?


Милтон Фридман и Фридрих Хайек, два лауреата Нобелевской премии по экономике, имели радикально различные взгляды на то, что следует понимать под рыночной экономикой. Для Фридмана базовая модель - сообщество свободных собственников, свободно обменивающихся продуктами производства. При такой базовой модели рынок - это поток рациональных решений субъектов экономической деятельности, стремящихся максимизировать прибыль. Для Хайека рынок - это социальный институт, поддерживающий социальные инновации. Если для Фридмана свобода рынка - это свобода выбора, то для Хайека свобода рынка - это свобода социального творчества. Для Фридмана рынок - это свобода цен, для Хайека - свобода создания предприятий.
Говоря о монополии как угрозе для свободы рынка, Фридман опускает руки; для него частная монополия - это все же меньшее зло, чем общественная монополия или общественное регулирование рынка. В понимании Хайека монополия - это интеллектуальный вызов другим участникам экономической деятельности, и ее неизбежное поражение - следствие свободы создания новых способов экономической деятельности.
Если посмотреть с точки зрения этих различий на деятельность российского правительства, то нетрудно увидеть, что, освободив цены для государственных производителей и создавая препятствия для частного предпринимательства с помощью налогового пресса, правительство если и строит какой-либо рынок, то рынок по Фридману, а не по Хайеку.

Монополия как свобода вздувать цены


Представим себе, что в какой-то момент участники рынка решили, что цена на определенный товар пойдет вверх. В этом случае тот, у кого есть деньги, будет стараться купить этот товар немедленно, а тот, у кого есть товар, - его придержать. В результате будет раскручиваться процесс увеличения цен. Если на рынке будет исключено появление новых производителей, ценовая спираль пойдет вверх при одновременном сокращении производства, пока не будут исчерпаны все средства, которыми рынок располагает для приобретения данного товара.
Иными словами, на рынке с ограниченным числом участников цены неустойчивы и стремятся к повышению, а производство имеет тенденцию сокращаться. Поэтому свобода создания новых предприятий (обеспеченная не только юридически, но и финансово) - основная характеристика нормально функционирующего рынка.
Именно поэтому в наших условиях недостаточно фридмановское определение рынка. Грубо говоря, разница между рынком и нерынком состоит в том, что в США или Великобритании регистрация компании займет несколько часов и будет стоить столько, сколько можно заработать за несколько дней при минимальной зарплате, а в России на это уйдет несколько месяцев и почти наверняка у вас потребуют взятку, что обойдется вам в кругленькую сумму. И все это усугубляется тем, что найти деньги под хорошую идею на Западе относительно легко, а снять или купить помещение, имея деньги, вообще не проблема, в то время как и деньги, и помещение - для начинающего новое дело практически неразрешимая проблема в России.
Отсюда следует, что в России не может быть рынка, пока не сломаны социальные препятствия к созданию новых предприятий. То есть все обещания рыночных реформ - не более, чем словесные манипуляции, если не уничтожена власть центральной и местной бюрократии, держащей предпринимателя за горло.

Черные дыры: социальная природа


Каким образом можно в условиях государственной экономики, подняв цены примерно в 20 раз и зарплату в 3-4 раза, тем не менее умудриться сохранить дефицит государственного бюджета? Возможным объяснением было бы падение производства в 4-5 раз. Такое, однако, трудно себе представить. Если учесть реальное падение производства в два раза, необъяснимым остается примерно двукратное превышение расходов государства над доходами. Эти деньги куда-то проваливаются.
Объяснение, однако, представляется достаточно простым. Экономика еще брежневского периода отличалась немыслимой расточительностью на уровне предприятий и министерств. По всей стране гнило импортированного оборудования на миллиарды долларов. И это в условиях, когда в стране существовал колоссальный машиностроительный комплекс!.
Объяснение тому, отчего каждое предприятие и каждое министерство стремилось именно к валютным закупкам, найти несложно. Основным стимулом здесь был сам процесс переговоров, сопровождаемый зарубежными поездками. В конечном счете закрытость страны и невозможность нормального туризма очень дорого обходилась государству - в туризм за государственный счет превращались поездки руководителей министерств и предприятий. Оплата ненужного обществу импорта приводила к безумной и бессмысленной трате миллиардов, заработанных на экспорте нефти. Зато чиновник получал для себя несколько сот долларов на командировочные расходы.
Валютная же выручка, которую получали предприятия-экспортеры, на эффективность их экономической деятельности почти не влияла. Обычно покупали в собственность предприятия за валюту зарубежные автомобили и даже самолеты. В случае недовольства рабочих низким уровнем жизни можно было несколько машин или видеомагнитофонов, купленных за валюту, продать избранным по смехотворно низкой цене - остальные будут послушно ждать своей очереди.
Иными словами, природа "черных дыр" нашей экономики достаточно ясна - это необходимость фактически нелегально поддерживать уровень потребления технократической элиты.

Курс рубля: социальная природа


Одна из загадок нашей экономики - это аномально низкий курс рубля. Обменный курс свыше ста рублей за доллар ничему не соответствует - очень трудно найти товар, который выгодно было бы импортировать по этому курсу при нынешнем уровне зарплаты. Тем не менее этот курс упорно держится, а покупка долларов за безналичные рубли происходит по еще более высокому курсу.
Как это можно объяснить? Обратимся к истории обменного курса. В 60-е годы курс рубля на черном рынке составлял около 3 рублей за доллар - примерно в 4 раза ниже официального курса. Формировался "чернорыночный" курс на основе рынка предметов роскоши - в основном джинсов и бытовой радиоэлектроники, в отличие от официального курса, который, административно устанавливался с некоторым учетом соотношения госцен на товары на внутреннем рынке и цен на мировом рынке.
Само существование "черного" курса определялось тем, что государство не хотело импортировать в достаточном количестве потребительские товары и "предметы роскоши", и цены на них в основном складывались под влиянием "частного импорта" - результата туризма, командировок и контрабанды.
Можно только гадать, почему государство импортировало британскую и итальянскую обувь, а не джинсы и почему отказывалось от импорта автомобилей при огромном рынке для них и слабости собственной автомобильной промышленности. Некоторые соображения, однако, приходят в голову. Дело в том, что именно доступ к предметам роскоши через закрытые распределители отличал номенклатурную элиту от простых граждан, и появление тех же вещей в магазинах разрушило бы прелести номенклатурного существования.
В 70-х - 80-х годах параллельно с номенклатурным распределением товаров начала складываться своя закрытая система распределения в среде нуворишей - работников торговли и "цеховиков", наживавшихся на дефиците. Предметы роскоши практически полностью исчезли из магазинов во второй половине 80-х годов: две указанные выше системы распределения - номенклатурная и "теневая" - стали полностью доминировать.
Чем меньше товаров оказывалось в открытой продаже, тем ниже падал рубль. Окончательно его добила идея торговли по предприятиям, открывшая для учреждений торговли легальный путь для злоупотреблений. Торговля превратилась в "обмен услугами" между предприятиями и директорами магазинов. Именно после этого рубль на "черном" рынке упал до 10 рублей за доллар. И уж совсем добил рубль сформировавшийся в конце 80-х годов рынок компьютеров. Соотношение цен на компьютер сложилось первоначально на уровне 25 рублей за доллар. Государство же вместо того, чтобы извлечь из этого выгоду, расширив импорт компьютеров, стало вводить огромные пошлины на ввоз, что привело к падению курса рубля на черном рынке: 20 рублей за доллар.
Окончательное разрушение внутреннего рынка произошло после отмены официального курса рубля в конце 1991 г. Курс, сложившийся на рынке предметов роскоши, стал фактически официальным курсом, что немедленно привело к фантастическому и совершенно неоправданному росту цен на весь импорт и создало огромный стимул к демпинговому экспорту.
Продажа предприятиями своей продукции зарубеж даже по ценам втрое или впятеро ниже мировых все равно оказывалась выгодной из-за низкого курса рубля (в этих условиях даже низкокачественная продукция из СССР оказывается конкурентоспособной на мировом рынке). По недавним сообщениям британской печати вывоз наших товаров только за три первых месяца 1992 г. составил около 50 миллиардов долларов.
Ясно, что в условиях открытой экономики страна с современной промышленностью, развитым научно-техническим потенциалом и колоссальными природными богатствами не может существовать при средней зарплате 20-30 долларов в месяц. Это немедленно приведет к оттоку квалифицированных кадров за рубеж, разрушению промышленного потенциала и тотальной распродаже национального богатства по бросовым ценам.

Чьи интересы представляет правительство?


Почему же, несмотря на бесконечные разговоры о необходимости приватизации, создания фермерских хозяйств и пр., которые ведутся как минимум с 1988 года, воз и ныне там? Вряд ли это можно объяснить только отсутствием политической воли и некомпетентностью сменявшихся правительств. Сложившаяся ситуация идеально отвечает корпоративным и, в сущности, просто шкурным интересам хозноменклатуры: руководителей госпредприятий, главков и министерств, выражаясь старым языком, акционерных обществ закрытого типа, концернов и холдинговых компаний, говоря по-новому. В условиях крайней слабости (фактического отсутствия) политических партий технократическая элита - единственная организованная сила в современной России, и именно ее интересы выражает российское правительство.
Возник парадокс - в условиях существующей сейчас экономической системы руководители государственных предприятий оказываются лично заинтересованы в разрушении экономики. Конечно, как руководители они должны страдать за дело и им должно быть больно видеть разрушение хозяйства. Но возможности их личного обогащения неизмеримо выросли. Российская технократия превращается в капиталистов через приватизацию части произведенного продукта, а правительство обеспечивает условия для подобной приватизации.
Впрочем, система эта создана не вчера. Это лишь дальнейшее, я бы сказал, экстремальное развитие брежневской "экономной экономики". Приведенный выше анализ заставляет по-новому посмотреть и на результаты "августовской революции". Конфликт между партийной и технократической элитами ведь тоже не вчера возник; вся история советского периода - это история борьбы двух соперников: партии и технократии, центра и регионов. Период Хрущева - победа партии над технократией. Период Брежнева - реванш технократии. "Августовская революция" - окончательная победа технократии над партией, регионов над центром.
Международный валютный фонд, руководствуясь неоклассической экономической теорией, фактически препятствует созданию современной рыночной экономики в России. Впрочем, как недавно заявили эксперты МВФ, у них нет опыта трансформации командной экономики в рыночную, а потому их рекомендации могут быть ошибочными, в связи с чем они на своих рекомендациях и не настаивают.
Странное совпадение взглядов группы российских интеллектуалов, ставящих очередной "научный эксперимент" над страной, "неоклассических" зарубежных консультантов, признающих у себя отсутствие необходимого опыта, и технократической элиты, лично заинтересованной в разрушении основ своего существования, создает неповторимый шарм текущего момента. Такого в истории еще никогда не было и вряд ли что-либо подобное повторится. Мы являемся свидетелями очередного парадокса российской культуры. Вот уж действительно "блажен, кто мир сей посетил в его минуты роковые...".

Житейская мудрость Леонида Ильича


Каковы же перспективы? Закрыть страну невозможно - это означало бы ее превращение в подобие Северной Кореи, без всякой надежды на будущее. Вывод, казалось бы, ясен - необходимо либо немедленное разгосударствление экономики (но это невозможно чисто технически сделать за 2-3 года, а пока травка подрастет, лошадка с голоду подохнет), либо создание параллельной экономики наподобие китайской - это сделать значительно легче, но дело упирается в политические препятствия. Если была бы хоть надежда на рождение политической силы, противостоящей с демократических и рыночных (в смысле Хайека) позиций господству технократии...
Нетрудно видеть, что приведенный выше "микроэкономический" анализ, основанный на здравом смысле и житейском опыте, дает совсем иные результаты, чем анализ "макроэкономический" и глубоко научный. Именно житейский опыт и заставляет с тоской вспоминать мудрые экономические изречения четырежды Героя Советского Союза.

 


Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!

 

Редактор - Е.С.Шварц Администратор - Г.В.Игрунов. Сайт работает в профессиональной программе Web Works. Подробнее...
Все права принадлежат авторам материалов, если не указан другой правообладатель.