 |
 |
 | ||||||||||
|
Вячеслав Игрунов, 26 марта 2004 Оттого, как мы оценим те или иные события, зависит то, как мы будем воспринимать мир- Как Вы относитесь к резкому наступлению бюрократии именно на изучение истории? - Начнем с того, что я думаю, что история – вообще основной предмет, которому учат в школе. Есть два ключевых предмета, без которых человек не может жить, как мне кажется: это родной язык и история. Человек может не очень важно разбираться в математике, физике, химии, но не иметь исторической системы координат он не может. Поэтому всякие заявления, например, о сокращении преподавания истории в школе, которое время от времени я слышу, я воспринимаю просто как наступление на человека, разрушение человека. Человек не может стать полноценным гражданином, просто жить в обществе, не понимая истории. Это, во-первых. Конечно, если человек имеет глубокие представления об истории, то, как правило, он имеет и свою гражданскую позицию. Я не думаю, что чиновникам удобно иметь дело с людьми, имеющими гражданскую позицию. Как раз легче всего ее не иметь. Если вы вспомните «1984» Оруэлла, то там все очень удобно преподавалось. Это весьма эффективный способ манипулирования людьми. И чтобы этого не было, конечно, нужна история. И в этом смысле совершенно очевидно, что чиновникам это может не нравиться, я это понимаю. Тем не менее, советские чиновники с пиететом относились к истории, и в Советском Союзе история была одним из главных предметов. Я думаю, что несмотря на то, что история преподавалась с одной только целью – доказать, что победа «великого учения» предопределена – тем не менее, преподавание истории, и на мой взгляд, прекрасное преподавание истории в школах, давало нам действительно граждан, которые имели свою точку зрения и очень часто не соглашались с этим «великим учением», с тем, чему учили в школе. Да, история в СССР переписывалась, корректировалась и была идеологическим оружием. Но, с другой стороны, я не представляю себе страны, в которой этого бы не было. Возьмите учебники французские, возьмите учебники американские, английские… Все они наполнены идеологическим содержанием. И очевидно, что этого не удастся избежать и в России, тем более, что Россия – еще более идеологизированная страна, чем любая другая европейская страна. В этом плане, может быть, американцы, и мы – и восточные, естественно, страны – «впереди планеты всей». Т.е. идеологизации избежать не удастся. И, если честно говорить, я даже не уверен, что этого надо избегать, потому что система ценностей, которая является ориентиром для жизни любого человека формируется, в частности, при изучении истории. И оттого, как мы оценим те или иные события, зависит то, как мы будем воспринимать мир, какова будет наша система ценностей. Весь вопрос в том, какова должна быть эта система ценностей. В любом случае, как бы не оценивать те или иные события, учебник, прежде всего, должен давать достоверный фактический материал. Тут тоже есть определенные сложности – учебник никогда не может вместить в себя все. Здесь возникает вопрос с отбором материала – о чем говорить, о чем не говорить. И, в том числе, может быть, действительно не изучать историю последнего десятилетия. - Рекомендуемый учебник Загладина утверждает, что «красный террор был в 1936 – 1938 годах и обходит, например, вопрос, о депортации народов… - Да, здесь много вопросов. И в нашей истории было много такого, о чем если вспоминать, то оно разжигает страсти. Потому что если мы пишем в общих учебниках о депортации народов, то некоторые народы, чьи дети это, может быть, понемножку забывают, могут… - Я не уверен, что дети этих народов забывают. - Все-таки понемножку забывают и именно на это рассчитана эта тактика. Тем не менее, ведь можно же это подавать таким образом, чтобы упоминание об этой депортации примиряло народы. Но для этого нужно, чтобы государство признало свою вину в этих депортациях, принесло извинения этим народам. А наше государство до этого не дозрело. Оно не принесло извинения ни одному из депортированных народов. Мы не принесли извинения никаким репрессированным, в том числе и репрессированным крестьянам, например. Этого нет в сознании у этого государства. Более того. Специфический состав власти закрывает двери сейчас для пересмотра отношений к диссидентскому движению. Ведь, собственно говоря, Путин неоднократно провозглашал демократические ценности, Путин проводит либеральные рыночные реформы. Эти идеи, за которые многие люди поплатились свободой или даже жизнью у нас в стране. Казалось бы, они должны быть реабилитированы, и стать героями для нового режима. Ничего подобного. У власти отношение к большинству из них как к врагам народа, как к врагам, с которыми они должны бороться. И постольку, поскольку у нас образование государственное, а такая атмосфера в государстве сохраняется, то понятно, что чиновникам очень трудно соблюсти сразу две установки - с одной стороны, установить плюрализм, а с другой стороны, не впасть в противоречие с этой властной атмосферой. С моей точки зрения, учебники, тем не менее, должны быть плюралистичны. Я вполне допускаю, что есть определенные вопросы, по которым необходимо добиваться максимального согласования, потому что учебники не должны разжигать межэтнических конфликтов. Но, тем не менее, разные подходы к тем или иным событиям вполне в учебниках могут быть, потому что уж очень мы все по-разному многое воспринимаем. К вопросу о национальной ненависти я могу сказать следующее. Если возьмешь учебники, скажем, татарские и русские, то можно увидеть, какой в них разный подход к одним и тем же событиям. Во многих учебниках, написанных для татар, взятие Казани трактуется как агрессивная политика Москвы, а вся политика русских как завоевательная. Но ведь этому предшествовало и татаро-монгольское завоевание России! С другой стороны, когда берешь русские учебники, то сплошь и рядом читаешь, как зверствовали татаро-монголы - что, в общем-то, правда. Но нет и обратного: ведь в то время и русские воины были не ангелами (Подробнее на эту тему читайте в письме Игрунова <О русской истории. О мировом правительстве> - прим.ред.). Просто учебник истории должен показывать, что в такое-то время царили такие-то и такие-то порядки, и что жестокость человеческая очень часто связана с внутренним, стадиальным развитием человеческого общества. Да, когда стоявшие на более низком уровне культурного развития монголы вторглись в Центральную Азию, стоявшую на очень высоком уровне культурного развития, то, конечно же, у цветущего народа Ирана монголы могли вызывать только ужас: потому что то, что делали монголы в этой стране, для современного человека не поддается описанию. Но прошло время, и эти народы более или менее выровнялись в своем развитии и, скажем, если мы возьмем Китай, то монгольская династия в Китае пала как раз потому, что она стала цивилизованным этносом, между прочим, менее чем за 100 лет господства в Китае. Это вот та самая стадиальная разница, и об этом можно писать. Таким образом, историк должен подавать материал бесстрастно. Зверства были со всех сторон, в разное время разные – и эти поступали жестоко, и те поступали жестоко. А когда жесткость, даже исторически правдивая жесткость, описывается только как присущая одной стороне, а жестокость другой стороны не описывается, то создается впечатление как бы плохих народов и хороших народов. Этого допускать нельзя, поэтому в этом смысле государство конечно же должно бы было быть цензором. Конечно же должен был бы быть такой совет по учебникам, по истории особенно. В учебниках должны бы были быть представлены истории очень разных этнических групп или, во всяком случае, очень разные взгляды, которые должны бы были вырабатывать общие подходы к этому учебнику, чтобы все-таки каждый учебник соответствовал каким-то минимальным стандартам. Что же касается, например, современности, то здесь идеологизация, конечно, очень трудна. Да, совершенно очевидно, что и Явлинский, и Янов могут иметь свой взгляд на процессы, происходящие здесь. И я знаю, что довольно большое количество людей может соглашаться с такой позицией, поэтому она имеет право на существование. Но я не исключаю, что и эта, и противоположная ей позиция, не должны освещаться в современных учебниках. Конечно же, современные учебники должны давать достаточно четкую и точную фактическую картину происходящего, позволяя оценки делать тем людям, с которыми ученик общается: учителям, родителям и так далее. Они могли бы направлять. Но подача фактического материала должна быть абсолютно четкой. Что же касается подходов, то я думаю, что необходимо было бы просто оценить результаты большевистского террора, характер войн, депортации народов. Я думаю, что этого было бы достаточно для того, чтобы ученики сами могли делать выводы из тех или иных фактов. К сожалению, если мы будем давать идеологические оценки событиям последних лет, здесь мы разойдемся, и родители будут воевать со школой, и ученики будут воевать в школе, и школа будет воевать с государством, что, конечно, недопустимо. Поэтому здесь я бы, наверное, согласился с теми, кто не желает давать идеологические оценки последним тенденциям. А вот уж книжки, не носящие характер учебников, которые ученики могли бы покупать для того, чтобы получить ту или иную оценку, конечно, должны быть самыми разнообразными, и такие книги вполне могут быть даже необязательными дополнениями к школьным учебникам. См. также публикации по теме в разделе Зачем нужна история? на сайте партии СЛОН Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!
|
|||||||||||
 |
 |
