 |
 |
 | |
|
Из мемуаров Вячеслава Игрунова <К истории ненаписанной повести>Было это, кажется, осенью 1972 года. Не так давно пришлось оставить мастерскую, Курса уехал в Березовку, и круг моих друзей стремительно сокращался – если не считать Сашу Рыкова, то, в основном, за счет эмиграции в Израиль. Впрочем, в значительной мере и из-за арестов, которыми был обилен 1972 год. Это было время безнадеги и печали, которая с нарастающей силой наваливалась на меня. С одной стороны, я писал «К проблематике общественного движения», а с другой – ее некому стало читать. Разве что Павловскому, единственному, кто откликнулся статьей на статью, да Матизену, который приехал с Анкой на лето. Благословенное время общения с этим семейством, дни, проведенные у Хрущика, чтения с Ярошевским – все это было мгновением, светлой интермедией в днях тоски и отчаяния. В сентябре мы почти разошлись со Светой. Я все чаще читал про себя:
И вот как-то вечером строки сами попросились на бумагу: "Юранов…" Я сидел на кухне, а Светлана записывала за мной. То должна была быть повесть о разочаровании. Повесть о погибшей жизни, о человеке, опустившемся из-за того, что не мог принять окружающего мира, оказался слабым перед его лицом, но все еще думающем о себе, как о Спасителе. В то время я начал осмысливать свою статью «Почему вымирает Homo sapiens?». Экологическая катастрофа уже вырисовывалась в моих глазах, хотя я еще ничего не знал о Римском клубе. Стратификация человеческого общества и дивергенция самого биологического вида казались столь фундаментальными угрозами, что о них надо было трубить на каждом углу. Но вокруг не было никого, кто хоть в какой-то мере не то, чтоб заинтересовался, но даже и понял, о чем я говорю. Я жил в атмосфере одиночества, ощущении поражения, ожидании ареста. И я начал писать прощальный текст. Повесть о Юранове, разлюбившем и оставляемом друзьями, страшащемся смерти и ожидающем ее. И пишущем потомкам свое Евангелие. Писалось мне плохо. Вернее, не писалось вовсе. Текст шел графоманский, я отшвыривал его от себя, а чаще не записывал вовсе. Заботы жизни заняли меня целиком: надо было переналаживать библиотеку, искать дублера мне, замену Валере Резаку. Пришлось сдавать очередную сессию в институте, где КГБ уже окончательно сделал ставку на мое изгнание. Светлана уходила в декретный отпуск, а я был без доходов – надо было устраиваться на работу. И я думал, что кроме нескольких страниц, написанных осенью 72-го, ничего не будет. Но Евангелие от Юранова не выходило у меня из головы. И если посмотреть на мои стихи этих лет, видна атмосфера ненаписанной повести. Многие из них писались для Юранова. Кроме стихов были и тексты самого Евангелия. То, что они не сохранились, говорит о том, что, вероятно, они никогда не были записаны, как и другие страницы повести. Но отдельные кусочки, которые сохранились на обрывках бумаги или даже в тетрадке, сейчас, когда я их перечитываю, удивительно созвучны мне. И я понимаю, что я по-прежнему странен окружающим своими апокалиптическими фантазиями. Фантазиями, которые заставляют меня жить. Фрагмент <Евангелия от Юранова> >>>
Уважаемые читатели! Мы просим вас найти пару минут и оставить ваш отзыв о прочитанном материале или о веб-проекте в целом на специальной страничке в ЖЖ. Там же вы сможете поучаствовать в дискуссии с другими посетителями. Мы будем очень благодарны за вашу помощь в развитии портала!
|
||
 |
 |